В Гомеле я беседовал с Борисом Зямовичем Марголиным и Борисом Михайловичем Захариным. Люди почтенного возраста. По моей просьбе пришли в Гомельский еврейский общинный дом, рассказывали о своей жизни.

Первый вопрос к Борису Зямовичу Марголину.

– Вы коренной гомельчанин?

– Да, здесь родился в 1937 году. Мой отец был из деревни Липа, Буда-Кошелевского района. 35 километров отсюда. Однажды собирались туда поехать. Папа уже был на пенсии, но не получилось.

– Как звали отца?

– Зяма Аронович Марголин. Его старший брат уехал в Гомель и потянул за собой папу. Здесь он получил профессию скорняка. Неплохо заработал и поехал в Москву доучиваться у лучших скорняков, причём папа платил деньги за учёбу. Стал известным в Беларуси мастером.

Мама – Эся Лазаревна. Из Бобруйска. Она прослышала про такого скорняка и приехала в Гомель шить шубу. Так они познакомились и в 1929 году поженились.

– Вы не первый ребёнок в семье?

– Первая, тридцатого года рождения сестра Лиза. Она из двойни была. Вторая Роза умерла в 6 лет. Потом появились я и брат младший.

– Родители говорили на русском языке или на идише?

– Они много говорили на идиш, я всё понимал, но говорил частично.

– Вам было четыре года, вы уже понимали, что началась война?

– Я запомнил, как мы бегали в бомбоубежище во время воздушной тревоги. Дома стоял репродуктор – тарелка, вы, наверное, такие знаете. Метрах в двухстах школа была, в которую я потом поступил и закончил, и бомбоубежище.

Второй случай: разговор с соседом. Семья наша решила эвакуироваться с папиной работой, а соседи – нет. Там доброжелательный был хозяин. Потом я узнал, что он работал в «Полеспечати», и он, как будто был одним из её владельцев в царское время. Он сидит на крыльце, я спрашиваю: «Почему вы не уезжаете?». Он говорит: «Я в первую войну тут был и немцы никому ничего плохого не сделали». Когда мы вернулись из эвакуации, я первым делом побежал к нему. Мне сказали, что его убили в первые дни немцы.

– Где вы были в эвакуации?

– В Саракташе Чкаловской, ныне Оренбургская область. Хозяйка очень добрая была. Она меня мороженым угощала. Сама готовила. Не наказывала, а я шкодник был.

Папу сразу в армию забрали. Мама в эвакуации работала в той же артели, что и папа.

Татары рядом жили. Я подружился с татарским мальчиком Ильясом. Однажды татары приехали к хозяйке на лошади и поставили её к воротам. Мне хозяйка сказала: «Сторожи». Я сел «за водилу». Посидел-посидел, мне захотелось покататься: «Но, но»… Поворачиваюсь, лошадь не идёт. Я слез и узды натянул. Она как прыгнет. С телегой умчалась. Я побежал к татарам, испугался. Они меня обхаживали, пока мама не нашла меня. А лошадь эту в конце Саракташа поймали.

– Когда вы вернулись в Гомель?

– В 1944 году. В день освобождения Гомеля сюда пришёл двоюродный брат мамы в составе воинской части и их оставили здесь. Он пошёл, посмотрел, в нашем довоенном доме всё в порядке, мебель только растащили. Дом был хороший. Папа с братом купили в 20-м году. Написал нам письмо, не приезжайте пока – город бомбят, и приехали мы в августе 1944 года.

– В каком году вы закончили школу?

– В 1954. Гомель. Белорусский институт инженеров железнодорожного транспорта. Работал инженером-строителем. Тринадцать лет в Минске и вернулся в Гомель. Работал до 75 лет.

– Когда вы стали приходить Еврейский общинный дом?

Борис Зямович обратился за помощью к своему другу Борису Михайловичу Захарину. Они друзья и почти ровесники. В 90-е годы Борис Михайлович был редактором известной газеты «Ярмарка». Борис Зямович приходил в редакцию, изредка писал для газеты.

Рассказывает Борис Михайлович Захарин.

– Жена Бориса Зямовича похоронена на Прудковском кладбище. Он ухаживает за могилами родных и близких. И там недалеко похоронена в 1960 году Бася Исааковна Каган. Большой врач, замечательный человек. Она была одинокий человек и за могилой никто не смотрел. Благодаря усилиям Бориса Зямовича обратили на это внимание, сообщили Оксане Владимировне Лазаренко, директору гомельского «Хэсэда». Она поддержала это предложение. За могилой стали ухаживать. А Марголин стал волонтёром, на общественных началах.

– Кто же такая Бася Каган?

– Бася Исааковна Каган в своё время окончила Балтийский университет. Заслуженный врач БССР. Первый главврач Гомельской больницы «Скорой помощи». Орденоносец, депутат.

В своё время, будучи главврачом областной больницы, по облигациям выиграла 25 тысяч рублей, и эти деньги отдала на ремонт больницы. Это были большие деньги в то время. Она принимала больных и в субботу, и в воскресенье. Память о ней живёт до сих пор. Она лечила не только лекарствами, которых не хватало, но и добрым словом. Теперь ещё помнят «Басины сказки». Люди, которые с ней общались дали такое название.

– Папа мой лечился у неё, – сказал Борис Зямович Марголин. – И они были в хороших, дружеских отношениях. Она врач от Бога. У неё не было семьи, всё отдавала людям. В субботу принимали больных по записям, по службе. В воскресенье принимала людей, которые не смогли записаться к ней. Врач-терапевт необыкновенный и общественный деятель. Член горсовета. Фабрики-кухни, кулинарии по её предложениям начали развиваться.

– Хэсэд носит название «Хэсэд-Батья», –  сказал  Борис Михайлович Захарин. –  Но это от слова «батья» – доброта. Думаем, надо дать ему название в память о враче Басе Каган, и  установить Памятную доску в здании.

Борис Михайлович Захарин – журналист с большим опытом работы в различных газетах Гомеля и области. Надеюсь, он станет постоянным автором журнала и сайта журнала «Мишпоха».

– Вы гомельский? – спросил я у Бориса Михайловича.

– Речицкий. Родился 21 апреля 1939 года. Папа Михаил Ионович Захарин был бригадиром, мастером в «Леспромхозе», директором предприятия. Мама, Вера Моисеевна Кушевская. В семье трое детей. Старшая сестра была медиком, я – средний, младшая – биохимик.

– Вы работали журналистом, издавали свою газету. Часто ли появлялись материалы, связанные с Холокостом?

– Я не могу припомнить эту тему в газетах, где я работал, в годы Советского Союза. В начале 90-х годов стали появляться не крупные материал. Мы писали, как в Речице открыли памятник жертвам Холокоста.

– Когда вы пришли в первый раз в Еврейский общинный дом?

– Приходил сюда вместе с человеком, с которым собирали документы о евреях, выходцах или имеющих отношение к Гомелю. Хотели издать книгу «Мы и наш след на земле». Собрали много материалов. Анкеты со всего мира нам присылали. Создали макет, начали работать, но не нашли спонсоров.

Может быть, это интервью поможет сдвинуть давнюю историю о несостоявшейся книге, и она наконец увидит свет.

Беседовал Аркадий Шульман