Книга «За честь нации» вышла в свет в августе 2014 года. Что подвигло к написанию? Думаю, каждый из нас слышал и может привести примеры пренебрежительной оценки боевых качеств воинов-евреев. Ладно бы, говорили на кухнях и в курилках. Но ведь такое проповедовалось и на государственном уровне. И даже, когда были открыты секретные ранее материалы о Великой Отечественной войны, которые убедительно доказывали, что евреи воевали как минимум не хуже других народов, находились публичные фигуры, отрицавшие этот факт.

Я убедился в мужестве еврейского народа давно, из рассказов участников войны – отцов и дедов. Изучение материалов по этой теме лишь завершило портрет еврейского воина.

Где истоки бытующих в сознании многих людей мыслей и утверждений, что еврей – боец аховый? Их узрели в образе жизни народа, не имевшего на протяжении многих веков своего государства, а значит, и собственных вооруженных сил? Народа, разбросанного по разным странам, задачей которого часто было не жить, а выжить, и поэтому стараться вести себя тише воды, ниже травы? Народа, мужчин которого до новейшего времени не допускали к военной службе, не обучали в военных учебных заведениях?

Так или иначе, представление о еврее – никчемном воине, издавна кочевало в умах населения многих стран, плавно перетекая из столетия в столетие, достигнув, наконец, и века нынешнего. Века, который очень ярко показал, насколько цепко в сознании многих людей укрепилось мнение о еврее-торгаше, а не о работяге-труженике и уж, тем паче, о солдате, умеющем стоять насмерть. Ну, с фашистской Германией всё было ясно – Гитлер еще в 20-е годы (в книге «Майн Кампф») убеждал австрийские власти – хватайте, мол, за руку ближайшего еврея, и вы попадете в точку – преступник перед вами. Но в СССР идейной платформой взаимоотношения наций был интернационализм, на принципах которого воспитывались в школах и вузах. И это давало, безусловно, плоды. Однако, в целом, перебороть антисемитские настроения на бытовом уровне, а в ряде случаев и на государственном – властям не удалось. В ходе войны с Гитлером это проявилось на примерах, когда вину за собственные ошибки, просчеты и откровенную трусость партийные чины перекладывали на целую нацию.

В ночь с 24 на 25 июня 1941 года тогдашний руководитель Советской Белоруссии Пантелеймон Пономаренко вместе с группой партийных чинов удрал из Минска, оставив жителей столицы на произвол судьбы. Предвижу вопрос – а мог он в создавшейся обстановке поступить иначе? Просто обязан был мобилизовать партийные и советские органы на организацию отпора врагу. Известно каждому, что капитан тонущего корабля покидает его последним. Это, во-первых.

А во-вторых...

В октябрьские дни 1941 года на Тулу, круша все на своём пути, двигался гудериановский каток – 2-я танковая армия, лучшая в вермахте. 3 октября ее танки грохотали на улицах Орла. До Тулы оставалось 180 км. Город оружейников надо было спасать любой ценой. Однако резервов для этого не было – Брянский фронт, в зоне ответственности которого находилась Тула, сражался в полуокружении и нес огромные потери.

В опаснейшие для Тулы дни ответственность за оборону города взял на себя городской комитет ВКП (б) во главе с первым секретарем Тульского горкома и обкома – Василием Гавриловичем Жаворонковым. В течение буквально нескольких дней Тулу опоясали три оборонительных рубежа, улицы города покрылись баррикадами, противотанковыми ежами, из рабочих оружейных заводов был создан Тульский рабочий полк. На подготовку города к отражению удара выходили все трудоспособные горожане. Ежедневно в глубь страны отправлялись эшелоны демонтированного оборудования и материалов тульских предприятий. Городской комитет обороны во главе с Жаворонковым, не зная ни сна, ни отдыха, обеспечивал подготовку города к отпору захватчикам.

