С Борисом Бляхманым я хорошо знаком со времен его витебской юности. Ходил на концерты тогда еще молодого барда, слушал новые песни. Всегда утверждал, что парень талантлив (это состояние и сегодня при нем, как говорил Шолом-Алейхем: «Талант, как деньги, или он есть, или его нет»). У Бориса был непростой характер, и часто он не мог ужиться среди других творческих людей.

Потом я узнал, что Боря организовал театр песни «Мерхавим» («Просторы») и стал пробовать себя не только как автор и исполнитель песен, но и как режиссер. В ту пору жизни я говорил, что к его энергии и способностям необходимо прибавить классическое режиссерское образование. Помнится, и сам Борис поговаривал о желании учиться.

Потом он женился на очень красивой, способной и музыкальной девушке – Марине Гершман. Они выступали вместе, в трио с ними была и осталась скрипачка Элина Милькина.

В 1997 году Борис и Марина уехали в Израиль. Десять лет я не видел их. В свой последний приезд в Израиль, услышав по автомобильному магнитофону знакомые голоса (интонации Бориса Бляхмана, когда-то я их называл «местечково-блатными», его голос, трудно с кем-то перепутать), спросил:

– Это новые песни или старый багаж?

– Бляхман работает много, – ответил мне продюсер многих фестивалей Аркадий Крумер. – Выпускает диски, ездит по стране с концертами.

В тот же день я созвонился с Борисом, и мы договорились о встрече.

– 2 ноября выступаю в Бат-Яме, 7 – в Ашдоде, куда тебе удобнее приехать? – спросил он.

Мы встретились в Ашдоде. Они добирались из Бер-Шевы, где постоянно живут. Хотели поговорить вдоволь, но автомобильные пробки задерживали Бориса и Марину. На беседу осталось чуть меньше часа предконцертного времени, когда артистам хочется остаться в одиночестве, сосредоточиться. Я понимал это и поглядывал то на часы, то на них, готовый в любое время свернуть беседу. Но ребята, судя по всему, были рады встрече не меньше меня («Неделю к ней готовился», – сказал Борис). Мы пили кофе, вспоминали былые времена и говорили о сегодняшних.

– Что изменилось в твоей жизни за эти десять лет? – спросил я.

– Практически все, – засмеялся Борис. – Главное, стал более трезво себя оценивать. Звездной болезни как не бывало. Вылечился мгновенно. Пришлось все начинать сначала. Я был известен в бардовских кругах и Беларуси, и России, а здесь пришлось заново доказывать, что ты чего-то стоишь. Не у всех на это хватает сил. Чтобы в тебя поверили, надо не когда-то быть кем-то, а в настоящий момент.

– И как это отразилось на твоем творчестве?

– Мы по-прежнему называемся «Мерхавим». В этом году отметим 15-летие коллектива. Ведем отсчет творческого времени из Витебска. Это тот же коллектив, и то же время – другой.

У нас вышло уже 12 CD-дисков. Открою секрет, – смеется Борис. – У нас своя маленькая студия и нет проблем с записью новых альбомов. Хотя, признаюсь, новые песни пишутся не просто, все время хочется быть на уровне. Научился смотреть и слушать себя со стороны. А внутренний редактор, внутренний цензор – самый жесткий. Когда чувствую, что не дотягиваю, лучше не писать и не петь.

У нас в Москве вышло 10 дисков в издательстве «Восточный ветер».

– «Мерхавим» в переводе на русский – это «просторы». Ваш коллектив тянет на просторы России, в Москву?

– Уже не рвемся в Москву отдавать свои диски. Время, когда мы, как герои известной пьесы кричали «В Москву, в Москву…» прошло. Кроме того, появились кое-какие артистические «терки». Алла Иошпе и Стахан Рахимов исполняют наши песни, с нашего же разрешения, но часто забывают назвать авторов, да и вообще артистический мир достаточно жесткий, и пока мы не набрались опыта, набили немало шишек.

– Это одно из признаний ваших артистических способностей, – сказал я.

Борис засмеялся, Марина улыбнулась, и я понял: они законно хотят, чтобы их способности признавали по-другому.

– Где Вы выступаете? Какая публика вас слушает?

– Объездили с концертами весь Израиль. Выступали в больших и маленьких залах, на больших фестивалях и совсем крошечных – есть и такие.

Большие – это фестиваль бардовской песни на берегу озера Кинерет – назывался он «Дуговка», там собиралось до шести тысяч человек. Пока он существовал, мы ездили туда каждый год. Сейчас проходит большой фестиваль «Сохновка».

– Название идет от организации «Сох­нут»? – удивился я.

– Фестиваль проходит в большом лесопарке на озерах Сох­но, – уточнил Борис. – На этом фестивале мы тоже имеем постоянную прописку.

– Много в Израиле бардов? – спрашиваю я.

– На квадратный метр? – смеется Борис. – У израильских бардов есть свой интернет-сайт. Там более тысячи имен. Но по большому счету, где-то около двадцати активно выступающих бардов и бардовских коллективов.

– Вы себя по-прежнему относите к бардовской песне?

– Я вырос из витебского клуба бардовской песни «Аккорд». И никогда это не забываю. Но мы в своем творчестве пошли немного другим путем, захотели быть более яркими, веселыми, с еврейским уклоном. Нам тут как-то сказали на бардовском фестивале: «Мы поем об общечеловеческом, а вы все об узко­еврейском». Это действительно так, мы продолжаем петь об «узкоеврейском» на разные лады и не изменяем себе.

Иногда выступаем на квартирах, здесь такие домашние концерты часто практикуются.

