Звенит во мне далекий город...

Звенит во мне далекий город,
церкви белые и синагоги.
Открыты двери навстречу горю,
навстречу радости и тревоге.
Под небом синим жизнь дальше мчится.
Кривые улочки во мне взгрустнули,
и тихо дремлют седые птицы -
надгробья, где предки мои уснули.
В цветах и красках моя картина
стоит на грани жизни и смерти.
Ее прикрою любовью сына,
ее укрою дыханьем сердца.
Иду сквозь пламя. Пылают годы.
Но город мой на земле остался.
Тот мир ушедший во сне приходит,
и где-то в нем я затерялся.
Теперь меня не ищите нигде вы,
сам от себя убежал я, немилый.
Состарились молодости моей деревья.
И плачу я над своей могилой.

Первый учитель

Учитель мой, где твои кисть и бородка?
Из этого мира насилья и зла
тебя на тот свет дорогой короткой
лошадка черная увезла.
Погасла лампада усталого сердца -
и ночь окутала дерева.
Напротив дома старая церковь
молчит, нахмуренная, как вдова.
Уже по картине твоей еврейской
мажет грязным хвостом свинья.
И болью мне поделиться не с кем:
зачем так давно я ушел от тебя.

Моя жена

Навстречу идешь - и волос твоих пряди
тянутся руки мои обвить.
Ты даришь мне небо, искристо глядя,
и хочется у тебя спросить:
<Неужели завянут цветы, неужели
их покроет времени лед?..>
Ко мне пришла ты - и мы взлетели.
И долго-долго длился полет.
Мы погасили ночи дыханье
и свечи любви зажгли над землей.
И две души, как одно сиянье,
соединились и стали зарей.
Как забыть я это сумею:
земли и небес укрепляя связь,
любовь моя слилась с твоею,
чтоб после дочь любви родилась.
И Богу благодаренья мои
за этот подарок добра и любви!


Памяти художников -
жертв Холокоста
(фрагмент)

Я знал ли их?
Бывал ли в мастерских,
чтоб разглядеть вблизи картины их?
Не знал... Не видел...
И теперь, виня,
они хватают за руки меня,
из лет моих, из солнечного дня
зовут и тащат в черноту могил
и гневно вопрошают:
- Где ты был,
когда обрушился девятый вал?
А я шепчу:
- Я спасся.... Я бежал...
А их, замученных, везли туда,
где танцевала на костях беда,
где жгли картины,
и клубился дым
над крематорием, над пеплом их седым...
Я вижу:
без суда на Страшный суд
потомки Дюрера и Кранаха ведут
вас, младших братьев Модильяни, Писарро...
Пылают кисти... Сломано перо....
Чтоб ваши руки не могли запечатлеть,
как на балу огня плясала смерть.


Белла
К 4-й годовщине смерти
(фрагмент)

О тебе твое белое платье грустит,
увядают цветы, что сорвать я не мог.
По надгробью рука моя нежно скользит,
и уже я и сам зеленею, как мох.
Об одном, как вчера, я сегодня спрошу:
- Остаешься иль вырваться можно тебе
и пойти по следам, осушая росу
или слезы мои? На незримой тропе
через годы ответить тебя я прошу...
И мне кажется, голос твой рвется в простор:
"Как любви нашей свадебный яркий костер,
к людям, к дому любовь наша чистой была,
ты иди, ты буди их, чтоб к солнцу поднять.
Как земной, на груди моей вечный ковер
и сиянье звезды, что сквозь ночи прошла -
так однажды ко мне ты вернешься опять".


***

Благодарю тебя,
Мой Бог, за свет такой,
что ты мне даровал,
благодарю тебя.
Мой Бог, и за покой,
что ты мне ниспослал,
благодарю тебя.
Мой Бог, лишь ночь опять -
глаза закроешь мне
до наступленья дня.
Но буду рисовать
на небе и земле
картины для тебя.