Утром 30 октября командиры 2-й танковой армии повели свои части на штурм Тулы. Это был, пожалуй, самый опасный для защитников города день, поскольку защитников-то было – раз, два – и обчелся: наспех сколоченный рабочий полк – 600 человек, зенитчики, охранявшие заводы от ударов авиации, полк НКВД, милиционеры и несколько артиллерийских орудий. Казалось, таких сил и средств совершенно недостаточно для противостояния массированным танковым атакам. И всё же семь яростных атак, которым предшествовали мощные вражеские авиаудары, защитники города в течение дня отразили. Как, впрочем, и во все последующие дни полуторамесячной героической обороны Тулы.

Что же касается товарища Пономаренко, то он очень возмущался, почему из Минска не успели эвакуировать архив Совнаркома БССР, и быстро нашел виновных за бездействие. В докладной записке от 17 августа 1941 года он писал: «Архив Совнаркома БССР и ряда наркоматов остался в Минске и не уничтожен. Получилось это из-за преступной растерянности, проявленной работниками и Председателем СНК БССР». (НАРБ. Ф. 4 п. Оп. 33 а. Д. 6. Л. 21-24 Беларусь в первые месяцы… С. 254).

Сам Пантелеймон Кондратьевич в эти дни в растерянности отнюдь не пребывал и четко понимал, что и как следует делать, а, главное, – умел рассуждать демагогически. В начале июля он докладывал Сталину, что рабочий класс и крестьянство республики сохраняет уверенность в завтрашнем дне, а беженцы, устремившиеся на восток, – это евреи: «…их объял животный страх перед Гитлером, и вместо борьбы – бегство». (Известия ЦК КПСС. 1990. N 6. C. 208)

3 декабря 1941 года в Москве состоялась встреча премьер министра польского правительства в эмиграции Владислава Сикорского и Иосифа Сталина. Архив внешней политики Российской Федерации хранит документ: “Запись беседы И.В. Сталина и В.М. Молотова с председателем Совета министров Польши В. Сикорским и командующим польской армией на территории СССР генералом В. Андерсом».(АВП РФ. Ф. 048. Оп. 52 а. Папка 458. Д. 2. Лл. 29–49). Тема встречи – ход формирования на территории СССР польской армии. Вот выдержки из стенограммы беседы:

«Андерс говорит, что поляки могут сформировать 8 дивизий плюс корпусные и дивизионные войска – всего 150 тысяч человек.

Тов. Сталин спрашивает Андерса, не увлекается ли он. 150 тысяч – это цифра очень большая. Может быть, такое количество поляков стремится в армию, но не все из них хотят драться. Возможно, что некоторые идут в армию для того, чтобы покормиться. Они рассуждают так: война, вероятно, кончится до того, как нас перебросят на фронт, а мы тем временем будем обеспечены питанием.

Сикорский говорит, что, может быть, такие лица есть, но это, по всей вероятности, евреи.

Тов. Сталин говорит, что так рассуждать могут и не только евреи. Что же касается евреев, то они плохие вояки.

Андерс говорит, что у него были евреи в армии, которые хотели лишь прокормиться, но они уже разбежались».

Следует отметить, что сорок пять тысяч польских граждан еврейской национальности, оказавшихся в пределах СССР в силу событий сентября 1939 года, выразили намерение вступить в ряды формируемой Андерсом польской армии, чтобы с оружием в руках сражаться с Гитлером. Однако антисемитские взгляды генерала и его ближайшего окружения не дали евреям такой возможности. Впрочем, как и белорусам, и украинцам – гражданам Польши, которым Андерс также ставил аналогичные барьеры. Генерал возмущался – что это, мол, за польская армия, если в ее рядах будут сражаться разные-всякие нацменьшинства.

А ведь к декабрю 1941 года в истории Красной Армии уже имели место быть интересные в этой связи факты.

