Ида Шендерович – историк, экскурсовод, хорошо знает историю Могилева, еврейские страницы этой истории. Слушать ее приятно. Она проводила экскурсию для немецкой делегации из Карлсруе. Это небольшой городок на юго-западе Германии, откуда каждый год в Могилев приезжает представительная делегация. Немцев интересуют самые разные аспекты городской жизни, в том числе и еврейская община.

А поскольку самые значительные страницы еврейской истории Могилева, как и других городов Беларуси, в прошлом, то знакомство с общиной обычно начинается с экскурсии. Каждый год приезжают из Карлсруе новые люди, и каждый год Ида Шендерович проводит экскурсию.

В этом году, по воле случая, я оказался в Могилеве в одно время с немцами и тоже отправился на экскурсию. И хотя в журнале “Мишпоха” был опубликован очерк Иды Шендерович и Александра Литина “Могила льва, или Город, в котором жил мифический моэль Лева” и я его внимательно читал, очень скоро понял, что два экскурсионных часа могут стать самым интересным временем, проведенным в Могилеве. Я взял ручку, лист бумаги и стал записывать. И пускай не обижаются Александр Литин и Ида Шендерович, их очерк написан прекрасно, я не собираюсь его дополнять. Но у каждого человека свой взгляд на вещи, а уж тем более на такой город, как Могилев.

В центре города – сохранившиеся здания двух синагог. В одной из них, именуемой синагогой Цукермана, сейчас уютно устроилась специализированная детско-юношеская школа олимпийского резерва № 6. 

На здании висит Мемориальная доска. На ней на белорусском языке написано (перевод на русский – А. Ш.): “Здание возведено в XVIII веке как резиденция католического епископа С. И. Богуш-Сестранцевича”.

После смерти Сестранцевича, в середине XIX века, дом сгорел, а коробка из обожженного кирпича долгое время стояла бесхозной, пока ее не выкупил богатый еврейский купец Борух Цукерман. Фамилия переводится на русский язык как “сахарный человек”, или Сахаров. Свое состояние купец действительно сделал на торговле сахаром. (Как после этого не поверить силе имен и фамилий!) Особенно преумножил состояние во время русско-японской войны, занимаясь поставкой для русской армии провианта. (К бездарным полководцам и флотоводцам, проигравшим войну, отношения не имел.) Так вот, Борух Цукерман отремонтировал бесхозный дом, привел его в полный порядок и передал еврейской общине под синагогу. Долгое время здесь была синагога. Но вот Мемориальной доски, да что там мемориальной, простой доски с упоминанием об этом, вы нигде не найдете. С одной стороны двери бронза сообщает о католическом епископе Сестранцевиче, с другой стороны – под стеклом, на зеленом фоне – написано об олимпийском резерве. А Цукермана как будто и не было. Ни в этом доме, ни в истории Могилева. Правда, евреи назвали свое городское благотворительное общество “Хэсэд-Борух” в память о купце, дававшем щедрые пожертвования.

На площади, там, где стоит памятник Звездочету (при чем Звездочет к Могилеву, никто мне объяснить так и не смог) и находится Аллея звезд, почти как в Голливуде, Ида Шендерович сказала:

– Эта звезда установлена в честь Светланы Баитовой, чемпионки мира по гимнастике, занималась в синагоге Цукермана.

Понятно, что занималась гимнастка в школе олимпийского резерва, но, поскольку дом евреи по-прежнему называют синагогой Цукермана, получилось забавно.

На стене дома, рядом с синагогой Цукермана, могилевские художники сделали фреску “Старый город”. Воспроизведены фрагменты вывесок, которые когда-то были на магазинах. И одна из центральных надписей, во всяком случае, она сразу бросается в глаза – “Кнiгарня Гiнсбурга”. Конечно, приятно, что цензура в лице городских властей не прошлась по эскизу и не заменила еврейскую фамилию на коренную белорусскую. Уважили историю. У меня нет цифр, сколько евреев в дореволюционном Могилеве владели магазинами, но не сомневаюсь, что цифра была внушительной.

Увидев эту роспись, я, почему-то, может и не к месту, вспомнил своего соседа, который пьяный не раз кричал: “Всех жидов по стене размажу”. Могилевские художники “размазали по стене”, в самых лучших целях, одного книготорговца Гинсбурга.

