Тема Холокоста сложна и многогранна. Прикасаясь к ней, нужно не просто знать о масштабе трагедии еврейского народа, нужно понимать всю ее глубину и искренне сопереживать.

Работы, представленные на выставке «65 лет трагедии еврейского народа» (организованной Пинской еврейской общиной), – очень разные по жанру, творческой манере и стилю. Здесь и классика, и новаторство. Но их сближает не только тема Катастрофы, а сама нравственная позиция авторов.

В испепеляющем огне Холокоста почти без остатка сгорели еврейские общины городов и местечек белорусского Полесья: Пинска, Столина, Городной, Погоста-Загородского, Логишина, Лахвы, Кожан-Городка, Давид-Городка, Ленина, Мотоля, Хомска, Дрогичина, Янова-Полесского... Теперь лишь братские могилы, руины синагог и старые еврейские кладбища напоминают о той трагедии, что произошла на нашей земле более 65 лет назад, когда круто изменился привычный ход жизни и тысячи ни в чем не повинных людей от только что родившихся на свет младенцев до убеленных сединами старцев были обречены на смерть.

Бывшие еврейские улочки, домики, дворики в Пинске, Городной, Погосте... Сегодня в этих в одночасье осиротевших домах живут совсем другие люди, а в самих еврейских местечках — уже давно забыт веками звучавший здесь чуть ли не на каждом подворье язык идиш...

Ицхак Южук, один из немногих спасшихся погостских евреев, узнал на картине Виктора Сагановича деревянный домик своей бабушки и не мог сдержать нахлынувших чувств...

А вот погостская синагога – та, что сегодня зияет пустыми глазницами окон, являя собой весьма печальное зрелище. Вячеслав Юргенсон переносит нас в август 1941 года, когда были убиты евреи-мужчины Погоста-Загородского. Пылающее кровавым закатом небо и багряные, словно занявшиеся огнем деревья, — вот он, знак беды над Погостом. А на другом полотне художника — мудрый и печальный раввин, которому удалось сберечь несколько страничек священного Талмуда. По таким страничкам в гетто учились читать...

О чем он думает? Может быть, о том, что человек в любых обстоятельствах должен оставаться человеком.

Одна из ключевых работ выставки – написанный Аркадием Шустерманом портрет старейшего пинского еврея Хаима Красильского. Он в настоящее время единственный в Пинске представитель той довоенной еврейской общины. Из всей семьи судьба ему одному сохранила жизнь, но отняла родных, близких и отчий кров... Накинут талес, надет тфилин, раскрыта книга... А слезы сами наворачиваются на глаза – боль утрат не утихнет никогда, пока будет биться сердце.

А вот другая – «Молитва проклятия» Руслана Дарьина. Она навеяна историей про «Абрамзелика» – того самого еврея, что до войны из-за своей тучности был предметом насмешек пинской детворы. Перед нами «мертвый город» с закрытыми ставнями. В бывшем гетто остались лишь обитатели чердаков и подвалов, которые обречены на голодную смерть, как и тот мальчик, что прятался вместе со старым евреем и сейчас лежит бездыханный на земле...

Эту щемящую тему «Дети и Холокост» продолжает работа Геннадия Турина «Август 1941... Козляковичи»... Детская сандалия – маленький белый кораблик, что остался на залитой кровью дороге, ведущей к яме-могиле.

Взгляд упирается в горы земли и груды тел. Вот люди, что молятся последний раз в жизни на краю ямы. Это исполненный трагизма триптих Сергея Жилевича. Ту же тему продолжают наполненные глубоким смыслом скульптурные работы мастера «Боль» и «Путь к спасению».

Мастерски выполненные, точные до последнего штриха графические работы Евгения Шатохина ведут нас на бывшую улицу Листовского, еврейская молодежь которой стала первой жертвой фашистских оккупантов, потом к воротам гетто и к бывшей пинской тюрьме на улице Полесской.

Невозможно сказать обо всех работах, представленных на выставке. Запоминаются и волнуют окутанные дымкой грусти заброшенные дворики Дмитрия Беляева и изысканная акварель Виктора Чмиля «Алая роса», лиричный пейзаж «Полесская деревня Городная» Матея Игнашека.

Вот белая фигура «Обреченной» Виталия Лаца, проступающая из кровавой мглы. А может, это светлая безгрешная душа – трепетная, как свеча, над разверзнутой могилой своих близких? А «Последние лучи» Виталия Мисюковца чем-то напоминают строки из «Варварства» Мусы Джалиля о солнце, которое «в последний раз детей поцеловало...»

Портрет Галины Игнатьевны Шавель (Дины Пэскер), написанный Николаем Козловским... Во время войны ее спасла семья священника Владимира Комара A рядом леденящее душу «Кровавое поле у деревни Добрая Воля. 29 октября 1942 г.»...

Вот «Сельская улочка» Татьяны Ганжуровой, по которой ушла в вечность погостская община, до боли знакомый «Старый пинский дворик» Адама Восколея, наполненный тревожными символами, «Реквием» Валентина Трусова, сиротливый «Ланцужок» («Цепочка» – пер. с белорус.) Янки Романовича... Все взывает к нашим мыслям и чувствам.

Люди, пришедшие на выставку, подолгу стоят у работ Виктора Сагановича, вглядываясь в черты старого еврея и его собеседников. Колоритная жанровая сценка под названием «Разговор» приоткрывает нам новую грань в творчестве художника. Продолжает тему «Молитва Холокост на Пинщине», «Свидетели. Трагедия Погоста», «История Погоста-Загородского», в которых отразились тонкие наблюдения, философские размышления и переживания мастера.

«Полесские болота» Евгения Таламая, окутанные дымкой тумана... Почему они не разверзлись и не поглотили врага?! Во время страшной карательной операции «Припятские болота» среди трясины и зарослей камыша находили пристанище обреченные на смерть евреи полесских сел и деревень. Булыжник, обагренный кровью, дорога в один конец... Но вот из камней, впитавших в себя эти капли крови, «Вопреки всему» встают евреи.. Поднимаются из небытия, крепко обнимая друг друга за плечи, словно вырастают из земли, что поглотила их в страшные дни Катастрофы, а над их головами в небе кружат полесские аисты… Здесь сошлись мысль и образ. Очень точно и глубоко! Достойная и оптимистичная работа, одна из ключевых на этой выставке.

Выставка состоялась. Она никого не оставляет равнодушным. Она очищение от скверны. Как еще один шаг, уводящий нас от беспамятства...

Татьяна Хвагина,
Пинск, Беларусь