Июль 1941 года. Под натиском танковых групп вермахта части Красной Армии повсеместно отступают. Западный фронт разбит. Гитлеровцы миновали половину пути к Москве. За какие заслуги, по логике, награждать командиров частей и соединений, отступающих в глубь страны Советов? Больше в это тяжелейшее время расстрелов, чем наград. Однако 22 июля центральные газеты публикуют Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении командира 1-й Московской дивизии полковника Якова Крейзера званием Героя Советского Союза.

Комдив Крейзер в июльских боях с фашистами применил тактику, единственно правильную в сложившейся обстановке. Ночью, используя темноту, он скрытно отводил свои войска на 10–12 км в общем направлении на Смоленск. Утром немцы продвигались вперед, не имея достоверных данных о местонахождении противника, и в итоге натыкались на ураганный огонь бойцов Крейзера. Темп продвижения немецких войск на московском направлении резко снизился, потери возросли. 18-я пехотная дивизия вермахта потеряла половину личного состава убитыми и ранеными, большое количество техники, автотранспорта. В течение 10 дней дивизия Якова Крейзера вела бои с превосходящими силами вермахта, выигрывая время для создания Красной Армией нового оборонительного рубежа на московском направлении.

Чего только не повидал на своем веку маршал Жуков! Сколько героев – бойцов и командиров прошло перед глазами полководца за годы Великой Отечественной войны! А вот более других ему запомнился, по словам самого маршала, рядовой артиллерист, наводчик зенитного орудия Ефим Дыскин.

В середине ноября батарея, где служил рядовой Дыскин, располагалась в районе Волоколамского шоссе. 17 ноября на ее позиции двинулись немецкие танки. Танковой атаке предшествовал артналет, в результате которого три орудия из имевшихся четырех вышли из строя. Уцелело одно, наводчиком которого был Ефим Дыскин. Расчет орудия действовал четко. В первые же минуты были подбиты два танка, но на позицию артиллеристов сыпались мины и снаряды. Ранение в плечо получил и Дыскин, однако он продолжил бой, ловя в прицел своей зенитки белые кресты на башнях вражеских танков. Не прорвавшись в лоб, немецкие танки начали атаку с правого фланга. Три машины двинулись на орудие. Один танк на несколько секунд остановился, чтобы произвести точный выстрел, но Дыскин успел в эти мгновения всадить в него два снаряда. Второй танк подставил бок и тоже вспыхнул. Был подбит и третий танк. За эти секунды Ефим был ранен еще дважды – в поясницу и левую голень. Все его товарищи по боевому расчету были либо убиты, либо без сознания. А слева подползали еще два танка. В это время Дыскина ранило в четвертый раз. Глаза парня застилала пелена, но все же неимоверным напряжением сил ему удалось выстрелить прямой наводкой почти в упор. Подползавшие танки загорелись. Остальные немецкие бронированные машины отступили от заколдованного разящего орудия. За подвиг в этом бою рядовой Ефим Дыскин, уничтоживший семь фашистских танков, был награжден званием Героя Советского Союза.

В 21-й главе книги “Двести лет вместе” А.И. Солженицын рассматривает события Великой Отечественной войны и участие в них евреев СССР. Писатель старается быть беспристрастным, но это ему не удается. К примеру, Солженицын приводит ряд известных цифр и данных, которые убедительно доказывают, что красноармейцы-евреи воевали с Гитлером, как минимум, не хуже других народов Советского государства. Однако буквально на следующей странице делает противоположный вывод: “…рядовой фронтовик, оглядываясь с передовой себе за спину, видел, всем понятно, что участниками войны считались и 2-й, и 3-й эшелоны фронта: глубокие штабы, инженерства, вся медицина, многие тыловые технические части, и во всех них, конечно, обслуживающий персонал, и писари, и вся машина армейской пропаганды, включая и переездные эстрадные ансамбли, фронтовые артистические бригады – и всякому было наглядно: да, там евреев значительно гуще, чем на передовой».

