На Браславщину, в северо-западный уголок Беларуси, граничащий с Латвией и Литвой, всегда езжу с удовольствием. Для меня это самые красивые места не только в Беларуси, но и во всей Европе. Хотя понимаю, у каждого свой вкус. Мне нравится этот озерный край. На Браславщине более 220 озер. А сколько небольших речушек, прудов! Поднимитесь на любую горушку, их здесь тоже предостаточно, и куда ни посмотри – увидишь водоем.

Озера – рыбные, леса – грибные. Что еще для хорошего отдыха надо! На этот раз я приехал на Браславщину не только рыбачить, но и делом заниматься. Собирал материалы для книги о еврейских местечках Беларуси.

В Россонский район мы приехали вместе с Дмитрием Широчиным. Он москвич, профессор Горного университета. Однажды заинтересовавшись историей своей семьи, стал часто приезжать сюда. Неподалеку от озера Нещердо. Купил небольшой дом, который уже несколько лет достраивает, облагораживает. Надеется, что в свободное от преподавания и занятий наукой время сможет жить в этом живописном месте, богатом лесами, озерами.

О Дмитрии Широчине и его занятиях генеалогией стоит рассказать подробнее. Среди предков его и жены – Алёны Синкевич – местечковые евреи и белорусские крестьяне, рюриковичи Кропоткины и раввинская династия Маргалиотов. Его генеалогическое древо раскинуло свои ветви над Россией, Беларусью, Украиной и даже коснулось Бельгии. И всем этим он не только живо интересуется, но и с научной точностью изучает архивы, ведет обширную переписку. Дмитрий Широчин сообщает о своих исследованиях и находках пользователям Интернета. Кто часто заглядывают в сайты, связанные с генеалогией, думаю, знают эту фамилию. Материала у него скопилось на большую и интересную книгу. Надеюсь, когда-нибудь она будет написана и издана. А пока сделана первая, я считаю, удачная попытка рассказать на страницах сборника «Воскресшая память» о той части семьи, которая связана с Россонским районом Витебской области.

На моем письменном столе – стопка исписанных листов бумаги, и на каждом из них имена и фамилии. Эти выписки сделаны в архивах Минска, Витебска, Полоцка. Многое рассказано мне в Бобыничской средней школе учительницей русского языка и литературы, а по совместительству – главным местным краеведом Зоей Дмитриевной Шкляник.

Сегодня эти имена, которые звучали в местечке семьдесят лет назад во время веселья и во время ссор, в минуты трагедий и в минуты радости, в школе и на ярмарке, кажутся здесь экзотичными, пришедшими из какого-то другого мира.

Было еврейское местечко: смеялось, плакало, любило, ненавидело, рожало детей, хоронило стариков – и нет его больше. Вернее, название сохранилось, и ходят сюда автобусы и привозят письма и посылки, но это уже другой населенный пункт, другой мир.

…Архивные документы помогают воссоздать утерянный мир. Правда, когда я работал в Государственном архиве Витебской области, а затем в его филиале в Полоцке, с документами, связанными с Уллой, мне казалось, что от папок пахнет не стариной, а сыростью. И эта проза возвращала к реальности. Впрочем, думаю, все документы семидесяти-восьмидесятилетней давности, составлявшиеся в свое время в райисполкомах или местечковых советах, написанные от руки, часто не разборчивым почерком, и хранившиеся долгие годы в неприспособленных шкафах, имеют внешне схожие характеристики.

По переписи 1923 года в Улле проживало 1970 человек, из них евреев – 1068. 34 еврейских семьи занимались земледелием. Работала еврейская начальная школа и семилетка с пятью группами учащихся. Для начальной школы одну из комнат сдавала в аренду Вера Борисовна Хотянова. В ее обязанности входило топить печи, приносить воду, производить уборку помещения, а районный исполнительный комитет платил ей 35 рублей в месяц.

