В этом году исполнилось бы 90 лет Шлёме Ошеровичу Вайнштейну. Он оставил после себя след как подвижник в делах, получивших широкий общественный резонанс, как пример благородства, как образцовый семьянин. Обращение к жизни и деятельности Шлёмы Ошеровича дает богатый материал для осмысления истории белорусского еврейства XX века. Он являлся и активным участником, и неординарным исследователем этой истории. Ш.О. Вайнштейн много сделал, чтобы снова вдохнуть жизнь в еврейскую историю Бриска (еврейское название Бреста).

В его судьбе с самого начала тесно переплелась история белорусского и мирового еврейства. Ш.О. Вайнштейн имел родственные связи с экс-главой израильского правительства, лауреатом Нобелевской премии мира Менахемом Бегиным, начальный этап жизненного пути которого связан с Брестом. Он вспоминал: «Как все в Бриске знают, Менахем Бегин – мой кузен. Кузина моего отца Чася – мы звали ее тетя Чася – была матерью Менахема».

Ш.О. Вайнштейн не раз общался с Менахемом Бегиным в юном возрасте. Бегин способствовал, чтобы его родственник постигал премудрости иврита, не имел проблем с математикой. К сожалению, став взрослым, Шлёма Ошерович никогда не встретит своего знаменитого родственника.

Шлёма Ошерович всю жизнь был причастен к идишистской культуре. Его глубокие знания внесли свою лепту в научные исследования, связанные с развитием идиша на территории Западной Белоруссии.

В находившейся в составе Польши Западной Белоруссии Ш.О. Вайнштейн окунулся не только в идишистскую культуру, но и в дела еврейского предпринимательского корпуса. Об этом свидетельствует отрывок из воспоминаний героя публикации: «Перед войной у моего отца была экспедиторская кампания, и я был одним из его первых водителей. Мы поставляли товары от производителей розничным торговцам и возвращались с деньгами, которые платили розничные торговцы. Люди доверяли нам в каждой мелочи так же, как самому Ребе Вельвеле! Ребе Вельвеле – сокращение имени Вольф. Так называли Рабби Ицхака-Вольфа Соловейчика (1886–1959), последнего брестского раввина, главного раввина Бреста».

Новой вехой в жизни Шлёмы Ошеровича явилась служба в польской армии.

После включения Западной Белоруссии в состав БССР в Бресте жило приблизительно 70 родственников Шлёмы Ошеровича. Тяжелейшим испытанием стала Великая Отечественная война. На их долю, как и на долю евреев Европы, выпала жесточайшая трагедия, практически тотальное уничтожение нации. В Бресте из почти 26 тысяч евреев уцелели единицы.

Еще до нападения немцев на Брест Шлёму Ошеровича призвали в Красную Армию. Первое место службы – украинский город Ахтырка. Здесь застал войну. Храбро на ней себя проявил, заслужив 18 боевых наград. Во время Сталинградской битвы был тяжело ранен, долго лечился в госпиталях. Затем служил в железнодорожных войсках.

Вернувшись после войны в Брест, Шлёма Ошерович пережил тяжелейший стресс. Он вспоминал: «Когда я возвращался после войны, я знал, что много евреев убито. Но то, что были убиты все, не приходило в голову. Не только отец и мать, три сестры и два брата, но и все, кого я знал. Я вернулся и узнал местных котов, местных собак, камни на улице. И ни одного еврея не было вокруг».

Вайнштейн до конца жизни вспоминал, как незадолго до войны уходил на действительную службу в Красную Армию. Его мама очень тяжело переживала расставание, как будто чувствовала, что видятся они в последний раз, хотя он не был новичком в военном деле. Однако вряд ли она, как и другие евреи, предполагала, какая ужасная судьба ожидает их в скором времени.