Солженицын утверждает также и следующее: «Осталось в массах славян тягостное ощущение, что наши евреи могли провести ту войну самоотверженней: что на передовой в нижних чинах могли бы состоять гуще». И еще в том же духе: «В моей батарее (60 человек) было двое евреев: сержант Илья Соломин воевал отлично всю войну насквозь и рядовой Пугач (вскорости утек в политотдел). Среди офицеров нашего дивизиона (20 человек) тоже был еврей – майор Арзон, начальник снабжения».

Приводя примеры из собственных фронтовых наблюдений, касающихся участия евреев в боевых действиях (Александр Солженицын воевал на передовой с февраля 1943 года по февраль 1945 года), писатель тенденциозно манипулирует фактами.

Прочитав о кадровом составе офицеров дивизиона, в котором воевал Солженицын, читатель может подумать, что офицер-еврей в Красной Армии представлял собой большую редкость (всего один из двадцати, да и тот не в окопах – снабженец). Из двух солдат-евреев один воевал отлично, а второй трусливо удрал на теплое место. В итоге вот она, подстрочная мысль: лишь каждый третий боец-еврей воевал добросовестно, на переднем краю.

Кстати, о переднем крае. Александр Исаевич утверждает, что славянские массы вынесли из войны тягостное ощущение: евреев, мол, на фронте тянуло в тыл, во второй эшелон, в музкоманды и тому подобное.

Моя мать – участница войны с июня 1942 года. Окончила ускоренный курс Ивановского мединститута и в звании военврача третьего ранга была направлена в медсанбат дивизии, воевавшей в районе Демянского котла. Из ее рассказов о том времени я вынес убеждение: когда бойцы дивизии поднимались из окопов в атаку на врага, столь же самоотверженно к операционным столам бросались и медики санитарного батальона. Под артобстрелами и бомбежками они оперировали сутками, падая от усталости. За время войны во всех медицинских учреждениях СССР было возвращено в строй более семнадцати миллионов бойцов и командиров (Великая Отечественная война без грифа секретно. Книга потерь. С. 57, табл. 23). Солженицын, писатель, публицист, не мог не знать этой цифры!

Ни в чем не провинились перед бойцами других народов Советского Союза и евреи-артисты, музыканты, которые в составе фронтовых концертных бригад поднимали моральный дух красноармейцев и командиров. По логике Александра Солженицына, из артистов, в числе которых было много женщин, следовало бы создавать штурмовые и десантные батальоны и бросать их на передний край.

Что же касается «всей машины армейской пропаганды»…

В начале июня 1943 года главного редактора «Красной Звезды» Давида Ортенберга вызвал начальник Главного Политического Управления А.С. Щербаков и сказал, что в редакции слишком много «лиц одной национальности» и что надо бы «проредить». На что Ортенберг ответил: «Уже сделано. Восемнадцать погибло на фронте».

В ходе работы над книгой мне посчастливилось изучить основные вехи из биографии человека легендарной судьбы. Его жизненный путь – это драматическая и реальная повесть о Великом Гражданине своей Родины. Приведу краткие сведения о нем.

17 июня 1941 года старший научный сотрудник Института экспериментальной биологии Академии наук СССР кандидат технических наук Иосиф Рапопорт прибыл на Ученый совет биофака МГУ для защиты докторской диссертации. Из-за отсутствия кворума защиту перенесли на 28 июня. Но началась война, и 27 июня Иосиф Абрамович Рапопорт, надев форму младшего лейтенанта, отправился на фронт. Он командовал стрелковым взводом, затем батальоном. В октябре–ноябре 1941 года батальон Рапопорта участвовал в тяжелых боях в Крыму. В конце ноября Иосиф получил тяжелое ранение – в плечо и в руку. После выздоровления его направили в Москву на курсы в военную академию имени М.В. Фрунзе. Иосиф Абрамович на улице случайно встретился со знакомым – генетиком, который рассказал об этой встрече заведующему кафедрой генетики МГУ профессору А. Серебровскому. Профессор предложил Рапопорту защитить отложенную накануне войны диссертацию.

