Аллу Никитину я знаю много лет. Училась на факультете журналистики Белорусского государственного университета. Работала редактором на Витебском телевидении, затем в популярном молодежном журнале «Рабочая смена», который, став всесоюзным, назывался «Парус». А в начале девяностых годов репатриировалась в Израиль. Там работала в русском отделе израильского радио Коль Исраэль – «РЭКА», редактировала несколько русскоязычных журналов. Последние годы занялась издательской деятельностью. Правда, ее издания не совсем привычные…

«Издательская деятельность – это сильно сказано, хотя, впрочем, на книжечках, которые выпущены мною в свет, стоит гриф «Самсебяиздат “Бабалла” Иерусалим». Однако, если учесть, что самый большой тираж одной из книжек пять  экземпляров: для героя, его родителей, двух пар бабушек и дедушек и для тети, которой являюсь я сама, то вполне можно назвать это направление моей деятельности издательским. Но такими издателями могут стать сегодня все, кому не лень посидеть за компьютером и выучить пару несложных программ, в которых можно делать книжки и альбомы. А так же не лениться снимать цифровым фотоаппаратом, придумать идею, сюжет – и книжка готова на радость родным и знакомым».

Так начался наш разговор с Аллой в небольшом иерусалимском кафе. А затем мы перешли к другому направлению ее деятельности – редакторскому.

Летом 2010 года Алла Никитина была в Витебске, пришла в редакцию журнала и подарила нам книгу «Эвакуация. Воспоминания о детстве, опаленном огнем Катастрофы. СССР, 1941–1945». Эта книга вышла в начале прошлого года и стала раритетом. Тираж небольшой 250 экземпляров, гораздо меньше, чем читательских заявок. Прекрасный дизайн (арт-директор проекта – Юлия Верман). В книге использованы детские фотографии авторов из семейных альбомов, письма, документы. Их композиции созданы так талантливо, что человек становится близким. На суперобложке – снимок фрагмента вагона-«телятника». Кажется, сейчас кто-то сдвинет металлический засов и дверь откроется… В таких, кому повезло, уезжали на восток, из городов и местечек, на которые наваливалась фашистская орда.

Глядя на суперобложку, люди, родившиеся в предвоенные годы, вспоминали свое детство. Тем, кому в 1941 году было десять лет, сейчас уже восемьдесят.

«В такой теплушке мы эвакуировались вместе с оборудованием фабрики, только между досками были большущие щели…», «Как нас бомбили, сколько людей погибло по дороге…», «Мы уезжали на открытой платформе…», – люди начинали рассказывать о себе, о родителях.

На суперобложке – два абзаца, написанные писателем Григорием Кановичем. Его довоенное детство прошло в литовском местечке. И он знает не на словах, что такое бегство от наступающих фашистских армий.

«Книга “Эвакуация” – своеобразное послание городу и миру, взывающее к состраданию и милосердию. Она основана на безыскусных, потрясающей силы, свидетельствах тех, кого Вторая мировая война выбросила из родных насиженных мест в суровую и непредсказуемую неизвестность Средней Азии, Урала и Сибири и кому на долю выпали неслыханные тяготы и лишения.

Эвакуацию, конечно, ни в коем случае нельзя сравнить с концлагерями и гетто. Но несть числа так называемым «выковырянным», которые полегли от холода и голода на просторах бескрайней чужбины. Нет никакого сомнения, что счастливчики, выжившие в тяжелейших условиях эвакуации, по сей день ощущают последствия того ужасного перелома в их жизни, калечившего не только душу, но и плоть, и заслуживают всяческого внимания и помощи».

Алла Никитина – составитель и редактор книги.

«Эта книга не моя, она написана 64 авторами. Я просто помогла этим людям собрать воспоминания под одну обложку. Кроме меня в создании сборника принимали участие и другие люди: доктор Александр Берман, возглавляющий Союз ученых-репатриантов Израиля, исторический и литературный консультанты доктор Леонид Смиловицкий и поэтесса Светлана Аксенова, журналист и историк Михаил Хейфец, дизайнеры Юлия Верман и Аня Хайт. Я редактор и составитель сборника, моя задача была – сохранить воспоминания максимально такими, как они написаны. Конечно, приходилось сокращать рукописи, хотелось поместить как можно больше.

Мы получили почти четыреста воспоминаний об эвакуации. Все письма стоило бы опубликовать, что, надеюсь, и будет сделано на сайте, недавно появившемся в интернете

http://www.lost-childhood.com/

который постепенно заполняется воспоминаниями людей, прошедших через мясорубку эвакуации.

В книге напечатали воспоминания, которые пришли к нам раньше по времени, где было много фактов, живых эпизодов из пережитого. Мы хотели получить книгу-документ. Увидеть картину эвакуации, а на самом деле – бегства в первые дни войны из Белоруссии, Украины, России, Крыма, Прибалтики, Ленинграда – из крупных городов, сел и маленьких местечек. Из местечек и деревень, удаленных от железных дорог, немногим удалось добраться до безопасных мест. Эти люди, по сути, были брошены правительством на произвол судьбы. Организованно эвакуировали только «стратегически важные объекты» – заводы, фабрики, учреждения и семьи сотрудников. Но если муж в армии, а его родители и жена-домохозяйка с детьми остались дома, то решать свою судьбу им приходилось самим. Вот и получилась картина бегства на телегах, пешком, под бомбежками многомиллионной беззащитной толпы.

