Насколько будет правильно утверждать, что нынешнее религиозное возрождение в бывших советских республиках - это чудо, наступившее, когда его уже не ждали? Несмотря на массовый атеизм, режиму так и не удалось до конца устранить еврейские семьи, через которые проходил невидимый фронт борьбы с ассимиляцией, за соблюдение субботы, кашрут, чистоту семьи, возможность обрезания, мацу к Песаху, молитву в миньяне и право обучать детей Торе. Каждая такая семья, по сути, была уникальным оплотом в неравном противостоянии, а духовные руководители - настоящими подвижниками. Знакомство с историей жизни таких людей и борьбы за свои убеждения очень поучительно. Сегодня мы сделаем одну из таких попыток на примере Иегуды Гиршевича Пинского, резника и моэла, последнего негласного руководителя иудейской общины в Речице Гомельской области.
      Иегуда родился в Озаричах Бобруйского уезда Минской губернии в 1896 г. в семье потомственных хасидов. Четыре поколения его предков жили в Озаричах. Отец Цви-Гирш (1858 г. р.) был учеником ребе Магараша, был шойхетом и моэлом Озаричей. Следуя родительскому примеру, Иегуда прошел курс Любавичской иешивы "Томхей Тмимим" у ребе Шмуэля Шнеерсона, вернулся в Озаричи и принял по наследству должность моэла, шойхета. У Иегуды было семь братьев и две сестры - все они учились в Любавичах и разъехались по разным городам России, Украины и Белоруссии. Они сохранили веру предков, придерживались традиций и стали духовными наставниками еврейских общин, испытывая преследование за убеждения. Шолом-Йосеф (1883 - 1942) был шойхетом в Павлограде и в Павловске, умер во время блокады Ленинграда, Шмуэль-Ицхак (1889 - 1962) был шойхетом в Лозовой, Киеве и Малине, Моше-Мордехай (1875 - 1977) - неофициальным раввином в Ленинграде, Хася-Рохл (1894 - 1955) вышла замуж за шойхета в Копцевичах около Петрикова, Шнеур (1898 - 1989) переехал в 1923 г. в Москву, давал уроки Торы в частных домах и синагогах, работая слесарем, электриком, механиком. Хаим-Исроэл (1903 - 1978) переселился в Палестину в 1928 г. и стал одним из основателей киббуца Рамат Рахель в Иерусалиме, а во время войны за Независимость Израиля в 1948 г. - начальником укрепленного района юга Иерусалима (мошава Германит, Тальпиот), Барух-Берл (1907 - 1942), поэт, сионист по убеждениям, стал инженером-экономистом и умер во время блокады Ленинграда. Элиэйзер (1913 - 1942) учился в подпольных иешивах Полоцка и Киева, стал большим знатоком Торы и хасидизма, стал раввином. В тридцатые годы он руководил подпольными хаббадскими иешивами на Украине (Житомир, Бердичев, Киев) и считался одним из наиболее перспективных последователей Любавичского ребе, но погиб вместе с семьей в годы оккупации. Малка (1915 - 2001) работала инженером-конструктором, вышла замуж за Зелика Зайчика, который в погонах офицера Красной Армии в 1943 г. встал под хупу в центральной синагоге в Москве. Зайчик стал одним из ведущих в СССР специалистов промышленности по производству холодильных установок.
      Сам Иегуда окончил иешиву "Томхей Тмимим" в Любавичах в 1913 г. и удостоился чести получить диплом раввина (смиху) из рук Цви-Гирш Хейна из Чернигова, очень авторитетного раввина. Одновременно Иегуда занимался шхитой и делал обрезание новорожденным. Это было предреволюционное время, события же 1917 года привели к невиданным переменам. Большевистский переворот в Петрограде повлек за собой гражданскую войну, которая заполыхала на просторах бывшей Российской империи, началась иностранная интервенция. "Белые", "красные", "зеленые", монархисты, социалисты, анархисты, люди с криминальным прошлым не упускали возможности выместить свое недовольство, разочарование, гнев и боль на евреях, просто поживиться за их счет. Двоюродный брат Иегуды, Натан Пинский, должен был по поручению Любавичского ребе отправиться в Палестину для организации иешивы Хабада, но бабушка запротестовала, и Натан уехал преподавать в Херсон. Это был очень способный человек, не успевший раскрыть свои дарования. В 1919 г. город оккупировали греческие войска в составе одной из многочисленных армий интервентов на юге России. Они согнали евреев в два больших сарая и подожгли. В огне погибли десятки человек, вместе с которыми был Натан Пинский.
