Я, Петрова Наталья Сергеевна, работаю в Государственном архиве Республики Марий Эл, Российская Федерация.
Она всегда жила вместе с нами. Родители забрали её к нам на Колыму, когда в первый папин отпуск заехали к старшей маминой сестре в уральское село Бреды. Сестёр вообще было четверо. Ещё одна преподавала русский язык в Орше. Единственный их брат, Иосиф, – я часто рассказывал о нём – встретил войну в Брестской крепости, и, вырвавшись из окружения, погиб в лагере военнопленных около г. Бяла-Подляска.
Борис Генрихович Берлин – известны краевед, многолетний исследователь истории Холокоста в Крыму, автор ряда статей и книг на эту тему. Инженер-связист по основной профессии, он всю жизнь мечтал стать историком, как и его мама, трудившаяся школьным преподавателем истории. Вопреки всем обстоятельствам, Борис смог реализовать задуманное и с головой погрузиться в любимое дело, ставшее прочной основой всей его жизни. А началось всё с того, что когда-то, он весьма заинтересовался изучением трагического события, связанного с гибелью его дедушки Наума Меерсона на теплоходе «Армения», затонувшего 7 ноября 1941 года, под ударами немецкой авиации. 
об уклонении евреев от рекрутского набора на примере семьи Островских-Шафрановых
Некогда на российской, а затем – израильской земле жил сотрудник театра Мейерхольда, искусствовед, писатель, издатель журнала «Менора» Павел Гольдштейн. И приходился он внуком режиссёру Императорских оперных театров Павлу Федоровичу Дунаевскому. В тумане веков растаяла жизнь и биография этого режиссёра. Но осталась папка с бумагами, которую, как горсть еврейской жизни, Гольдштейн привёз в Израиль и берёг всю жизнь. В папке: документы, фотографии, свидетельства и наброски о предке. Но документы – ещё с царских времён! – это всё-таки сухие строчки и даты. А история так часто менялась, что «прервалась связь времён». И теперь надо было пытаться связать нити этих судеб.
До войны Давидсоны жили в Лепеле – районном центре Витебской области. У Давида и Гуты было пятеро детей – два сына Наум и Ефим и три дочки – Геня, Сара и Аня.
В книгу «Дети войны вспоминают» вошли сорок три интервью с людьми, которые были в детском, часто дошкольном возрасте, когда их отцы воевали на фронте Великой Отечественной войны, а мамы, сумевшие эвакуироваться на восток, прилагали все силы, чтобы прокормить детей. Те, кто остались на оккупированных территориях, прятали малышей, у которых была частичка еврейской крови, от неминуемого расстрела, который ждал и маму, и её детей.
Сколько лет пролетело с тех пор, сколько ярких событий и случаев позабылись, целые жизненные периоды стерлись в памяти напрочь и не восстановить их. А эти две недели, эти жуткие две недели, оставили такой глубокий след, такой жестокий шрам, что и теперь, через пятьдесят лет, могу до мелочей, до часов и минут, всё восстановить в памяти с точностью киноленты и пережить всё вновь, с тем же страхом, с той же безысходностью…
Во вторник, за две недели до праздника Швуэс, в большом доме Гринбергов повесили на окна свежие занавески и расставили вазоны с розовыми цветами. Крыльцо вычистили песком и вымыли с уксусом, чтобы блестело, как яичный желток. В день свадьбы Ханы-Бейлы, дочери торговца мукой Арке
11 февраля 1942 года в г.п. Бешенковичи (Витебская область) было совершено страшное злодеяние.
За несколько часов гитлеровские палачи и их пособники убили более 1000 человек – узников бешенковичского гетто.
Спастись смогли только несколько человек.
Леонид Гольбрайх, десятилетний мальчик, недалеко от места расстрела тихонько отошёл в сторону, затерялся среди местных жителей. Его приютила в деревне Свеча семья Фомы Ивановича и Елены Васильевны Куйко.
Дыня Менделевна Фишельман вместе с родными прошла весь «путь на Голгофу», но немецким охранникам показалось, что она русская, её отвели назад в комендатуру и потребовали прочитать молитву «Отче наш». Она её знала, и это спасло ей жизнь.
Пестунов Харитон Васильевич прятал в своём доме евреев – соседей и за это его, как заложника, тоже должны были казнить. Но палач придумал более изощрённое наказание. Он поставил Харитона Васильевича возле расстрельной ямы и заставил наблюдать, как убивают его земляков, а потом отпустил. Живя долгое время среди людей, говорящих на идиш, он, белорус, хорошо понимал немецкий язык и слышал, как гитлеровские палачи отчитывались перед начальством об убийстве 985 человек за 4 часа 30 минут. Пестунов Харитон Василевич стал главным свидетелем во время суда 1948 года над немецкими солдатами, участниками расстрела узников бешенковичского гетто. На суде он рассказал:
– Вопрос: Что Вам известно о массовом расстреле Советских граждан в 1941 – 1942 гг. немецкой воинской частью располагавшейся в м-ке Бешенковичи?
Ответ: В феврале м-це 1942 года числа не помню, рано утром погода была солнечная, морозная, немецкие вооружённые солдаты ходили по квартирам нашей Октябрьской улицы и забирали под угрозой оружия всё еврейское население, одновременно забирали по всему местечку Бешенковичи.