Мало кто из евреев знал тогда, что творит гитлеровская армия с их соплеменниками в соседней Польше, да и во всей захваченной Европе. Не ведали и о том, что происходит на фронте. Есть воспоминания женщины из Витебска, которая рассказывает, как местный начальник уверял ее родителей: никуда уходить не надо, армия защитит людей. И только, когда исчез из города последний «хозяин» и на земле валялись конторские папки с «делами», люди поняли, что последняя возможность остаться в живых – сделать то, что сделали старшие товарищи – бежать. Даже когда немецкие войска в первые недели войны стремительно продвигались по всей территории Советского Союза, любые сомнения в скорой победе Красной Армии истолковывались, как пораженческие настроения, как паникерство. За это арестовывали.

Знакомство с воспоминаниями переживших войну мне многое объяснило.

Почти все авторы книги «Эвакуация» живут в Израиле. Мы с Александром Берманом собирали материалы несколько лет, рассказывали в передачах русскоязычного радио «РЭКА», какую книгу хотим сделать, Александр выступал в разных городах страны перед пожилыми людьми, его знают практически все русскоязычные пенсионеры, как лидера организации «За достойное будущее», защищающей их интересы. Все эти люди прошли войну. Их воспоминания должны заполнить пробелы в наших знаниях о Катастрофе. Эвакуация евреев в первые недели и месяцы войны, их жизнь в эвакуации, после того, как они добрались до эвакопунктов, их дальнейшие мытарства, антисемитизм, с которым они сталкивались постоянно – это темы, которым уделялось очень мало внимания и историками, и литераторами. Представители Музея Яд ва-Шем, в стенах которого с успехом прошла презентация книги «Эвакуация», дали ей высокую оценку, что очень важно для меня и для тех, кто принимал участие в ее издании.

После нашей беседы с Аллой Никитиной я заинтересовался, кто еще работает сейчас над этой темой. Оказалось, что несколько авторских групп из разных стран готовят документальные книги об эвакуации людей в первые дни войны. Думаю, что свою роль сыграла хорошо составленная и изданная книга «Эвакуация». Пример других всегда подстегивает творческих людей.

Родители Аллы Никитиной – витебляне в нескольких поколениях. Об этом я знал до начала нашего разговора. И конечно же, спросил, как война, эвакуация, коснулись их.

– Моя мама Роза Красинская (в девичестве Гиндина) вместе со старшей сестрой и с моей бабушкой, работавшей до войны на швейной фабрике, подлежали организованной эвакуации. Их затолкали в теплушку, где они ехали стоя, и поезд двинулся на восток. Сестра, простудившись в продуваемых вагонах, умерла где-то на бесконечных дорогах от менингита. Всю войну мама проработала на фабрике и только один раз ухитрилась проспать, она страшно испугалась –наказание предстояло очень серьезное, но, к ее счастью, это случилось 9 мая 1945 года.

Папа – Моисей Абрамович Красинский (до войны его фамилия была Карашинский, а потом, благодаря рассеянной паспортистке, при смене документов вторая буква «а» потерялась, «ш» превратилась в «с») жил по улице Канатной. Моя сестра в 70-е годы работала в детском садике, который находился в том же районе. И отец как-то сказал ей: «Ты работаешь в доме, с примыкающим к нему садом, который когда-то арендовали мои родители». Раньше эти темы меня не слишком интересовали, а сейчас я сожалею, что мало расспрашивала родных. И вот теперь, когда живешь за тысячи километров, многое ощущаешь по-другому. А может, приходит возраст и ты созрел – тебе интересна твоя родословная… Будучи в Витебске, искала сад. Не нашла. А недавно мне прислали чертежи этого дома и сада из архивов. Теперь я знаю, даже сколько и каких деревьев росло в саду.

Родители моего отца Абрам и Алта не успели эвакуироваться. Они погибли в оккупированном Витебске. Погибли и первая жена отца, и две его дочки. Одной было шесть лет, другой – всего полгодика. Вырвалась из этого ада только его сестра – Рая с маленьким сыном. Она видела, как погибли отец с мамой. Муж Раи Иван Иванович Внаровский до вой­ны был оперуполномоченным. Он почему-то оставался в Витебске, скорее всего, не мог бросить жену и сына – тех упрятали в гетто. Рая была очень красивой женщиной. За ней стал ухлестывать полицай. Он решил, видимо, что запугает женщину с ребенком и получит свое. Однако просчитался. Иван Иванович прятал на разных квартирах ее родителей, моих дедушку с бабушкой. Они переходили из одного места в другое. И полицай этот, не получив от Раи ничего, отомстил, выследил их. Деда Абрама и бабушку Алту расстреляли. Иван и Рая с сыном ушли в партизаны. Они воевали в Могилевской области. В экспозиции одного из музеев Могилевской области есть их фотографии. После войны был суд над этим полицаем. Его приговорили в смертной казни через повешенье. Табуретку из-под ног предложили выбить Рае. И она это сделала. Я росла гуманной девочкой, когда узнала эту историю, стала бояться своей тети. Но жизнь постепенно объяснила мне, что убийцы должны быть наказаны. И я поняла однажды, что на ее месте поступила бы так же.

Отца в первые дни войны мобилизовали, он был шофером, служил в артиллерии. Когда немцы подступали к Витебску, он по приказу эвакуировал предприятия, а свою жену, детей и родителей ему некогда было отвезти на вокзал и посадить в эшелон. Я до сих пор не знаю, как звали двух моих маленьких сестричек, погибших в душегубке. Эта тема была закрытой в нашей семье.

В книге «Эвакуация» нет посвящения. Это коллективный труд. Но, я, когда работала над ней, часто вспоминала семьи отца, мамы, моих сестричек…

Аркадий Шульман,
Иерусалим-Витебск