У меня, признаюсь, не хватает воображения придумывать истории из головы, но согласитесь, что иногда в жизни происходят такие вещи, что и фантазия становится лишней – ни убавить, ни прибавить.

Такая «вещь» произошла у нас в городе в начале семидесятых годов.

Однажды ранними зимними сумерками я возвращалась из института домой и в подъезде встретила маму. С озабоченным лицом она торопливо спускалась по лестнице, волоча огромную дорожную сумку.

– Мам, куда это ты? Что случилось? – встревожилась я, но мама лишь бросила на ходу:

– Папа упал в бассейн, я несу ему сухую одежду. – И строго добавила уже откуда-то снизу. – А ты ступай домой.

Я послушно поднималась в квартиру, а странное известие не выходило из головы. Я знала, что на этот день было назначено торжественное открытие городского бассейна, и папа как директор фабрики-спонсора был почетным гостем. И когда в воображении возникла картинка: мой папа в зимнем пальто и ботинках сваливается в воду – меня бросило в дрожь. Однако я сразу же опомнилась: не может быть, чтобы отец так оплошал. Он слишком солидный и серьезный, рассуждала я, в прекрасной физической форме, чтобы ни с того ни с сего потерять равновесие, да и вообще... что-то здесь не так.

Не в силах оставаться в неведении и бездействии, я нарушила мамин наказ – и спустя десять минут от бассейна меня отделял лишь высокий пригорок. Когда, запыхавшись, я перевалила через его вершину, увидела толпу суетящихся людей, сдерживаемую милиционерами, три машины «скорой помощи» – и мои недоумения достигли предела. Господи, что же он там наделал?! Зная лидерские качества отца, я и не представляла, что некие обстоятельства могут отвести ему роль статиста.

Я скатилась с горки прямо к кордону и попыталась сходу прорваться. Один из милиционеров преградил путь, поймав за плечи, но я, вцепившись в его рукав и уже не помня себя, заорала:

– Пустите меня, там мой папа!

– Не велено, – был ответ, – мало ли чей там папа.

– Но это же мой папа упал в воду! – продолжала неистовствовать я.

– Мало ли кто там упал, – милиционер был флегматичен не по обстановке.

«Они там что, все с ума посходили? – пронеслось у меня в голове. – Попадали в воду… Все потеряли равновесие? Оступились? Или все... напились? Но папа же не пьет... Подрались, что ли? И папа?!» – версии кончились. Не оставалось ничего другого, кроме как добиться сведений от милиционера – а для этого надо сменить тактику и, прежде всего, взять себя в руки.

– Товарищ милиционер, может, Вы объясните мне, наконец, что здесь происходит?!

Созданная мной дистанция и повелительный тон подействовали – служитель закона доложил по-военному кратко и четко: во время церемонии на балконе собралось слишком много людей и он... обвалился!

Первой моей реакцией на это сообщение было облегчение: значит, папа все-таки не опозорился, я по-прежнему могу им гордиться. Значит, это просто несчастный случай. Надо же что-то делать!.. Помогать!... Спасать...

Я огляделась по сторонам и поняла, что успела аккурат к «шапочному разбору». Толпа зевак почти рассеялась, последняя «скорая», завывая, удалялась.

Я топталась на снегу несколько минут, пока не увидела своих родителей, под ручку выходящих из боковых дверей бассейна. Папа держал дорожную сумку, из которой по каплям просачивалась вода. Он был чуть растерян, но невредим.

Всю дорогу он сосредоточенно молчал, вел себя как обычно, несмотря на переделку, в которой побывал. Следуя маминому примеру, я сдерживала распиравшее меня любопытство и не теребила его расспросами.

Дома наша выдержка была вознаграждена: вскоре собрались обеспокоенные и заинтригованные друзья родителей, и папа поведал удивительные подробности происшествия.

Он утверждал, что, как только поднялся на балкон, тут же отметил, что тот, довольно длинный и широкий, со стороны перил не поддерживается никакими опорами.

Начались торжественные речи, затем показательные выступления юных пловцов и прыгунов в воду. Папа, привычный к скучным официальным церемониям, размышлял о надежности проекта. «А если балкон провиснет и начнет рушиться? – думал он. – Выскочить в двери успеют лишь те, кто сидят в непосредственной близости от них, да и то, если у них хорошая реакция. С моего же почетного места, в середине первого ряда, добраться до дверей будет невозможно. Значит, придется прыгать...»

Он незаметно перегнулся через перила, продолжая рекогносцировку. «Если не хочешь переломать кости о бортик, то надо оттолкнуться, – прикинул папа. – Да посильнее, чтобы приводниться как можно дальше, иначе прибьет чем-нибудь падающим вслед…»

Гости увлеченно слушали папин рассказ:

– И что же дальше?

– И тут я почувствовал, – встрепенувшись, продолжил папа, – что балкон подо мной начал уходить вниз. Послышался женский вскрик, скрежет скользящих по наклонной стульев... Ну, думаю, началось! Я вскочил на перила и прыгнул в воду – в точности, как планировал минутой раньше!

Лишь немногие успели выскочить в двери, остальные прыгали в воду, спасаясь от летящей сверху смеси человеческих тел, мебели и строительного мусора, в который стремительно превращался балкон.

Вскоре все водные дорожки были заполнены людьми, одетыми по-зимнему, стульями, кругом плавали меховые и вязаные шапки, было даже несколько париков (!), дно усеяно кусками бетона, и арматуры и... женскими сумочками.

Некоторые люди, попавшие на глубину под вышками для прыжков в воду, не умели плавать и начали тонуть, другие получили травмы, было несколько потерявших сознание. Те, кто не пострадал и не растерялся – и я в их числе – сбрасывали свои мокрые тяжелые пальто и принялись вытаскивать из воды пострадавших (как выяснилось позже, среди них был летчик, Герой Советского Союза, прошедший Великую Отечественную войну без ранений, а здесь, на торжестве, сломавший ногу). Пловцы и ныряльщики, разумеется, тоже подключились, а вскоре подоспели и бригады «скорой помощи»...

Специальная комиссия расследовала причины аварии и пришла к выводу, что архитекторы не ошиблись в расчетах, а виновны лишь в том, что не предусмотрели «запас прочности от воровства». В строительном тресте «полетели головы».

Местная, а тем более республиканская пресса никак не отозвалась на происшествие в бассейне – в те времена не принято было печатать в газетах всякую «чернуху». Зато «Голос Америки» в ту же ночь передал на весь мир о вопиющей халатности белорусских строителей.

Впоследствии балкон отстроили заново, и множество взрослых и детей до сих пор отдыхают и занимаются спортом в бассейне. Прыгают там с тех пор только с вышек.

Ну, а мне в результате этой истории досталась папина шикарная норковая ушанка – побывав в хлорированной воде, она села настолько, что стала впору только мне. Вот уж действительно успела «к шапочному разбору».