Так капитан Иосиф Рапопорт стал доктором биологических наук. Ему предложили должность преподавателя в академии Фрунзе. Также хотел бы видеть молодого доктора наук в числе своих научных сотрудников академик Л.А. Орбели, член президиума Академии наук СССР.

Иосиф Рапопорт отказался от обоих предложений и вернулся в действующую армию на Воронежский фронт.

Осенью 1943 года перед Красной Армией стояла важнейшая и трудновыполнимая задача – форсировать Днепр. С низкого левого берега требовалось переправиться на высокий – правый. В войсках, изготовившихся к переправе, было объявлено о награждении званием Героя тех, кто первыми закрепится на западном берегу могучей реки. Полку, где Рапопорт в это время был начальником штаба батальона, отвели для форсирования определенный участок восточного берега. Рапопорт произвел рекогносцировку местности и установил, что на западном берегу, как раз напротив выделенного полку для форсирования участка, противник подготовил особенно сильную оборону. Справа был участок, где враг не предполагал высадки десанта, а потому задействовал для его обороны менее значительные силы. Рапопорт добился от командования изменения полосы форсирования для батальона, который преодолел широкое водное препятствие почти без потерь. Капитан Рапопорт был представлен к званию Героя. Вот текст справки из военного архива.

«За проявленное мужество и умелое управление войсками в период форсирования р. Днепр в районе села Мичурин-Рославлев, за захват, удержание и расширение плацдарма полком на правом берегу Днепра начштаба Гвардии капитан Рапопорт Иосиф Абрамович был представлен к присвоению звания Героя Советского Союза и ордену Отечественной войны 1 ст. 27.12.43 г. Пом. нач. штаба 184 гв. с.п. капитан Бондаренко». (Куксин И. Ученый, воин, человек. «Заметки по еврейской истории». N10 (169) 2013.)

Заслуженную награду Иосиф Рапопорт не получил. Вмешались некоторые обстоятельства. Сразу после форсирования Днепра завязались тяжелые бои за удержание и расширение плацдармов. Немцы отчаянно контратаковали. В создавшейся опасной обстановке командир полка, где воевал Рапопорт, перебрался обратно на восточный берег под прикрытием роты разведки. Командование оставшимися на захваченном плацдарме бойцами принял на себя капитан Рапопорт. Немцев отбросили. Командир полка вновь перебрался на западный берег Днепра. На общем построении полка Рапопорт не подал командиру руки. Между офицерами произошел серьезный инцидент, после которого командир полка приложил много усилий по очернению действий Иосифа Рапопорта в глазах вышестоящего командования.

Во второй раз капитан Рапопорт был представлен на звание Героя в конце 1944 года. Вот выдержки из его наградного листа (раздел «Краткое изложение личного боевого подвига»): Батальон Гвардии капитана Рапопорт 3.12.44 г., действуя в головном отряде полка, стремительным натиском выбил упорно сопротивляющегося противника из населенных пунктов Потой, Фелыпеньск, Сабад Хидвен. Не имея задачи овладеть переправой через канал Саваш, но, учитывая, что последний соединяет озеро Балатон с р. Дунаем, Рапопорт проявил разумную инициативу. На плечах у противника перебрасывает пехоту через минированный мост, атакует командные высоты противника на северном берегу канала, с хода захватывает крупнейший пункт обороны немцев. 4.12.44 г. батальон отражает 14 атак сорока танков, батальона пехоты противника. 8.12.44 г. батальон в ночном бою выбивает противника из важнейшего опорного пункта Болотон-Факляр, перехватывает основные шоссейные дороги, захватывает железнодорожную станцию. 22.12.44 г. ведет тяжелые бои на подступах к городу Секешфехервар. После отражения всех атак противника в 23.00 переходит в наступление и в ночном бою штурмом овладевает южной окраиной города. В 13.00 выходит на северную окраину… В этих боях батальон Рапопорта уничтожил 1000 немцев, подбил 12 танков, 8 бронетранспортёров, 16 огневых точек противника, захватил 220 пленных. Во всех перечисленных боях тов. Рапопорт, беспрерывно находясь в боевых порядках, умело обеспечивал взаимодействие пехоты с приданными средствами, в критические моменты боев лично руководил приданной артиллерией… 25.12.44 г. будучи тяжело раненным, не ушел с поля боя до отражения батальоном всех контратак. Личной храбростью, бесстрашием в борьбе с противником воодушевлял бойцов на выполнение всех боевых задач. Достоин высшей правительственной награды – звания “Герой Советского Союза”. Командир 29 ГВДСП Гвардии майор Шинкарёв. 27 декабря 1944 г.» (Cтроева О.Г. Очерки, воспоминания, материалы. – М.: Наука, серия «Учёные России». 2002.–335с.)

