ПРИ БАНЕ БЫЛА ПАРИКМАХЕРСКАЯ

 

При бане была парикмахерская. Со скрипучими креслами, одеколоном «Шипр», грязными простынями, закрученными вокруг шеи, и парикмахером Пашей. Хромым евреем, который ни в какого бога не верил, но носил на толстой шеи крестик, потому что так было модно. Паша называл себя не парикмахер, а хермахер. И обычно после этого долго смеялся. Ему казалось, что это очень смешно. Выглядывал в предбанник и говорил:

– Кому стричься. Лучше хермахера, чем я, нет.

И начинал смеяться. Смеялся чаще всего он один. Потому, что это было совсем не смешно.

Еще в парикмахерской на одного мастера был один заведующий, который иногда подходил к креслу и начинал стричь или брить. И то, когда в кресло садился какой-нибудь очень нужный для него человек. В основном, заведующий занимался бумажками. Что-то подсчитывал, что-то списывал. И каждый месяц уносил к себе домой большую картонную коробку с одеколоном «Шипр».

Паше было обидно. Он сэкономил одеколон, а заведующий забрал себе и даже не подумал с ним поделиться. И тогда Паша решил: «Раз так. Хрен с маслом. Ни одной бутылки больше этой падле не достанется». Он стал лить на клиентов столько одеколона «Шипр», что те чуть успевали отфыркиваться и просили: «Хватит», потому что вот-вот могли задохнуться. Паша даже испугался, что перелил этот одеколон на клиентов и с него вычтут.

В конце месяца заведующий, как обычно, подбил бабки, что-то к чему-то приплюсовал, что-то списал. И унес домой большую картонную коробку с одеколоном «Шипр». И опять даже не подумал поделиться с Пашей. И тогда Паша со злости решил: «Хрен тебе, а не “Шипр”», и сел писать письмо в ОБХСС.

– В парикмахерской при бане воруют одеколон «Шипр», – написал Паша. – Этим занимается.., – он хотел написать заведующий Семен Семенович, но вовремя остановился. Если напишешь, что ворует заведующий, все сразу поймут, кто написал письмо. И скажут: «Паша-стукач», «Паша-шестерка». И по улице не пройдешь. Все будут пальцем тыкать. Нет дурных. Он напишет, что этим занимался парикмахер Павел Кавалерчик. То есть напишет письмо в ОБХСС сам на себя. ОБХСС придет, разберется, в чем дело, и поймет, что без заведующего я украсть ничего не могу. Мне выдают по одной бутылке этого одеколона. Хоть лей на клиентов, хоть пей, израсходовал, дадут новую. Так что не украдешь без заведующего… Это он без меня может и ворует. И его, жмота паскудного, с работы уберут, и никто не узнает, кто письмо написал, – радовался своей находчивости Паша.

Недели через две к ним пришел один такой представительный с папочкой под мышкой. Всё крутился, всё расспрашивал. Паша сразу понял, кто он. И на вопрос, можно ли на лицо клиента не долить одеколона, разведя руки в стороны, ответил:

– Всё возможно.

– И часто вы это делаете? – как бы в шутку, со смешком на лице, спросил человек с папочкой под мышкой.

– Бывает, – ответил Паша, уверенный, что валит таким образом заведующего.

Человек с папочкой показал удостоверение, потом достал листок бумаги, записал на нем свои вопросы, Пашины ответы и дал ему расписаться. Выводя каждую буковку фамилии Кавалерчик, Паша не мог нарадоваться. «Будет знать, как со мной связываться», – думал он.

Под вечер появился заведующий.

– Понимаете, Паша, – как всегда очень вежливо и на «вы» начал он. – Какой-то негодяй на вас письмо в ОБХСС написал. Придумал, что вы воруете одеколон. Вы взяли хоть одну бутылку этого «Шипра»?

– Я не брал, – ответил Паша, сделав упор на местоимении «я».

– А зачем же вы, голубчик, признались, что у нас можно недолить на клиента. Они мне ваши признания показали. Хотели, чтобы я тоже наговорил чего-нибудь. Не на того нарвались. Я сказал, что знать ничего не знаю. Так что придется вам, голубчик, за свой длинный язык одному отвечать.

Вскоре на Пашу пришла «бумага» из ОБХСС. Его хотели уволить с работы, но заведующий заступился. Взял на поруки, обещал перевоспитать, и его оставили.

С тех пор прошло, наверное, полгода. Может, чуть больше. Заведующий исправно, каждый месяц, уносил домой ящик «Шипра». Паша злился. Дело было, в конце концов, не в этом поганом одеколоне, а в том, что слизняк заведующий Пашу за человека не считал. Как будто бы его и не было. А вместо него клиентов обслуживало пустое место. Паша думал, как отомстить, но ничего придумать не мог.

Однажды к ним в мастерскую зашли двое алкашей. То, что они алкаши, было написано у них на физиономиях.

– Слушай, мужик, дай бутылку одеколона, – сказал один из них и протянул Паше мятый рубль.

– Не положено, – ответил Паша.

– Чего? – взревел барыга. – Я у тебя по-человечески, за рваный, прошу бутылку одеколона. А ты мне хамишь, – и, отодвинув Пашу в сторону, пошел к столику, на котором стоял одеколон.

Заведующий услышал шум, выскочил из-за ширмы и, увидев такое дело, быстро-быстро начал говорить:

– Уважаемые товарищи, не будем ссориться. Мы не продаем одеколон.

– Чего? – снова взревел барыга. – Я тебе, сука, усы выщиплю.

– Не будем ссориться, – очень мягко сказал заведующий. – Мы действительно не продаем одеколон. Но вам, как нашим старым знакомым, можем одолжить бутылочку, – он взял со столика бутылку «Шипра» и протянул ее барыге.

– Давай еще одну, – сказал барыга. – И всё. И мы сваливаем.

Заведующий нагнулся, чтобы достать из ящика еще одну бутылку «Шипра». И вдруг Пашу взорвало. Он закричал так, что слышали его, наверное, все мужчины и женщины, которые мылись в разных концах бани.

– Положи одеколон на место, не твой.

Заведующий выпрямился, так и не успев достать вторую бутылку «Шипра». У барыги задергалась челюсть, как маятник у часов. Второй алкаш, что стоял на стреме, резко захлопнул дверь.

– Тебе, что, суке, жить надоело. Сейчас я твой жир выпущу, – прохрипел барыга.

Но Пашу уже нельзя было остановить. Нескладно ковыляя, он подскочил к барыге и вырвал у него из рук «Шипр».

– Паша, Паша, – испуганно говорил заведующий. – Не надо. Отдай. Мы же всё спишем.

– Не отдам, – кричал Паша.

Барыга подскочил к нему и толкнул изо всех сил. Паша упал на пол и закричал:

– Милиция, милиция.

Он кричал бы, наверное, долго. Но, услышав слово «милиция» и решив, что сейчас его заметут по новой, барыга озверел. Он схватил со столика ножницы и, навалившись на Пашу, стал колоть его во что придется.

Кровь растекалась по полу и смешивалась с одеколоном «Шипр» из разбитой бутылки.

Заведующий закрыл глаза от страха и раскрыл их только минут через пять, когда в комнате уже не было барыг и только Паша лежал на полу с какой-то странной улыбкой на лице.

– Тебе нужен был этот одеколон? – спросил заведующий.

– Нет, – прошептал Паша и закрыл глаза.

И заведующий так и не понял, для чего влез в драку этот странный хромой еврей.