Вопреки призывам коммунистической партии превратить будни в праздники, советский народ большее предпочтение все-таки отдавал последним. И не удивительно – во-первых, в праздники никто не работал, во-вторых, в эти дни можно было позволить себе многое из того, о чем в будни страшно было бы даже подумать. Например, напиться, тем более на работе или в общественном месте. В рабочее время пьянка всегда считалась грубейшим нарушением трудовой дисциплины, но в праздники она вполне разрешалась, причем без каких бы то ни было вытекающих последствий.

1 Мая всегда был одним из самых любимых народных праздников. В этот день с утра и до позднего вечера вся огромная страна пела, пила, плясала и веселилась. Веселье проходило повсеместно, в городах и селах, в квартирах, домах и прямо на улице, под громкие трубы духовых оркестров, под старенькие патефоны и первые, только появившиеся на свет, транзисторные радиоприемники. По улицам несли флаги,  портреты вождей, транспаранты, прославлявшие коммунистическую партию и клеймившие позором ее врагов. А теперь представьте себе, что  кто-то додумался бы до этого в любой другой день. Да его тут же забрали бы, и как минимум, в милицию.

Веселые подвыпившие демонстранты промкомбината формировали свою колонну в переулке, примыкающем к центральной улице, по которой они должны были пройти к главной площади города. Сюда же привезли флаги, плакаты и прочие символы пролетарской солидарности, которые парторг, лично, раздавал, подходившим к машине людям. Зяме он вручил внушительный плакат, на котором большими буквами было написано: «Сионисты – агенты мирового империализма».

 Высоко подняв этот транспарант над головой, Зяма прошествовал с ним в первых рядах колонны, под трибунами на главной площади, и в ответ на несущиеся оттуда приветствия и призывы, громче всех кричал: «Ура!»

Сразу за площадью колонна свернула в боковую улицу. Здесь демонстрантов должен был ожидать водитель с машиной, чтобы забрать ненужные уже сегодня флаги и прочую праздничную атрибутику. Машины почему-то на месте не оказалось, но рабочих комбината этот факт нисколько не смутил – они побросали портреты руководителей страны прямо на тротуар и начали расходиться. Парторг, будучи ответственным за сохранность инвентаря, пытался кого-нибудь задержать, но его уже никто не слушал. Как всегда в таких случаях, на глаза ему попался Зяма. Парторг бросился к нему и схватил за рукав:

– Стой здесь и не вздумай уйти, придет машина, все это надо будет погрузить.

Зяма послушно остался с парторгом. Он стоял со своим плакатом у кромки тротуара, обращая на себя внимание многочисленных прохожих. Молодой корреспондент местной газеты, проходя мимо, ткнул в плакат пальцем и с явной издевкой спросил:

– Простите, а вы к этим агентам имеете какое-нибудь отношение?

Зяма широко открытыми глазами уставился на него, не зная, что ответить, но здесь ему «на помощь» пришел парторг:

– А вы, молодой человек, разве сами не видите? Все они в душе сионисты!

И будучи уже в приличном подпитии, принялся дальше развивать свою мысль. Он заявил, что скрытые враги советской власти позанимали все теплые места в науке, культуре и на производстве, что, прикрываясь чужими фамилиями, они пробираются даже в высшие эшелоны власти. И самое страшное – что, являясь агентами западных разведок, они продают врагам наши секреты, развращают молодежь и разваливают советский строй.

Свою гневную речь парторг произносил вдохновенно, как на собрании, заученными высокопарными фразами. Вокруг начала собираться толпа любопытных. Репортер, профессиональным чутьем почуяв материал, который мог бы впоследствии пригодиться, достал блокнот и принялся в него что-то быстро записывать. Его коллега, с фотоаппаратом, прыгал вокруг и щелкал парторга в разных ракурсах. Зяму все это мало интересовало. Чтобы чем-то заняться, он начал поднимать и ставить к стенке разбросанные по тротуару флаги, транспаранты и портреты членов политбюро. В это время наконец-то пришла машина, и парторг, сообразуясь с моментом, очень быстро завершил свою речь.

– Вы не будете против, если этот материал появится в газете? – спросил его журналист.

– Буду даже рад, если увижу под ним свою подпись.

Корреспондент кивнул и пожал парторгу руку.