      В 1925 г. Любавичский ребе Йосеф-Ицхак Шнеерсон направил Иегуду в Узбекистан в качестве своего посланца (шалиаха). В то время по "шлихуту" представители ребе разъехались по территории всего Советского Союза. Это были негласные вдохновители хасидизма, ответственные за будущее общин. Они старались поддержать иудейскую традицию, обеспечить потребности верующих, участвовали в решении многочисленных вопросов, возникавших между общинами и властями. Через год, в 1926-м, Пинского послали в Джанкойский район Крыма, где он исполнял одновременно обязанности раввина, шойхета и моэла, проживая до начала советско-германской войны. Сохранилось письмо, написанное Иегудой в 1927 г. Любавичскому ребе о положении еврейских верующих сельскохозяйственной колонии Нейлохин, которое было опубликовано в книге "История Хаббада в Советской России, 1917 - 1950 гг.", изданной в 1989 г. в Бруклине. В письме Иегуда Пинский настоятельно просил помощи в открытии миквы для верующих, которые (120 чел.) в течение последних трех лет не имели возможности соблюдать ритуальное очищение. Миква, по словам Иегуды, была еще более необходима в колонии, чем синагога. Эвакуацию резник пережил в Азербайджане, там умерла его жена. После победы над нацистской Германией он вернулся в Симферополь и находился там в качестве официального раввина до 1947 г. Полномочия его фактически распространялись шире, потому что число раввинов после войны было ничтожно, и к Иегуде обращались верующие других районов Крымского полуострова.
      "Компетентные органы" предложили раввину стать осведомителем и сообщать о недовольных. Иегуде напомнили про арест его отца Цви-Гирша в 1936 г., обвиненного в ритуальном обрезании (брит-мила), после которого младенец через месяц умер. Родители ребенка, подстрекаемые активистами Евсекции, подали в суд. В Озаричах устроили показательный процесс. Цви-Гирш вел себя очень достойно, сказав: "Что вы хотите, если все прошли через мое обрезание?". Несмотря на это, отца Иегуды осудили на три года, не приняв во внимание его преклонный возраст - 75 лет. Перед высылкой из Озаричей, сидя на телеге, Гирш вместо напутствия обратился к жителям: "Идн, идите сюда, я в последний раз хочу обрезать птицу, если кому-то нужно". В тюрьме Мозыря моэл получил письмо от родителей младенца с просьбой простить их, поскольку ни один рождавшийся у них ребенок не мог выжить. Умер Цви-Гирш в Бобруйске в 1938 г.
      Сотрудники МГБ напомнили про арест двоюродного брата Иегуды Нохима-Гилеля Пинского, который из Гомеля переехал под Москву; в Егорьевске в 1936 г. он организовал артель евреев-мебельщиков, соблюдавших субботу. Через полтора года артель разогнали, а Нохима арестовали по обвинению в контрреволюционной деятельности на националистической основе. Но ему повезло, потому что в 1938 г. произошли перемены: Николая Ежова сменил Лаврентий Берия. Новый нарком НКВД СССР нуждался в демократическом имидже и дал команду пересмотреть наиболее одиозные дела. Арест и содержание под стражей Нохима были признаны незаконными и его освободили.
      Иегуда Пинский отказывался, говорил, что доносительство не совместимо с его убеждениями. Люди делились сокровенным, и докладывать об их настроениях властям было аморально. Но доказывать неправомерность сделанного предложения означало "жаловаться Сталину на Сталина". Раввину угрожали арестом и высылкой, и Иегуда срочно покинул Крым. Он направился к брату Шнеуру в Москву, где тот работал слесарем, электриком, механиком и одновременно давал уроки Торы в частных домах и синагогах. В 1941 - 1945 гг. Шнеур воевал, а после войны вернулся в Москву, где стал одним из духовных руководителей общины любавичских хасидов. Там произошел эпизод, который во многом характеризует Иегуду. Прибыв на вокзал, он должен был купить железнодорожный билет в Ленинград. Очереди в послевоенные годы были громадными, выстоял ее в зимнее время, но оказалось, что ему билета не хватило. Перед Иегудой стояла женщина (не еврейка), которая надолго отлучилась и появилась перед кассой в последний момент. К удивлению всех, Иегуда уступил ей последний билет. Это поразило даже кассиршу, которая выделила ему "бронь".
