После первого раздела Речи Посполитой (1772 год) Яновичи оказались в составе Российской империи. В 1817 году населённый пункт получил статус местечка. На землях Российской империи местечки существовали на территориях, прежде входивших в состав Польского королевства и Великого Княжества Литовского. В них преобладала торговая и ремесленная деятельность. Жители местечек считались мещанами. Это низший разряд городских жителей. Мещан забирали в армию на 25 лет, они платили все подати, могли подвергаться телесным наказаниям.

Во время Отечественной войны 1812 года название местечка не раз фигурировало в военных сводках. Через Яновичи французские войска шли к Смоленску.

Наполеон заигрывал с евреями, пытаясь их привлечь на свою сторону, но евреи в военные дни выказали преданность России, помогали русским войскам в разведке. Особенно заметно это было в местах, где жили хасиды, последователи Шнеура Залмана. По местечкам из Лядов, где он жил в то время, разлетелись слова цадика: «Если победит Наполеон, богатство евреев увеличится и положение их возрастёт, но зато отдалится сердце их от Отца нашего Небесного»...

Моисей Карпаёнок жил в Яновичах. Во время прохода войск Наполеона через местечко он поймал французского курьера с важными депешами и наличными деньгами и привёл его к корпусному начальнику генералу Винценгероде. «...С какового поводу принуждён был я, оставя своё семейство и всё имущество в местечке Яновичах на произвол судьбы, спасаться бегством от поискиваемых меня французов», – пишет Моисей Карпаёнок в своём прошении.

Российский государственный исторический архив, ф. 1309, о. 1, д. 115, л. 354.

Упоминание о Яновичах встречается в описаниях кавалерист-девицы Надежды Андреевны Дуровой (1783 – 1866), участницы Отечественной войны 1812 года, первой в России женщины-офицера, служившей в мужском обличии. Когда секрет раскрылся, её лично вызвал к себе царь Александр I и после долгих расспросов разрешил девице продолжать воинскую службу.

«Квартирами полку нашему назначено местечко Яновичи, грязнейшее из всех местечек в свете, – пишет в своих мемуарах Надежда Дурова. – Кажется, здешняя грязь превосходит все грязи, сколько их есть на свете. Не далее, чем через площадь к товарищу не иначе можно пробраться, как верхом; можно, правда, и пешком, но для этого придётся лепиться около (...) домов, по завалинам, как можно плотнее к стенам, окнам и дверям, из которых обдаёт путешествующего различного рода паром и запахами, например, водки или гусиного сала, козлиного молока, бараньего мяса и так далее... Можно быть уверенным в насморке по окончании этого отвратительного обхода...

Здесь я нашла брата своего; он произведён в офицеры и по просьбе его переведён в наш Литовский полк.

Я, право, не понимаю, отчего у нас обоих никогда нет денег? Ему даёт батюшка, а мне государь, и мы вечно без денег! Брат говорит мне, что если бы пришлось идти в поход из Яновичей, то жиды уцепятся за хвост его лошади. Сильнее этого нельзя было объяснить, как много он задолжал им...

Природа дала мне странное и беспокойное качество: я люблю, привыкаю, привязываюсь всем сердцем к квартирам, где живу, к лошади, на которой езжу, к собаке, которую возьму к себе из сожаления (...) Зная за собой эту смешную слабость, я думала, что буду сожалеть и о грязных Яновичах, если придётся с ними расстаться; однако же, слава богу, нет! Мы едем в поход, и я чрезвычайно рада, что оставляю это вечное, непросыхаемое болото. Вот одно место на всём земном шаре, куда бы я никогда не захотела возвратиться».

Цитируется по статье «Баллада об амазонке, эпизоды жизни которой связаны с Яновичами». А. Подлипский, «Жыццё Прыдзвiння», 18 августа 2009 года.

«Грязнейшее из всех местечек на свете», конечно, ни в какое сравнение не могло идти с дворянскими усадьбами, но вряд ли в антисанитарном отношении превосходило другие местечки, деревни или даже города. Случайно попавшей сюда Надежде Дуровой оно вспоминается только с иронией и пренебрежением. Те, кто родился и вырос в Яновичах, считали его родным и испытывали к нему другие чувства. Впрочем, давно известно, что каждый человек видит то, что он хочет видеть.

В 1839 году в Яновичах проживало 1250 человек, из них 648 мужчин и 602 женщины. В том числе: духовного состояния православного – 10 мужчин и 7 женщин, купцов-христиан – 3 мужчин, купцов-иудеев – 10 мужчин и 8 женщин, мещан-христиан – 62 мужчины и 55 женщин, мещан-иудеев – 501 мужчина и 474 женщины, крестьян помещичьих – 59 мужчин и 55 женщин, однодворцев – 1 мужчина и 3 женщины, отставных солдат – 2 мужчин.

В 30-х годах XIX века в Яновичах жил еврей Ошер Тёмкин – личность неприятная во многих отношениях. Он много путешествовал, читал, беседовал с раввинами. Но больше всего Тёмкин хотел стать государственным цензором в одной из еврейских типографий. Место сытное и, как говорится, непыльное. Чтобы получить его, надо было доказать свою преданность государственным устоям. Власти должны быть уверены: на незнакомом им языке крамола не пройдёт. Тёмкин стал писать книгу о заблуждениях евреев и истинности православия. Его взял под своё покровительство епископ могилёвский Гавриил. В Яновичи с секретной миссией был направлен витебский губернский регистратор. О сочинении Тёмкина было доложено государю, и тот его одобрил. В 1834 году новоявленный писатель был окрещён в православие. Издание имело определённый успех в среде православных священников. Но, несмотря на это, ставки цензора для Ошера (Егора) так и не нашлось, и это при том, что в начале ХIХ века в России насчитывалось уже 16 еврейских типографий.

Национальный исторический архив Беларуси, ф. 1297, о. 1, д. 6617.