Рахэль Блувштейн родилась в Саратове в 1890 году у Исэра-Лейба и Софьи Блувштейн, которые растили 12 детей. В 1908 году Рахэль поехала с сестрой Шушаной изучать искусство в Киев, а позднее прибыли обе сестры в Палестину и сняли квартиру в Реховоте. Сестры быстро изучили иврит, влились в жизнь местного общества.
Несмотря на тяжелые условия, Рахэль отличилась на сельскохозяйственной работе и в 1913 году поехала изучать сельское хозяйство во Францию. После окончания учебы Рахэль приехала к своей семье в Россию. В 1919 году Рахэль решила вернуться в Палестину и примкнула к группе Дгания "Бэт".
Вот как описывает Моше Даян - уроженец "матери кибуцов" - Дгании эту часть жизни Рахэли в своей книге "Жить с Библией":
"Кибуц Дгания и его члены были для меня воплощением современной "эпохи патриархов". Танхум, Ицхак бен-Яаков, Яаков Беркович и Мирьям Барац остались неизгладимо в моей памяти как чудесные люди, особые и отличные от всех, кто пришел после них. Поэтесса Рахэль тоже принадлежала к этой плеяде. По сей день перед моим внутренним взором стоит, словно живой, ее бледный благородный облик. Она присматривала за мной, когда мне было 5 лет.
Позднее было обнаружено, что она больна туберкулезом и вынуждена покинуть Дганию".
Товарищи заставили ее перебраться в Тель-Авив. Последующие годы Рахэль провела в Петах-Тикве, а затем в Иерусалиме, где преподавала сельское хозяйство и давала частные уроки иврита и французского.
Умерла Рахэль в Тель-Авиве в апреле 1931 года на 41 году жизни.
"Если велит мне судьба
быть вдали от твоих границ,
дай мне, Кинерет,
отдохнуть меж твоих могил...".
Она была похоронена на берегу Кинерета. Очень много людей сопровождало в последний путь поэтессу, ставшую символом Израиля.

СПОКОЙНОЕ СЧАСТЬЕ
Солнцем обдана дюна пустынная.
На песчаной волне - мы с тобой.
Ты и я. В сердце - лишь
счастья тишь.
Затуманены зноем и звук, и цвет.
И не спрашивай. И молчи в ответ.
Будь немой
с тишиной.
Дай ладони проплыть по моим волосам.
В сердце - лад.
Солнца взгляд -
что на рану бальзам.

ЗДЕСЬ, НА ЗЕМЛЕ...
Здесь, на земле, не в заоблачной вышине,
а на лоне ее материнском, - здесь! -
Скромной радостью родины жить, плакать с ней,
с нею праздновать добрую весть!
Не туманное завтра - короткий, один,
день, насущный и близкий, горячий, литой!
Осязать, как металл, опьяняться им!
Здесь, на древней коре земной.
Так пойдёмте же - все! - до нашествия мглы,
силой в тысячу слаженных рук, сразу, въярь, -
неужели не сдвинем обломок скалы,
придавивший уста ручья?

ЕГО ЖЕНА
Просто так, как сестра, как мать,
она беседует с ним.
Мне же - с голосом не совладать
моим.
Рядом с ним - как идет она,
без оглядки, легко.
Я же - сумерками, сторонясь
окон.
Кольца их обручальные -
всем напоказ.
Крепче - наши, кандальные, -
в семь раз.

СКРИП МОЕЙ ДВЕРИ...
Ропот двери моей, говорок ключа,
отголосок шагов и - тишь.
Простирать ладони, "вернись!" кричать -
не услышишь, не различишь.
Снизойди ж к моей бунтовской судьбе!
Бунт - уйми, меня - пожалей!
Одиноко слепцу в городской толпе.
Так - мятежной душе моей.

***
Ведь я - только женщина, робкий порыв
в высоту,
по шесту - лишь мятущийся тонкий побег винограда.
Без опоры под ядрышком града -
упаду.

МОЕЙ ЗЕМЛЕ
Не пела о тебе
и для тебя в боях
не добывала дань,
моя Земля! -
растила деревце,
где льется Иордан,
возделывала я
твои поля.

Бедна я, мать Земля,
и ты меня простишь
за то, что небогат
дочерний дар:

невымолвленный стих
в часы твоих удач
и скрытый плач,
когда с тобой - беда.

РУКИ ТВОИ...
Добры твои руки - так пестует май или мать.
Ухватиться за них и понять, что страданье -напрасно,
и обычным словам: "Здесь не страшно!" - сердцем внять.

ВСТРЕЧА, ПОЛУВСТРЕЧА...
Не встреча - полувстреча: путаница слов
и беглый взгляд. Довольно мне!
Очнулась паводком подспудная любовь:
бальзам и яд - в одной волне.
Плотина рухнула, зря строила её!
Лишь эхо слов, лишь беглый взгляд -
согнув колени, пью, и снова водоём:
в одной волне - бальзам и яд.