Мишпоха №35 | Михаил НОРДШТЕЙН * Mikhail NORDSTEIN. ПОЧЕМУ ВАС НЕ ЗАПИСАЛИ ЕВРЕЙКОЙ? * WHY WEREN’T YOU RECORDED AS A JEW? |
ПОЧЕМУ ВАС НЕ ЗАПИСАЛИ ЕВРЕЙКОЙ? Михаил НОРДШТЕЙН ![]() |
В
военные годы нередко можно было услышать: «Война всё спишет». Такое История не
признаёт. Она дотошно вбирает всё, что происходило с людьми, записывая на свои
страницы и ту тяжкую правду, от которой
многие потом будут отмахиваться: дескать, в жизни и без того полно
негатива. Зачем
нам эти печальные подробности? Ответ на этот вопрос может быть только один:
чтобы люди становились мудрее и человечнее. Об этом невольно думалось,
когда читал книгу Марии Жуковой «Война причиняет мне боль» (Минск, 2012). Это не только воспоминания бывшей
малолетней узницы Минского гетто, оказавшейся в годы оккупации в детском доме и
выжившей несмотря на все расистские «селекции». Это
одновременно и основательное исследование о детях, попавших в те страшные годы
в детские дома. Мария Жукова оказалась в детском доме № 3
поздней осенью 1942-го. Няня из этого дома Анна Николаевна Величко увидела на
крыльце маленькую плачущую девочку, кем-то подкинутую. Кем-то... Это для Анны
Николаевны уже не было загадкой. Подкидывали еврейские матери из Минского
гетто, стремясь во что бы то ни стало спасти ребёнка
от неминуемой смерти. В том детском доме окажутся потом подростки-евреи Виктор
Кантор и Вера Смирнова (рождённая Розенберг), жившие в гетто, которые знали
семью Жуковых. Спустя много лет, когда Марии Жуковой придётся доказывать своё
еврейское происхождение, они дадут свидетельские показания. Родители Марии были евреями. Отец Иосиф
работал в механическом цехе завода имени Ворошилова, мать Ольга – портнихой. У
них перед войной была трёхлетняя дочь Маша, с ними жила бабушка Хана. В ноябре
1942 года Ольге через знакомую удалось переправить Машу в русский район... Так
девочка оказалась в детском доме. В
декабре 1942-го вся семья Жуковых погибла во время очередной «акции». Но всё это выяснится потом. А теперь
представим, каково было ребёнку в детском доме, совершенно не знающим, кто его
родители, есть ли у него хоть какие-то родные. Полная сирота, полное
неведение... Кончилась война, шёл год за годом... Маше
мечталось: а вдруг случится чудо, и в их детский дом придут мама и папа. Ведь
были же, были такие случаи! Разве может быть счастье больше, чем это! Но чуда
не произошло. Из одного детского дома её переводили в
другой, но жизнь оставалась по-прежнему невесёлой. Детства как такового с его
беззаботными радостями не было. Так, отдельные проблески: привезут новый
кинофильм или к Новому году какие-нибудь сладости дадут. В детском доме № 12 создали хор. Ребята –
хористы выступали там по праздникам. Конечно же, пели патриотические песни. Но
нередко, сбившись в кружок, пели и сиротское: Ох
ты, мать моя родная, В 15 лет её из детдома отправили учиться на
портниху. Почти четыре года трудилась в швейной мастерской. Потом после курсов
машинисток пошла по этой стезе. Неоднократно награждалась грамотами и денежными
премиями, её фотографию вывешивали на Доске почёта. Заслужила нагрудный знак
«Ударник коммунистического труда», медаль «Ветеран труда». Из-за болезней,
нажитых ещё в детских домах, стала инвалидом. У неё любящая семья: муж и взрослая дочь,
живущая теперь в США. Они же с мужем – по-прежнему минчане. Знаю Марию Жукову уже не первый год. Это
глубоко интеллигентный, начитанный человек. Одно из её неотъемлемых качеств –
добросердечие. Умеет быть благодарной и сама всегда готова прийти на помощь. А
книга, о которой речь, – её интеллектуальный и нравственный вклад в народную
память. Из таких вот жизненных капилляров и образуется вечный поток
человеческого опыта, который называют Историей. А теперь вернёмся к детским домам на
оккупированных нацистами территориях. Почему оккупанты допустили их
существование, если в своей расистской политике были нацелены на последующее
онемечивание захваченных областей? Это что, проявление пусть крошечного, но
всё-таки гуманизма? Такового у них не
было. Был всего лишь циничный расчёт. Детей использовали как доноров для
раненых солдат и офицеров вермахта, а подростков – на всякого рода
принудительных работах, зачастую увозя их как рабскую
трудовую силу в Германию. Тяжелобольных уничтожали. Такая же участь постигала и
беспризорных, зачастую обовшивевших детей, бродивших по городу в поисках
пропитания. На них устраивали облавы, загоняли в грузовики, а то и в душегубки,
и увозили на смерть. В детдоме появились
женщины-немки. Вбивали детям в мозги, что «фюрер хороший», учили немецкому
языку. А за малейшую провинность били линейкой по голове, раздевали догола и
ставили на горох, заставляя остальных малышей смотреть на эту экзекуцию. «Помню ещё, – вспоминает Мария Жукова в
своей книге, – года четыре мне было, дали миску глиняную с похлёбкой к столу
нести, а я её уронила. Избили так сильно, что попала в больницу... Две грузовые машины с детьми из детского
дома фашисты отправили в Германию – требовались поставщики крови для германских
солдат. Однажды нас тоже стали спешно грузить в машины, но вывезти не успели». Но самая трагическая судьба ждала еврейских
детей. В детские дома они поступали под русскими или белорусскими фамилиями.
