Папа был на все руки мастер. Он увлекался фотографией, живописью, страстно любил лошадей и свою родную коммунистическую партию, которая доверяла ему разные руководящие должности.

Только в одном месте наведёт порядок, как его назначают директором нового предприятия.

Рано уходил из дома, поздно возвращался. Но как-то успевал нас, детей, прокатить по городу в бричке с бубенцами.

В те далёкие времена, когда собирались гости, люди пели. Ребёнком я слышала мелодии с непонятными мне тогда словами и смыслом. Интуитивно я чувствовала что-то большое и красивое в этих мелодиях. Подростком, я полюбила белорусские народные песни. Соединяя еврейские мотивы и белорусские слова я сама напевала и придумывала песни. Моя няня была слушателем, корректором, подсказывая мне свои слова на польском языке. А папа Коля на русском языке добавлял слова из морального кодекса строителей коммунизма о дружбе, свободе, равенстве, братстве.

Мама на идише добавляла: «Гинук, гей ессен, гей шлофен». (Хватит, иди кушать, иди спать – идиш). Мама была в доме командиром, и все её слушались.

Моя младшая сестричка Галя подрастала и вечерами любила залезать на шкаф через проём между соседней комнатой, где стена не полностью доходила до потолка, и во всю мощь пела новые, незнакомые ни няне, ни маме с папой песни, которые она приносила с улицы.

Папа Коля хорошо пел. Когда в доме собирались люди, он любил петь песню, обращаясь к маме.

– Налей-ка рюмку, Роза...
Ведь я с мороза...
А за столом сегодня ты да я....
Да нет прекрасней,
Лучше в мире, Роза,
Таких детей,
Как наши сыновья.

Трогательным было исполнение песни. Гости, как-то вдруг, начинали говорить о своих мамах, о братьях и сёстрах, и разговор становился грустным. У того поколения война отняла мам и пап, братьев и сестёр. Мотив и слова песни были немножко с грустью, но под рюмку и мамину закуску рассказы постепенно переходили в другую тональность, и меня отправляли спать.

Я помню, сказала: «Папа, ты почему поёшь Роза, маму зовут Аня, и не сыновья, а дочери?».

Папа Коля был коммунистом. Получил до войны художественное образование в Школе Юделя Пэна в Витебске, а после – в Художественной академии в Ленинграде. Папа совмещал руководящие должности в нашем райцентре с оформлением коммунистической наглядной агитации.

Помню, к новогоднему балу-маскараду я думала, какой костюм мне сделать. C прошлого года сохранилось сшитое из марли белое платье – костюм пушкинской Татьяны из «Евгения Онегина».

– Давай сделаем костюм Коммунизма, – предложил папа.

– Коммунизма…– повторила, как выругалась, моя няня Зося.

– Коммунизма? – в один голос удивилась мама со мною.

– Да, Коммунизма! – ответил папа.

На следующий день он сам выкрасил моё платье в красный цвет, пришил к нему картонные таблички с каллиграфически написанными словами, сделал корону – пятиконечную красную звезду. Вечером он попросил меня примерить костюм.

– Коля, ты .... – сказала мама на идише.

Я ради папы согласилась примерить костюм. И получила первый приз на новогоднем бале-маскараде.

Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что это вовсе не был костюм Коммунизма. Это Мирьям во мне, в своём огненно красном платье, ведущая народ к Свободе, Равенству, Братству, получила первый приз.

Призрак коммунизма рассеялся, как туман….

От папы Коли нам в наследство осталась добрая память да песня:

Налей-ка рюмку, Роза…

Когда моя семья собирается вместе за субботним столом, звучат другие песни, а мне кажется, что папа подпевает мне…

– Видишь, дочка, слова у песни правильные...

Роза Ялова-Левит

Роза Ялова-Левит родилась в 1946 году в Ошмянах (Гродненская область).

Окончила фармацевтический факультет Витебского медицинского института. С 1980 года живёт в Канаде. Работала в университете Waterloo. Заведовала микробиологической лабораторией. Открыла студию дизайна. Увлекается фотографией, живописью, работой с тканью. Замужем. Двое дочерей и, слава Б-гу, шестеро внуков. Вот для них и начала писать истории семьи.