Мы были на гастролях в России, в Германии. В 2004 году у нас состоялись три сольных концерта в Москве: в Доме журналистов, в «Гнезде глухаря» – это известная бардовская точка, и в Еврейском культурном центре на Большой Никитской. Залы были полные.

На самом большом празднике бардовской песни в России «Фестивале в Коломенском» взяли приз «Золотую гитару». Мы готовили серьезный репертуар, все же очень престижный фестиваль. А потом, опытным взглядом, – наверное, к сорока годам (Борис имеет право так о себе говорить), – я окинул публику и сказал девочкам: «Поем «Остановите самолет, я слезу» и «Сапожника». Мы спели. Александр Городницкий, он был председателем жюри, чуть со стула не упал от смеха.

Он сказал: «Это настоящий еврейский шансон».

– Расскажи про гастроли в Германию.

– На следующий год после Москвы мы хотели поехать на фестиваль в Питер. Элина искала спонсоров. Написала хозяину банка, который нас спонсировал в прошлый раз. Элина, кстати, у него в банке работает. Он снова помог деньгами, но для поездки в Питер этого было недостаточно. А для Германии хватило в самый раз.

Здесь я не удержался и сказал:

– Видите, какая Россия стала денежная.

Борис согласно кивнул головой, видимо, это он уже давно понял, живя вдалеке от России, и продолжил:

– В Германии бард Семен Кац помог нам сделать концерты в разных городах.

– В Беларуси ваши песни звучали как ностальгия по шолом-алейхемовскому местечку, по жизни, которой давно нет. Вы рождали эту жизнь в своем воображении.

– Поэтому мы и были театром песни, мы пытались играть своих героев, – говорит Борис.

– Здесь детей и внуков своих героев вы видите каждый день. Убавилось грусти в ваших песнях?

– Грусть – не в песнях, она живет внутри человека, а с песней просто вырывается наружу.

В последнее время у нас появились две веселые программы, я бы сказал, полные еврейского сарказма.

Называются они «Дворник Рабинович-1» и «Дворник Рабинович-2». Одна написана в 2000 году, через три года после нашего приезда, это были первые впечатления от страны. В 2007 году вышла программа «Дворник Рабинович-2». Там уже немного о войне, немного о политике, мы никуда не уйдем от этих тем. Я пишу много лирики, много зарисовок об Израиле.

– Пробовал писать на иврите?

– Не хочу быть бездарным и безграмотным, но пишущим на иврите. Лучше я буду писать, как  умею и что умею.

У нас вышел альбом «Иноходец». Это лирические и трагические песни. Диск лирических песен об Израиле «Просторы».

Работаем – Марина преподает английский язык в военной школе, я – в фирме, которая делает звук на концертах, больших собраниях.

Кто я? – переспрашивает мой вопрос Борис. – И технарь, и завхоз, и грузчик. Но хоть как-то близок к сцене, к музыке и этот обман меня согревает.

У нас двое детей. Это уже израильские дети…

Мы много выступаем. Не меньше трех концертов в месяц, бывает и больше. Появилось имя, нас приглашают.

И если при таких темпах жить без юмора, – Боря смеется,– не выживешь.

Из самого названия диска – «Счастье привалило» – многое становится ясным. Великое дело, уметь смеяться над собой. Это дано не каждому. Песни из этого диска звучат по радио «РЭКА», музыканты часто исполняют их в концертах. Зрителям они нравятся.

– Мы сделали ремиксы старых программ, – продолжает рассказывать Борис. – Вышел наш спектакль с Сергеем Капланом «Останется дом на высокой горе». В его основе – песни о русских евреях от времен кантонистов до сегодняшнего дня. Спектакль серьезный.

– Раз вспомнили о программах, которые не только песенные, но и театральные, хочу спросить, что же с вашим театром песни?

– У нас сейчас нет такого многочисленного коллектива, как был в Беларуси. И это диктует многое. Мы сами ведущие, звуковики – на все готовые артисты. Мы – втроем. И тем не менее, восстановили две программы витебского периода: «Блуждающие звезды» по Шолом-Алейхему и «Молдаванку». Конечно, хотелось бы большего. Но спектакль очень сложно продать зрителю, а сборную программу – намного легче.

– Вы лауреаты многих фестивалей. Почему на афишах не пишете про свои звания, заслуги?

– Лауреатство – это проданные диски, кассеты, приглашения на новые концерты. Должен постоянно доказывать, что ты лауреат, что ты – лучший, – говорит Борис. – Мне нравится, когда люди ходят не на лауреатство, а на мои песни, на меня.

– У меня свое мнение по этому поводу, – сказала Марина, и я обрадовался. Наконец-то она подключилась к разговору.– Мы заработали свое лауреатство и вправе его использовать.

– Отличаются ли ваши выступления «здесь» от выступлений «там»? – спросил я. И все поняли, где это «здесь» и где это «там».

– Публика, я бы сказала, та же, – говорит Марина. – Мы выступаем для русской аудитории. После концертов я обычно продаю наши диски, общаюсь с людьми. Всегда слышу слова благодарности. Это приятно, согревает душу. Понимаешь, для кого ты поешь.

– Есть востребованность наших песен, это чувствуется в воздухе,– снова к разговору подключился Борис. – Но миллионерами от выступлений мы не стали…

– Пока не стали, – перебил его я. – Главное – не терять надежды.

Сейчас готовим программу «Рукавчики засучив» – это песни разных лет, которые нам близки и дороги.

Мы посматривали на часы, и стало ясным, что пора расставаться. Борис и Марина спешили на концерт.

До новых встреч, ребята. Удачи вам и на сцене, и в жизни…

Аркадий Школьный