ЖУРНАЛ "МИШПОХА"

ЖУРНАЛ "МИШПОХА" №6 2000год

Журнал Мишпоха
№ 6 (6) 2000 год

ГОРОД ШАГАЛА И ЕГО ЖУРНАЛ

“Мишпоха” - так озаглавлен журнал, пятый год издающийся в белорусском городе Витебске. По-еврейски это слово означает “Семья”. Теперь, как мне кажется, у “мишпохи” есть шансы войти в русский язык, как вошли в него “хала”, “хохма”, “шмон”, как в английский вошли “бейгл”, “хуцпа” и другие. Употребленное мимоходом, для колорита, оно и раньше изредка встречалось мне в рассказах и очерках русских писателей, но для витебского журнала оно - программное. Потому что страницы этого издания - и в этом его своеобразие - предоставлены разветвленной семейной истории поколений здешних евреев, уходящей корнями в глубь веков. Витебску - более тысячи лет. А евреи жили и живут в нем - ни много, ни мало - пять столетий. Половину милл ениума. Столько порядочных людей, незаурядных личностей, возвышенных душ, трагических судеб. Их-то советские спецы по нацвопросу, ревнители пятой графы, не соглашались признать “коренным населением”.
Десятилетиями утаиваемая правда об их деяниях, судьбах, страданиях, прорвав цензурные барьеры, с большой силой выплеснулась на страницы “Мишпохи”. С чувством искренней признательности хочу назвать имена людей, осуществляющих это издание: А. Шульман, Д. Симанович, Р. Букенгольц, А. Крумер, М. Розина, Л. Пасютина, А. Фрумин, М. Шмерлинг.
Пусть невелик его тираж - всего тысяча экземпляров, - пусть скромна его периодичность - всего вышло шесть номеров, - журнал “Мишпоха” по достоинству оценен многими сердцами, о чем свидетельствует обширная читательская почта. Вот строки из письма Миры Гайсинской, пожилой женщины, имеющей внуков и правнуков, живущей в Республике Тува: “Я желаю Вам никогда не отходить от своего народа. Когда нам хорошо, кажется, что никто не нужен. Проживем и сами. Но как только становится неуютно или плохо, мы тут же вспоминаем, кто мы, к какому народу принадлежим, и пытаемся спрятаться за нашей памятью, как за стеной”.
В “Союзе нерушимом” с его гибкой моралью в слова “семейственность”, “местечковость” вкладывался бранный смысл. В местечковости видели только убожество, зашоренность, прозябание. А на самом деле, местечко - сгусток традиций, родник духовности. “Семейственность тут развели!” - это звучало как обвинение. “Синагогу тут устроили!” - это уже пахло криминалом. В семейно ориентированном журнале “Мишпоха” много хорошей семейственности - в смысле интереса к династиям и кланам еврейских ремесленников, художников, мудрецов, много прелестной местечковости - в смысле интереса к прошлому Белоруссии, во внимании к еврейским поселениям бывшей черты оседлости, к их синагогам, преданиям, кладбищам.
В журнале немало материалов, условно говоря, краеведческого характера. Скажем, статья о пребывании Маршака в Витебске - будущий поэт гостил там у бабушки с дедушкой, - или отрывок из книги уроженца Витебска, израильского генерала-разведчика Иссэра Харэля, руководившего операцией по захвату Эйхмана.
Однако сквозная тема журнала, издающегося в Витебске, - и это вполне оправданно, - жизнь и творчество Марка Шагала. В нем представлены стихи и проза самого Маэстро, воспоминания о нем, его семье, о Белле Розенфельд, чей отец владел ювелирным магазином; фотографии, исследовательские статьи о живописи и литературном творчестве Шагала, рассказы о том, как земляки Марка Захаровича боролись с местной партократией, ни за что не желавшей в родном городе признать всемирно признанного Мастера.
Казалось бы, что для истории искусства имена фотографов, живших в Витебске в начале века? Но не спешите с выводами. Юный Шагал работал ретушером в фотоателье Маковского, а тот был другом Юдэля Пэна, учителя Шагала. Пэн был редкостный педагог, воспитавший плеяду первоклассных талантов.
Удивительный феномен: в заштатном послереволюционном Витебске каким-то чудом сосредоточилась кагорта таких могучих художников, что они оказали влияние на последующее развитие мировой живописи ХХ века. Когда Марк Шагал вернулся домой из Москвы с мандатом от Луначарского и открыл художественную школу, его соратниками в Витебске были Добужинский, Малевич, Фальк, Лисицкий, Тильберг, Пуни, Пэн, Юдовин, Чашник, Суетин и другие.
Чудо это порождено любовью. Любовью к родному городу, который присутствует на каждом холсте Шагала, что бы он ни рисовал. Прекрасное небо Витебска, в котором, как два ангела, летает влюбленная еврейская пара, стало художественным открытием на все времена.
В журнале “Мишпоха” впервые прочел я стихотворение в прозе Марка Шагала “К моему городу Витебску” в вдохновенном переводе Давида Симановича с идиш: “Давно уже, о мой любимый город, я тебя не видел, не слышал, не разговаривал с твоими облаками и не опирался на твои заборы.
Как грустный странник, я только нес все годы твое дыхание на моих картинах. И так с тобой беседовал и, как во сне, тебя видел. Мой город, ты не спросил с болью, почему, ради чего я ушел от тебя много лет назад.
Юноша, думал ты, что-то ищет, какую-то особую краску, которая рассыпается, как звезды с неба, и оседает светло и прозрачно, как снег на наши крыши...
Ты не скажешь мне, что я слишком фантазирую и непонятен тебе. Ты же сам в глубине души своей - такой. Это же твои сны, я их только вывел на полотно, как невесту к венцу. Я тебя целовал всеми красками и штрихами - и не говори теперь, что ты не узнаешь себя...”
Благодаря таким публикациям, краеведение журнала “Мишпоха” перерастает в народоведение и всемирность. Когда читаю его страницы здесь, в Штатах, вдали от тех мест, где впервые увидел солнечный свет, я испытываю обостренное чувство причастности к своей большой, разбросанной в мире мишпохе.
МИХАИЛ ХАЗИН
Бостон, США