Мишпоха №29 | Александр КОВАРСКИЙ * Alexander KOVARSKY. БРАТСКИЕ МОГИЛЫ *BROTHERLY GRAVES |
БРАТСКИЕ МОГИЛЫ Александр КОВАРСКИЙ |
Давно смолкли орудия Великой
Отечественной войны, но до сих пор разыскиваются пропавшие без вести, пишутся
мемуары, ведутся дискуссии и споры. Илья
позвонил поздно вечером, забыл о разнице во времени, я уже спать ложился. Голос
был тихий, просительный: –
Не мог бы ты помочь? Понимаешь, хочу найти могилу отца, она где-то на польской
границе, а в консульстве ФРГ в Лос-Анджелесе отвечают по-немецки! Чувствовалось,
что он переживает от неведения. Илье-то самому уже 75, боится не успеть. –
Святое дело, конечно, сделаю, что в моих силах! ...Война застала Евеля Тевелевича Фридлянда под Минском.
В то лето он заведовал пионерским лагерем и детским садом своего предприятия.
Невероятных усилий стоило на одном из последних поездов эвакуировать две сотни
ребят в Саратовскую область. Там же в городе Аркадак Фридлянд обратился в
военкомат, стал артиллеристом. В 50-й стрелковой дивизии сражался до конца.
Вначале в оборонительных боях на реке Северский Донец, затем в Харьковском
сражении, в Сталинградской битве, участвовал в освобождении Левобережной
Украины, Белоруссии, восточных районов Польши. Дважды ранен. После второго
ранения в 1944 году получил короткий отпуск, навестил семью в Томске. Был он
неспокоен, хотел быстрее разделаться с фашистами, рвался на фронт, и уехал, не использовав отпуск до конца. 50-я дивизия вела бои уже в
Восточной Пруссии. ЕвельТевелевич Фридлянд погиб в первый же день Берлинской
операции 16 апреля 1945 года – за три недели до окончания войны. Военные
историки так описывают начало операции. «Лесистые
районы у Нейсе благоприятствовали скрытному накоплению войск. 15 апреля, как
только стемнело, усиленные стрелковые роты переправились на западный берег
Нейсе. Однако попытки разведчиков продвинуться вперед и вклиниться в оборону
противника натолкнулись на организованное и сильное огневое сопротивление
немцев. В ходе ночного боя было установлено, что противник оставил первые
траншеи и отошел во вторые. Артиллерийская
и авиационная подготовка началась в 6.15 утра 16 апреля. После короткого налета
по первой траншее вся масса артиллерии обрушилась на вторую траншею. Град
снарядов и бомб заставил обороняющихся уйти в укрытия и не препятствовать
наведению штурмовых мостиков. Одновременно на берег подвезли лодки для
переправы пехоты. В 6.55, когда артиллерия перенесла огонь в глубину, под
прикрытием дымовой завесы усиленные батальоны дивизий первого эшелона начали
форсирование Нейсе. После того, как они закрепились на западном берегу реки,
саперы приступили к наводке мостов, по которым и началась переправа главных
сил. Она была закончена за один час, в течение которого артиллерийская
подготовка не прекращалась. Теперь предстояло развить наступление с захваченных
плацдармов». Старший лейтенант Евель Фридлянд командовал огневым
взводом 76-мм пушек 2-го стрелкового полка. На западном берегу Нейсе
артиллеристы продвинулись к деревне Грос Крауша. Опомнившийся после
артподготовки противник ринулся в контратаку. Завязался ожесточенный бой. На
помощь немецкой пехоте подоспели из резерва танки. В начавшейся артиллерийской
дуэли средний танк Т-4 выстрелил раньше. Его снаряд разворотил пушку, за
которой командир заменил выбывшего из строя наводчика. Крупный осколок снаряда
поразил старшего лейтенанта в живот. Из оставшихся орудий артиллеристы
остановили танковое наступление, но командир этого уже не узнал. Жене
сообщили, что ее муж пал смертью храбрых и погребен на
церковном кладбище в деревне Центендорф. Илья
прилетел с женой ранней осенью, и мы, две пары, отправились на машине в Герлиц,
где заночевали. Туманным утром подъехали к кладбищу в деревне Центендорф на
высоком берегу реки Нейсе. Пред нами предстали два ухоженных воинских
мемориала: обширный советский и небольшой немецкий. На первом, в память о
Родине, склонила ветви небольшая березовая рощица. Под лучами утреннего солнца
туман постепенно рассеялся, а листья и трава оставались еще влажными. Во всю
заливались лесные птицы. В этот ранний час мы были на кладбище одни. Тщетно
искали фамилию Фридлянд среди надписей – ее не оказалось. Илья и его жена Лиза
растроганно гладили серые гранитные плиты, часто прикладывали платки к глазам.
Столько лет искать, и вот, наконец, коснуться надгробных камней! По
возвращению в Гамбург, началась переписка. Сотрудница района Кодерсдорф по-просила выслать копии документов. Ее ответ стал для нас
холодным душем: – В имеющемся списке из 211 погибших фамилия Фридлянд не
значится. А в деревне Центендорф церкви никогда не было. Ближайшие находятся в
Цоделе, Ротенбурге и Людвигсдорфе. Вот
это да! Может быть, за церковь приняли кладбищенскую капеллу? Неужели в по-хоронке указаны неправильные данные? На «Именном списке
безвозвратных потерь офицерского состава» стояла дата – 17 мая 1945 года. То
есть через месяц после гибели старшего лейтенанта и через неделю после Победы!
50-я дивизия в это время располагалась где-нибудь под Берлином. Может быть,
писавший рапорт начальник отдела кадров капитан Фролов восстанавливал список по
черновикам и свидетельствам очевидцев и был неточен? Вот ведь задачка для
потомков! Манфред Гольдберг родился в 1938 году на восточной
стороне Нейсе, пережил здесь войну и хорошо знает историю края. Он пользуется
большим уважением земляков, не зря назвали его хронистом. После войны Восточная
Силезия отошла к Польше и семью Манфреда выселили. Сейчас он живет на левом
берегу Нейсе в деревне Цодель, занимается сельским хозяйством и играет на
органе в старинной церкви. По моей просьбе Манфред опросил старожилов и
выяснил, что советский мемориал создали после войны на лугу за деревней. Ни
кладбища, ни церкви, ни капеллы там раньше не было! Спустя годы рядом с
комплексом стали хоронить атеистов и тех, кто к цодельской церковной общине не
относился. Так образовалось деревенское кладбище. Там же погребены найденные
позднее в лесу останки немецких воинов . В
Цоделе и Людвигсдорфе советских захоронений не оказалось. А в мемориале у
деревни Ротенбург фамилия Фридлянд не значится. Попросил
о помощи округ Герлитц. Любезная сотрудница Ингелора Шварц охотно от-кликнулась. Она изучила имеющиеся архивы, затем
обратилась в Немецкий Народный Союз по уходу за воинскими захоронениями. Спустя
время после согласований пришло сообщение: в список павших в деревне Центендорф
внесена 212-я фамилия, а к 65-й годовщине окончания войны на мемориале
установлена памятная доска с фотографией Евеля Тевелевича Фридлянда. Лозунг
«Никто не забыт!» получил еще одно реальное воплощение, а сын обрел душевный
покой. Александр Коварский, |
© Мишпоха-А. 1995-2012 г. Историко-публицистический журнал. |