В этих боях Рапопорт получил тяжелейшее ранение – пуля попала в висок и прошла навылет. Офицер потерял левый глаз. Тем не менее, отважный комбат выжил и через месяц вернулся в свою дивизию, не закончив полностью курс лечения.

Звания Героя Иосиф Рапопорт не получил и на этот раз. В самом конце войны он был представлен к высшей награде в третий раз. Вот что отмечалось в третьем представлении: “…Исключительно ценную инициативу гвардии майор Рапопорт проявил 8 мая 1945 г. Прорвался… сквозь сильную оборону пр-ка и навязал немцам бой в глубине их обороны. Особенно битва разгорелась на подступах к городу Амштеттин… После этого передовой отряд ворвался в город… На головной самоходке ехал тов. Рапопорт… За 8 мая отряд с боями прошел 83 км… очистил от немцев три города и несколько сел, взял в плен 35000 гитлеровцев… В этих боях, как и во всех других, тов. Рапопорт проявил отвагу и бесстрашие, высокое умение управлять боем в самых сложных условиях. Тов. Рапопорт достоин Правительственной награды ордена Ленина с присвоением звания Героя Советского Союза. 13 мая 1945 г. – Командир дивизии гвардии генерал-майор Дрычкин. (ЦАМО. 
Ф. 33. оп. 690306, д. 2890).

Из характеристики ясно, что гвардии майор Иосиф Рапопорт был подлинным героем Великой Отечественной. Оснований для очередного отказа в награждении не было ни малейших. И все же и на этот раз в высоких инстанциях было принято иное решение.

Причина первая. 5 мая 1945 года адъютант высокопоставленного генерала, управляя трофейным «Опелем» и будучи при этом в состоянии алкогольного опьянения сбил офицера. Рапопорт в этот день был оперативным дежурным. Иосиф Абрамович посадил адъютанта под арест и доложил о случившемся военному прокурору. Рассерженный генерал представил дело так, что, якобы, Рапопорт своими действиями сорвал выполнение важного задания. И хотя автомобиль адъютанта был полон спиртного, уголовное дело против пьяницы закрыли, а против Рапопорта возбудили.

Другой причиной могла быть заметная во второй половине войны политика руководства страны, рекомендовавшая военачальникам «соблюдать осторожность» при награждении военнослужащих еврейской национальности.

Из пятисот тысяч воинов-евреев, воевавших с Гитлером в рядах Красной Армии, 142000 пали в боях. Трое из каждых десяти. Статистики по раненым нет. Но их всегда больше, чем убитых. В этой связи утверждать, что евреи избегали боевых схваток, – кощунство.

Впрочем, существует и понятие неосведомленности. С учетом этой категории человеческого мышления я взялся за работу над книгой «За честь нации».

Пусть она будет лишь одной светлой каплей в мутном потоке обывательских измышлений о якобы невысоких боевых способностях воинов-евреев.

Владимир ТУЛИНОВ