Спустя три месяца, после очередного инцидента на сирийско-израильской границе, в газете понадобилась статья о сионизме. Вспомнив первомайское выступление парторга, начинающий литератор извлек из папки свои записи и помчался к редактору. Материал требовал доработки, но, в принципе, подходил. С фотографиями дело обстояло несколько сложнее – на всех снимках рядом с бравым парторгом, почему-то всегда оказывался Зяма и своими нефотогеничными позами портил общий вид. То он с открытым ртом слушал выступление парторга, то наоборот, стоял, согнувшись за очередным портретом, выставляя на общее обозрение свой широкий зад. Нашлась только одна единственная фотография, где Зяма вообще отсутствовал, ее и решили пустить в номер.

Готовя материал для очередного выпуска, ответственный секретарь просмотрел статью, изучил фотографию, после чего еще раз внимательно перечитал текст, затем пододвинул телефон и набрал номер.

Через день парторга вызвали в райком. Особых причин для беспокойства не было, и через полчаса он уже входил в приемную первого сек­ретаря.

– Проходите, вас ждут, – мило улыбнулась секретарша.

 В кабинете, кроме первого секретаря, сидел незнакомый молодой человек в сером костюме и очках. Каким-то внутренним чутьем парторг безошибочно определил в нем сотрудника органов, стоящих на страже безопасности страны. Он приблизился к широкому, драпированному зеленым сукном, дубовому столу и скромно пристроился на краешке стула.

– Твоя статья? – спросил первый секретарь и протянул парторгу машинописный лист. Пробежав глазами текст и с явным удовлетворением прочитав внизу свою фамилию, он смело посмотрел в глаза начальству и утвердительно кивнул. Первый секретарь поднялся из кресла и, нависая своим мощным торсом над огромным столом и над парторгом, неожиданно заорал:

– В таком случае, скажи мне, пожалуйста, кого ты имел в виду под этими самыми агентами мирового империализма?

Перед глазами парторга сразу же возник Зяма. Но при чем здесь он и что в этой статье могло кому-то не понравиться? Не могла же так вдруг кардинально поменяться политика партии и правительства? А может, у Зямы появились какие-то высокие покровители? Предположить подобное было трудно, поэтому парторг решил, что этот ненормальный опять что-нибудь натворил.

– Ну, работает у нас один дурак, – не совсем уверенно начал он.

– Вот именно, инициативный дурак хуже шпиона! Вы узнаете себя на этой фотографии? – Неожиданно вмешался в разговор молодой человек и пододвинул парторгу снимок.

На снимке действительно был он, выступающий после демонстрации со своей пламенной речью. Сзади у стены стояли портреты руководителей страны. Над ними возвышался плакат, на котором большими буквами было написано: «Сионисты – агенты мирового империализма».

Жуткий, парализующий сознание ужас сковал все члены парторга, на лбу его выступил холодный пот. Немигающим взглядом он смот­рел на чекиста и не мог произнести ни слова.

– Все. Идите и подумайте, – вернул его к действительности молодой  человек. – А мы тут подумаем о вашей дальнейшей судьбе.

Когда парторг, на ватных ногах, удалился из кабинета, чекист повернулся к первому секретарю.

– Мы проверили факты, это не политическая провокация – просто чистое совпадение. Никто из прохожих ничего не заметил, поэтому можно считать дело закрытым.  Но товарищу, вероятно, надо все-таки дать понять, что можно говорить вслух, а о чем следует прежде подумать.

Первый секретарь решил этот вопрос по-своему: он несколько дней не беспокоил своего нерадивого подчиненного. Все это время парторгу мерещились на окнах кабинета черные решетки. Как коммунист, он знал: за все совершенные ошибки следует нести ответственность  перед партией, и еще он знал, что партия подобных ошибок не прощает. Когда у него в кабинете раздался звонок, парторг уже был готов к любому, даже самому худшему повороту событий. Но сухой официальный голос в трубке сообщил ему, что дело закрыто, что он может и дальше продолжать трудиться на благо родины. Тяжелый камень свалился с души, от неожиданности парторг даже вспотел. Но то, что прозвучало дальше, в очередной раз заставило его усомниться в правильности понимания происходящего. Оказывается, высказанные им взгляды в национальном вопросе на данный момент не отвечают линии партии, поэтому их следует пересмотреть и подходить к этому вопросу более взвешенно.

Парторг стоял у окна и молча наблюдал, как в дальнем конце двора Зяма чинил забор. Вновь в его сознании, как в жутком фильме, пронеслись события последних дней, он отвернулся и тяжело вздохнул.

– Ну и в чем, интересно, я не прав? Живешь себе, никаких проблем, но как только какие-нибудь неприятности, так вечно все из-за этих Зям!