Вторая сохранившаяся синагога когда-то называлась Купеческой. В нее ходили купцы, вероятные конкуренты и, думаю, завистники Цукермана. Это только со стороны кажется, что евреи живут друг с другом в мире и любви. Нет, конечно, когда нам плохо, мы сбиваемся в кучу и становимся единым целым. Но когда у купцов или других евреев дела идут хорошо, мы умеем укусить своего соплеменника с такой силой, что если бы мы так кусали антисемитов, их бы стало намного меньше.

Наверное, в Могилеве особое давнее пристрастие к спорту. Из Купеческой синагоги тоже сделали спортивный зал. Здесь тренируются боксеры общества “Спартак”. Не знаю, сколько чемпионов мира вышло из этого здания, но, наверное, еврейские молитвы помогают им достичь неплохих результатов.

Ида Шендерович сообщила, что по субботам она ходит в эту синагогу. Я с уважением посмотрел на нее и подумал: “Какие глубокие убеждения! Здесь давным-давно спортзал, а она по-прежнему по субботам…”. В это время Ида добавила, что “по субботам она занимается в секции каратэ”.

А потом мы проходили мимо доходного дома еврейского купца Бобовика. Недавно его реставрировали, и лепнина, которой богато украшен фасад здания, смотрится  (особенно в яркий солнечный день) великолепно. Между этажами, над одними окнами и под другими, фрагменты еврейского народного орнамента и магиндавиды. Между прочим, на третьем этаже этого дома сто лет назад был шикарный публичный дом. Не бордель какой-нибудь, и не притон, а по большому счету… Но почему его надо было украшать магиндавидами, я никак не пойму.

Последние десятилетия в этом доме располагается Могилевский государственный университет имени Аркадия Кулешова. То, что студенческие аудитории находятся в бывших спальнях барышень, – это нормально. Раньше здесь любили женщин и иногда говорили об умных вещах. Теперь все наоборот. Кстати, прежний орнамент на фасаде здания ничуть не мешает студентам штудировать науки. Но вот как он мог сохраниться не то что в сталинские, а в хрущевско-брежневские времена, понять не могу.

Сто лет назад в Могилеве еще действовали братства, в других городах давно исчезнувшие. Это был некий прообраз нынешних профсоюзов. Вначале объединялись и рабочие, и хозяева. Но, извините, деньги во все времена были главной причиной конфликтов. И рабочие разошлись со своими хозяевами. Теперь у братства главной целью стало: “Защита подмастерьев путем отказа от работы у обидчиков и примирения рабочих и хозяев”. Звучит-то как! Между прочим, каждое братство имело свой свиток Торы, а иногда и синагогу.

Молодые подмастерья (еврейские головы!) придумали совершенно оригинальный способ борьбы за свои права. По вечерам могилевский бомонд гулял в Муравьевском сквере. Подмастерья выходили сюда с лозунгами и устраивали митинг. На углу дежурил городовой. Справиться с целой толпой подмастерьев он не мог. И бежал за подмогой в жандармерию. До нее было два квартала. Подмастерья знали, сколько времени надо, чтобы добежать до жандармерии, сколько – чтобы с подмогой вернуться обратно. За это время они высказывали все свои требования и расходились, избегая ареста.

Так повторялось много раз. Впрочем, думаю, если бы жандармы серьезно захотели наказать подмастерьев, они бы это сделали.

И все же самым забавным экспонатом или свидетелем еврейской истории Могилева считаю дом с заложенными окнами. Он находится как раз напротив костела святого Станислава. В доме жили евреи, а в костеле, как известно, молились католики. И вдруг католики решили, что евреи только тем и занимаются, что смотрят в окна на таинства христианские, а это оскверняет их святость. Надо положить этому конец и евреев из дома выселить. И пожаловались в городской магистрат.

По моему мнению, дом понадобился католикам, и поэтому появилась такая жалоба.

И городское руководство все это понимало, но надо было реагировать. С одной стороны, дом принадлежал евреям на правах частной собственности, а с другой – за католиками политическая сила.

Городской магистрат принял мудрое соломоново решение. (Может, потому что речь шла о еврейском доме.) Евреям разрешить жить в доме, но окна, выходящие на костел, – замуровать.

Ида Шендерович рассказала, что недавно она проводила экскурсию для харьковских музыкантов. Рассказала про замурованные окна. Музыканты переглянулись и сказали, что точно такая же история была в их родном городе.

Прошли века. И сегодня никто не смог мне уверенно сказать:  это легенда или быль. В доме с замурованными окнами работает Еврейское агентство “Сохнут”, а в костеле святого Станислава снова молятся католики. Правда, долгие годы советской власти здесь находился партархив.