Когда производили сбор еврейского населения, то в это время у меня скрывалось 7 человек евреев, за что, как залог, был забран и я.
Собранное население сопровождалось под конвоем немецких солдат от церкви на западную сторону реки Западной Двины. Когда нас гнали, то охрана была усиленная, шли они по обеим сторонам колонны, на пути следования, кто из числа арестованных пытался скрыться, того убивали наповал.
Всего по моему предположению, было убито в пути следования около ста человек, которых впоследствии подбирали и доставляли на повозках к месту, где была расстреляна вся колонна.
Когда пригнали нас в количестве около 1000 человек на опушку леса, где производился расстрел, меня старший палач поставил от ямы 4 метра и сказал: «Смотри хранитель и тебе это будет!». Я на этом месте стоял около 4 часов 30 минут т.е. до того времени, покуда не расстреляли всё еврейское население.
После расстрела населения, палач в присутствии меня докладывал своему начальству, которых было около 8-ми человек о том, что за 4 часа 30 минут расстреляли 985 человек. Впоследствии палач – немец, фамилии которого не знаю, приказал мне взять подводу, стоящую возле ямы и с двумя полицейскими поехать подбирать по дороге трупы убитых.
Мы втроём приехали к реке Западная Двина, бросили лошадь и сами скрылись, а трупы оставались лежать на дороге.
Вопрос: Расскажите подробно, как производился расстрел Советских граждан – евреев?
Ответ: Расстрел производился следующим образом: в 30-ти метрах от ямы, раздевали до нижнего белья, обувь так же, всё сбрасывали в одно место. Людей брали по четыре человека, а если женщина с детьми – то одну женщину и 3-4 детей, подводили к яме, на краю ямы лежало три широких доски и каждый раздетый должен был бежать один за другим по доске, немцы в числе 4-х человек стояли с автоматами на расстоянии от ямы в 5-ти метрах и каждый из них стрелял по бежавшим по доске.
В яме находилось два немецких солдата, которые убитых разбрасывали по сторонам ямы, чтобы больше поместить.
Возле этой ямы находилась другая яма, но в эту расстрел не производился, в её только свозили подобранные трупы убитых по дороге. Ямы по своему размеру были: длинной 10 метров, ширина 6 метров и глубина 3 метра.
В период расстрела среди населения были крики, стоны и плачь, в случае, кто просил прощения, объясняясь, что он не еврейской национальности, то немцы тех, расстреливали, не подводя к яме.
Вопрос: Как было одето население, которое было расстреляно?
Ответ: Всё это население было одето в разную одежду.
Вопрос: Куда увозили немцы изъятую одежду расстрелянного Советского населения?
Ответ: Вся одежда была забрана немецкой комендатурой и свезена во двор расположения комендатуры.
Шестьдесят лет назад, летом 1958 года на опушке леса в деревне Стрелка (Бешенковичи на противоположном берегу реки Западная Двина), на собранные людьми деньги, был сооружен памятник погибшим узникам Бешенковичского гетто…
На высокой стеле из коричневого гранита на идише и русском языках написано: «Вечная память 1068 советским гражданам, погибшим от рук гитлеровцев 11. 02. 1942 г.»
Спустя 76 лет, 11 февраля 2018 года у памятника состоялась траурная церемония. Из Санкт-Петербурга приехали основатели общественного движения по благоустройству старинного еврейского кладбища в Бешенковичах, из Витебска – представители еврейской общины, пришли неравнодушные люди из Бешенковичей, руководители местного сельского совета (относится к Шумилинскому району) возложили к памятнику венок. Были сказаны слова о том, что память – это и долг, и гарант того, что подобное не повторится впредь. Раввин Витебской общины Малкиель Горгодзе произнёс поминальную молитву.
День памяти продолжился встречей в районной библиотеке. Ёе работники подготовили небольшую выставку книг о Холокосте.
Бешенковичский педагог и краевед, человек с активной жизненной позицией, Станислав Леоненко, который вёл эту встречу, рассказал о новой книге, которая вышла на немецком языке и посвящена жизни уроженца Бешенковичей, участника Великой Отечественной войны, узника концлагерей, человека, биография которого связана со многими значительными событиями 20 века, Моисея Тёмкина. Станислав помогал в сборе материалов для книги.
Руководитель общественного движения по благоустройству старинного еврейского кладбища в Бешенковичах, врач из Санкт-Петербурга Анна Климович рассказала о планах на ближайшее будущее. Это и создание карты, возможно интерактивной, «Старые Бешенковичи», и подготовка книги, в которую войдут исторические очерки, воспоминания людей, связанных своей жизнью с городским посёлком.
К разговору подключились все собравшиеся в районной библиотеке. Они говорили о том, как сделать Бешенковичи привлекательными для туристов, чтобы сюда чаще приезжали дети, внуки и правнуки уроженцев этих мест. Пожилые люди делились воспоминаниями детства. Работники библиотеки и Станислав Леоненко показывали старинные фотографии Бешенковичей.
Фото Аркадия ШУЛЬМАН