Последнее письмо от родителей было датировано 18 июня 1941 г. Отец писал, что над городом все чаще летают немецкие самолеты. На этом связь оборвалась…

Евреи многих населенных пунктов Брестчины были заключены в Брестское гетто. Их дальнейшая судьба описывается дочерью Шлёмы Ошеровича – Эсфирь Шлёмовной: «На Бронной горе (Березовский район Брестской области – М.С.) со времен Первой мировой войны осталась тупиковая железнодорожная ветка. Людей свозили в Брестскую крепость, набивали ими товарные вагоны и везли туда. Многие не доживали – после гетто, в страшной духоте… Их выгружали, люди были мертвы. Остальных раздевали донага, клали живыми на дно ям и расстреливали. Кого-то убивали, но в основном были раненые. Следующая партия приезжала, их укладывали поверх тех… После того, как яма наполнялась, ее закидывали землей. Очевидцы говорили: «Земля еще долго колыхалась. Страшные стоны мучившихся, не убитых, а просто погребенных заживо людей».

Шлёма Ошерович пронес эту память через всю жизнь, сделав все возможное для ее увековечения. Он вместе с Эсфирь Шлёмовной, инженером-строителем по профессии, решил вопрос о проектировании памятника на Бронной горе, выступил единоличным спонсором создания и установки памятника. Знакомые брестчане рассказывали автору этих строк такую историю. Без малого полвека тому назад память о жертвах Холокоста стала причиной острого конфликта между Шлёмой Ошеровичем и властями города. Последние решили пополнить количество городских строений за счет места непосредственного физического уничтожения многих сотен евреев. Герой публикации посчитал это кощунством, открыто забил тревогу (и это в советское время!) и добился следующего результата. Новый дом строили не на останках убитых евреев, а после того, как эти останки были цивилизованно убраны. Шлёма Ошерович вспоминал: «По неизвестной причине тела несильно разложились, и многих можно было узнать. Всех их перенесли на центральное кладбище Бреста». Особо подчеркнем, что такого решения добился человек, который в послевоенное время занимал скромные должности сначала в системе Межрайторга, а затем в системе Белторгтехники. Кстати, на всех постах он был профессионалом в самом высоком смысле этого слова. Шлёма Ошерович был известен в Бресте и оригинальным домашним музеем, в котором благодаря его титаническому труду была собрана точная информация о многих узниках Брестского гетто, включая привлечение документации оккупационных властей. На основании этих материалов он в письменной и устной форме доводил до широкой общественности правду о Холокосте, оказывал действенную помощь профессиональным историкам. Занимаясь историей жизни и гибели Брестской еврейской общины, Шлёма Ошерович вел большую переписку со своими родственниками и соплеменниками, которые живут в Израиле, США, Аргентине и других странах мира. Они присылали свои воспоминания, фотографии.

Вайнштейн в начале 1990-х годов активно возрождает еврейские традиции, воссоздает еврейскую религиозную общину, целенаправленно приобщает брестчан к еврейской культуре. Поистине знаковое для евреев города событие произошло 23 августа
1992 г., когда Шлёма Ошерович впервые за послевоенное время зарегистрировал в Брестском облисполкоме иудейскую религиозную общину. Он был ее бессменным руководителем и духовным лидером вплоть до последних дней жизни.

Им активно интересовались журналисты, кинодокументалисты. Показательно, что в документальном фильме «Брестское гетто» он молится на Бронной горе в память об убитых на этом месте десятках тысяч евреев.

Шлёма Вайнштейн был верен национальным традициям и в семейной жизни, демонстрируя прекрасное взаимопонимание с женой, с которой он прожил без малого 60 лет. Она подарила ему двоих детей, в которых Шлёма Ошерович вкладывал душу и сердце. Он сделал все, чтобы дети самореализовались, утвердились. Естественно, в том, что дочь стала инженером-строителем, а сын инженером-электронщиком, есть его заслуга. На склоне лет Шлёма Ошерович радовался тому, что дочь, которая сейчас возглавляет религиозную общину, продолжает дело отца.

Шлёма Ошерович являлся тем человеком, о котором всегда будет трудно говорить в прошедшем времени.

Михаил Стрелец,
профессор,
доктор исторических наук,
г. Брест, Беларусь