МЕСТЕЧКО

Там каждый год весной цвели сады –
И белый дым окутывал местечко.
Там сладок вкус колодезной воды,
Там тихий разговор субботних свечек.

Там по утрам концерт вели грачи
На тополе за старой синагогой.
Свои есть мудрецы и ловкачи –
Но все равны пред временем и Богом.

Там вечности отсчёт вели часы –
Их вечно чинит часовщик сутулый.
И гриву, всю седую от росы,
Своей кобыле чистит балагула.

Там в русской печке с чолнтом чугунок,
Там на окошках шторки кружевные.
Там знают все, что бедность – не порок:
Биндюжники, сапожники, портные.

Там тяжело работают за грош –
Но всё же верят в Господа упрямо.
Иврит – для Бога. Дома – «мамен лошн».
Тот, на котором в детстве пела мама.

Картинка та теряется вдали:
Мурчит на печке рыжий кот-подкидыш,
И куры сонно роются в пыли,
И даже лошадь понимает идиш.

Ах, эта речь певуча и нежна.
Но все мы здесь – у времени гостями...
А над местечком полная луна
Пьёт тишину из вечности горстями.

И нет ещё предчувствия невзгод
И нет пока причины для кошмаров...
Но вот – проклятый 41-й год,
И яблонь дым сменяет дым пожаров.

И взорвана в июне тишина.
И в тлен ушли – местечек больше не увидишь.
И никого не пощадила та война –
И даже лошадь, знающую идиш.