Оккупанты знали об этом и систематически устраивали «селекции», особенно ночью.
Ходили с фонариками, всматриваясь в лица: нет ли признаков
еврейского? А во дворе уже ждала душегубка... «В одну из ночей, – свидетельствовала
воспитанница детского дома № 3 Анна Гуревич, – кроме чёрненьких, кучерявых,
похожих на евреев, увезли детей-инвалидов и вообще со
всякими отклонениями. Нам сказали, что детей повезли в другой детдом, а потом
мы узнали, что их уже мёртвых отвезли на еврейское кладбище...» В детском доме № 3 одно время директором
была А.Ф. Петуховская. Написала донос в городскую
управу, что в детском доме могут быть «жиды», а для их
выявления надо создать комиссию. Комиссия с участием Петуховской
в январе 1942 года отобрала 12 детей, а в январе 1943 года – 34 ребёнка. Их, раздетыми, увезли в крытых машинах СД. После освобождения Минска сотрудники
детского дома сообщили о её предательстве куда
следует. Получила 10 лет лагерей. Но среди персонала детских домов в годы
оккупации большинство всё-таки составляли те, в ком человеческое не меркло даже
под страхом смерти. Таким человеком была уже упомянутая Анна Величко. Зная, что
готовится очередная облава, и даже когда она уже внезапно начиналась, прятала
детей с ярко выраженной еврейской внешностью где
только могла: в приусадебном саду, чуланах, овощехранилищах, в ботве
картофельных посадок, а то и у себя дома. Мать двоих детей, она прекрасно
понимала, что в случае провала она со своими детьми будет убита. Так же поступали и
другие работники этого детского дома. Уже зная, что будут «селекции», учили
детей, как отвечать на вопросы немцев: что можно говорить, а что – ни в коем
случае. Черноволосым еврейским детям перекрашивали волосы. Почти все дети из
гетто прошли обряд крещения и носили нательные кресты. Милосердие и отвага были свойственны Вере Леонардовне Спарнинг, кстати,
этнической немке. В первые же дни собирала сирот и
беспризорных детей. А затем на базе бывшего детсада создала для них приют. В
городской управе его назвали детским домом № 7, директором которого она и
стала. Тайно приняла туда и 30 еврейских детей. Для этого детского дома, возникшего без ведома оккупационных властей, продукты и одежду для детей и
персонала не выдавали. Всё это Вера Леонардовна
добывала сама. Ездила по деревням, обращалась за помощью к церковным общинам...
Риск для её жизни был огромный. Достаточно
было доноса от кого-нибудь из персонала, что она укрывает еврейских детей, и
сразу же смерть. Но в этом поистине спасительном приюте не нашлось ни одного
доносчика. Когда Минск освободили
советские войска, Вера Леонардовна передала новой
власти 120 спасённых детей, в среди них – 30
еврейских. И как же отметила советская власть подвиг
этой благородной и отважной женщины? Её арестовали по обвинению... «в
сотрудничестве с оккупантами» (немка!) и «евангелизации
воспитанников детского дома». В защиту своей спасительницы выступили
дети, написав письмо в Москву Климу Ворошилову. Дошло ли оно до адресата,
неизвестно, но через полтора месяца Веру Спарнинг из
тюрьмы НКВД освободили. Такая же история произошла и с Василием
Семёновичем Орловым. В годы оккупации Минска он работал в городской управе
инспектором детских учреждений. Используя своё служебное положение, направлял в
детские дома еврейских детей, выдавая их за славян. Таким образом
спас от смерти свыше семидесяти детей из гетто. После освобождения Минска его тоже
арестовали по тому же обвинению. И за него решительно вступились спасённые дети
и, добившись снятия клеветнического обвинения, фактически вырвали из тюрьмы. В книге «Война причиняет мне боль» –
богатейший документальный и мемуарный материал, причём, авторами воспоминаний о
пережитом в оккупации выступают и её «однодомники». В
приложении – список бывших воспитанников детских домов Беларуси в годы войны и
послевоенный период (711 имён, которые удалось установить), рисунки и
фотографии из семейного архива Марии Жуковой и архива Исторической мастерской. Колоссальную работу в подготовке книги к
изданию проделали сотрудники Исторической мастерской. Кузьма Иванович Козак не
только собрал множество документальных материалов, но и обработал их,
практически став научным и техническим редактором этого уникального издания. Эта книга-документ обращена не только в
прошлое. Направлена она и в настоящее. Сколько Марии Жуковой пришлось пережить,
чтобы добиться официального признания её еврейского происхождения и получения
полноправного статуса бывшей узницы гетто! Казалось бы, ну что нужно
доказывать, если уже были свидетельства Анны Величко, при каких обстоятельствах
девочка попала в детдом, и бывших его воспитанников Виктора Кантора и Веры
Смирновой, подтвердивших, что она из еврейской семьи? Одна из судей,
рассматривая её документы, спросила: – А почему вы не записаны еврейкой? Что это: нежелание вникнуть в суть дела? Мария прошла через
несколько судов. И каждый раз стрессы, стрессы... Дело дошло до Верховного
суда. Более двух лет ушло на то, что можно было решить
гораздо быстрее. Нужно иметь поистине бойцовский характер, чтобы всё это
выдержать и добиться справедливости. Книга
«Война причиняет мне боль» не только документальна, но и публицистична, взывает
ко всем, кто её прочитает: люди, будьте и оставайтесь людьми! Всегда, при любых
обстоятельствах. Это и есть смысл нашего бытия на этой земле. Михаил
Нордштейн. |
© Мишпоха-А. 1995-2016 г. Историко-публицистический журнал. |