Свои воспоминания о творчестве и жизни моего отца Израиля Басова я назвал бы «Отрывки памяти». Его творчество – это подвиг и самопожертвование. Его работы трагически создавались и трагически существовали, так как попадали в среду поголовного соцреализма, когда почти все художники служили соцреализму и, надо сказать, очень неплохо жили.

Парадокс  – но они успешно вписались и в наше время, всеми признаны и очень хорошо устроены. Хотя удивляться нечему, поскольку они всем и всегда были понятны. Отец же – непонятный и никогда не стремившийся приспособиться к времени, в котором жил. Его обвиняли, что в творчестве очень много пессимизма и драматизма. Наверное, это действительно присутствует в его работах, только можно ли за это обвинять, ведь его творчество – это фактически открытый нерв.

Как отец пришел к такому совершенно новому в то время искусству?

В 50-х – 60-х годах он писал этюды с натуры. Но его этюды были не простые: рисунок зачастую отсутствовал, и основная задача была – найти цвет и гармонию. Гармония цвета всегда была для него самой большой задачей. Даже на этапе написания этюдов его творчество было смелым, неординарным, авангардным. Если его работы попадали на выставки, что случалось крайне редко, они были очень заметны.

Со временем его все больше и больше не удовлетворяла натура, пусть даже и обобщенная. Он увлекся линейными рисунками с натуры, а потом, используя композицию, найденную в натуре, стал писать картины. Таким методом было создано много работ, особенно пейзажей.

После этого наступил новый период его творчества. Отец отказался от реального восприятия и обратился к поиску невиданного – того, что он чувствовал, чем жил. Свои личные переживания он переносил на холсты. В те годы эти работы не допускали до зрителя.

К 50-летию со дня рождения отцу предложили закрытую выставку в Союзе художников, где зрителями были бы только чиновники от Союза художников.

Обычно члены выставкомов объясняли ему, что перед открытием выставки пришла комиссия из ЦК КПБ и не допустила работы на выставку. Такая обстановка изматывала отца. Вокруг была выстроена стена, в то время как другие становились заслуженными и народными художниками.

Израиль Басов прожил очень тяжелую жизнь. Он был одинок в своем творчестве и всегда оставался почти без друзей. И в это же время он создавал новые мощные авангардные работы, простые по форме и очень глубокие по содержанию. Над одной картиной в тот период он мог работать месяцами.

Хочется вспомнить и последний этап его творчества. Он начал экспериментировать, и это навело его на путь к совершенно другому искусству. Написан ряд работ с плоским локальным цветом и очень авангардным подходом. И это делал уже далеко не молодой художник. В этот период Израиль Басов создал новый ритм – своеобразный, присущий только ему, который выглядел как наслоение треугольников, похожих на кардиограмму. Опять же, сначала это рождалось в графике, а потом переходило в живопись.

Работал отец очень темпераментно. В мастерской был творческий беспорядок: краски лежали на полу, он мог на них наступить, и его это не волновало. Главное была живопись. Во время работы у Израиля Басова всегда играла музыка. Это были пластинки Моцарта, Бетховена, Баха и много других.

Он много читал, любил философию, мог часами рассуждать о космосе, о Боге, о науке и, конечно, об искусстве. Он любил творчество разных художников: из русского искусства – Рублева и Иванова, из советского периода – Фалька, Кончаловского, Сарьяна, из западного – импрессионистов и постимпрессионистов, Эль Греко, Рембрандта, Пикассо, Шагала, очень любил Руо и т.д.

Несмотря на все тяжести в жизни и в творчестве, никто не смог заставить его свернуть с избранного пути, и в этом огромную роль сыграла его жена Белла. Она была в его жизни как солнце, как яркий свет: всегда помогала ему не только словом или советом, но и морально поддерживала его, когда работы не брали на выставки. Она работала в две смены и материально поддерживала всю семью, чтобы Израиль мог заниматься творчеством. С годами она стала разбираться в живописи, и отец часто советовался с ней. Она была ему надежной поддержкой и опорой в течение всей жизни.

В 80-х годах он писал письма в Министерство культуры СССР, председателю Союза художников СССР в Москву. Это могло привести к большим неприятностям, но это был шаг отчаянья. Писал о том, что он уже старый художник и его ни разу не выставляли на выставке в Москве. Просил выставить хотя бы 1-2 работы, но вокруг была непреодолимая стена молчания. Это доводило его до депрессии, сказывалось на его физических силах и здоровье.

Когда в 1988 году приехали в Минск искусствоведы из Академии искусств из Москвы, они не могли понять, почему не знают творчества Израиля Басова. Тогда состоялось знакомство отца с А. Кантором, который позже мне сказал: «Ваш отец – это последний из могикан».

В последние годы жизни отец болел и ему трудно было ходить в мастерскую. Но у него была огромная потребность работать. Я помог ему оборудовать в кухне место для того, чтобы он мог писать. И именно в это время он создал серию новых работ, которые я бы назвал апогеем творчества.

К концу жизни появилась серия работ, неслыханная для белорусского искусства, вершиной которого являются работы: «Девочка в красном», «Бег», «Борьба», «Красный пейзаж».

Сегодня мы имеем уникальную возможность организовывать выставки и пропагандировать искусство Израиля Басова, которое еще 20 лет назад прятали от народа.

В ноябре 2008 года в Национальном художественном музее Республики Беларусь состоялась большая персональная выставка Израиля Басова, посвященная 90-летию со дня его рождения.

Он был и остается легендой белорусского искусства второй половины XX века.

Матвей Басов

Минск, Беларусь