Из областного центра Витебска, чтобы попасть теперь уже в деревню Кубличи, я добирался ночью поездом до Полоцка, затем автобусом через районный центр Ушачи до места. На обратном пути, по совету местного участкового, пешком прошел 6 километров до шоссе, а затем на попутной машине добрался до Ушачей, до них 17 километров. Иначе пришлось бы заночевать в Кубличах. Перспектива хотя и не самая страшная, но не из приятных, учитывая, что гостиницы в деревне нет. Правда, я упустил шанс проверить, насколько правдоподобна легенда о влюбленных, которая с давних времен бытует здесь. Придется пересказывать ее со слов Хаи Оршанской.

Несколько слов о Хае, в очерке я часто буду обращаться к ее воспоминаниям. Родилась в Кубличах в семье Иешие Боднева 16 марта 1922 года. Семья состояла из семи человек: родители, бабушка и четверо детей.  Прожила трудную жизнь. Ленинградская блокадница. Сейчас ей 86 лет, живет в Соединенных Штатах во Флориде.

Яновичи – городской поселок, находящийся в 35-ти километрах от Витебска и сейчас входящий в Витебский район. Население около 800 человек. В середине 50-х годов был районным центром Суражского района Витебской области.

Старинный городок. В 2011 году ему исполнится 500 лет. И приблизительно 460 лет назад здесь поселились первые евреи. Вероятно, это были торговые люди. Яновичи удобно расположены между Витебском и Смоленском на пути к Москве. А по воде через реки Вымнянка и Каспля, когда-то более полноводные, чем теперь, есть выход к Западной Двине.

По Всероссийской переписи населения 1897 года здесь насчитывалось 2359 жителей. Из них три четверти составляли евреи.

В солнечный осенний день у этого маленького городка, если говорить сегодняшними административными мерками – деревни, есть особая прелесть. Все здесь дышит спокойствием и умиротворенностью. На улицах редкие прохожие, с огородов доносится запах дыма – жгут картофельную ботву, кругом пейзажи, которые сами просятся на картины. Второй год подряд на Зеленинское озеро прилетают лебеди и остаются здесь зимовать. Я насчитал двенадцать птиц, которые, увидев нас, поспешили к берегу: они привыкли, что люди их кормят. Будем знать, в следующий раз придем с угощением для доверчивых птиц.

Конечно, это метафора, но мне показалось, что здесь, в Бабиновичах уютно чувствуют себя не только птицы, но и само время.

В конце августа с группой ребят из Минска, Москвы, Екатеринбурга и других городов я приехал в Любавичи. Приехал сюда не в первый раз, за десять прошедших лет здесь, наверное, по городским меркам изменилось не многое, а по деревенским – произошли изменения значительные. На подъездах к деревне мы увидели таблички с надписями на иврите. Согласитесь, в российской глухомани это выглядит экзотически. Рядом с церковью Успения Пресвятой Богородицы, единственным кирпичным и самым высоким сооружением в деревне, построен Дом Любавичского Ребе, или правильнее назвать Двор Любавичского Ребе. (У каждого цадика¹ были свои дворы).

Есть ли у прошлого будущее?

Я побывал во многих городах и поселках Беларуси, которые когда-то были еврейскими местечками. Интересуясь их историей, приходил на кладбища. Правда, кое-где их вовсе не осталось, тракторами сгребали памятники, освобождая место под посевные площади, или растаскивали старинные мацейвы на фундаменты домов. А там, где сохранились остатки кладбищ, смотреть на них было больно и грустно: здесь и пастбище, и местная свалка. Только одинокие памятники, вернее их островерхие макушки, еще на виду и с молчаливым укором смотрят на людей.

В Городке, небольшом районном центре на самом севере Беларуси, я увидел другую картину. Старинное еврейское кладбище, действующее и поныне, за последние годы расчищено от леса и кустарника, поднято из земли более трехсот мацейв, ремонтируется ограждение, подновляются надписи на памятниках.