      В Ленинграде Иегуда остановился у своего старшего брата Моше-Мордехая Эпштейна (Пинского). Это был очень авторитетный человек, получивший смиху от Рогачевского гаона ребе Иосифа Розина. В 1913 - 1919 гг. он был раввином в Боровичах Могилевской губернии, а с начала двадцатых - неофициальным раввином в Ленинграде, пережил арест в 1950 г. Находясь в заключении, принципиально говорил на идиш, общаясь через переводчика. Когда ему хотели сбрить бороду, ответил, что лишится ее только вместе с головой. В 1954 - 1976 гг. Эпштейн оставался негласным главным раввином хасидской общины Ленинграда (отказался от официального предложения властей занять должность главного раввина города, чтобы не быть "свадебным генералом" для иностранных гостей). Иегуда просил совета у Эпштейна в поисках нового места работы. Ему предложили Пензу, где община была недовольна местным шойхетом. Последний взмолился и заявил, что если Пинский останется, то его многочисленная семья погибнет от голода. Шел 1948 год, страна еще не оправилась от военных потрясений, разрухи, материально жить было очень трудно. Иегуда отдавал себе отчет, на что будет обречен шойхет, если он останется. Это было несовместимо с его убеждениями, и в ту же ночь он уехал. Дальше был Челябинск, где он прожил два года (1949 -1950 гг.). Только в начале пятидесятых годов он вернулся в Белоруссию и поселился в Брагине.
      Представление о нравственном облике раввина дает случай, который получил большую огласку. Однажды Иегуду попросили выполнить шхиту, зарезав овцу. Когда пришло время получить плату за работу, выяснилось, что верующий не принадлежит к общине Брагина. Иегуда вернул деньги и попросил вручить их местному шойхету, которому вознаграждение причиталось по праву. Так требовала заповедь "маасиг гвуль" - не пересекать границу дозволенного, что Иегуда и выполнил.
      После смерти Сталина еврейские верующие Речицы Гомельской области пригласили Иегуду Пинского к себе. Долгие годы они не имели духовного наставника, испытывали большие затруднения в шхите и нуждались в разрешении споров в повседневной жизни. Речица считалась городом, где по послевоенным понятиям проживало много верующих - параллельно действовали четыре миньяна. Пришлось выполнять роль шойхета, преподавать Гемору, Хумаш и Галаху. Наряду с этим Иегуда не оставлял и занятия по самообразованию - четыре раза прошел Талмуд. Это была очень большая работа, объем которой может оценить только имеющий представление об иудейской традиции.
      В Речице Иегуда женился на Хаве, и они стали жить по улице Комсомольской (бывшей Тюремной), дом 7. Все годы он оставался верным жизненным принципам, выработанным в молодости. Когда племянник Натан Пинский пригласил его на свадьбу в Москву, Иегуда вынужден был отказаться под тем предлогом, что даже временное отсутствие резника помешает речичанам соблюдать кашрут. В 1964 г. у Иегуды случился инсульт, полностью оправиться от недуга не удалось. Исполнять свои обязанности шойхета он уже не мог, с трудом держал в руках перо и бумагу. 6 января 1966 г. Иегуда умер. Его похоронили в соответствии с традицией на еврейском кладбище в Речице. Это была большая потеря для верующих, которые понимали, что они расстаются с целой эпохой. На могильном камне (мацейве) была сделана трогательная надпись на иврите, в которой говорилось: "Здесь покоится Иегуда Пинский (1897 - 1966 гг.), праведник, человек прямой и богобоязненный, хозяин чистого сердца и тонкой души, чуткий, способный к самопожертвованию, преданный Торе и Б-гу. Да будет имя его благословенно, а память благодарна и красочна на все времена". Могила Иегуды Пинского находится рядом с захоронением последнего речицкого цадика (праведника) Шнеерсона, умершего в 1909 г. Надпись на мацейве гласила: "Шолом Бер Шнеерсон, сын Иегуды Лейб Шнеерсона, раввин и праведник, честный, богобоязненный и справедливый человек, посвящавший день и ночь изучению Священного писания и служению Творцу, отдававший всего себя передаче знаний избранным. И были слова его всегда живыми".
      У Иегуды Пинского остались дети и внуки - старший сын Борис, выпускник института железнодорожного транспорта в Москве, служил офицером в Кунгуре под Пермью, где находились сталактитовые пещеры, младший Лева был автомехаником, дочь Рахель сегодня в Америке, а внуки Иегуды - в Перми и Севастополе. Наш рассказ будет неполным, если не сказать несколько слов о племяннике Иегуды Пинского - Израиле. Сын Шнеура (1931 г. р.), выпускник Московского института тонкой химической технологии им. Ломоносова работал в Воронеже на шинном заводе, в Институте авиационных материалов в Москве, соблюдал традиции и долго находился в "отказе". Он по-своему воплотил чаяния молодых евреев, принявших эстафету от довоенного поколения верующих. У них существовала внутренняя тяга к корням, в семьях многих говорили на идиш, они изучали иврит, Талмуд, Гемору и Хумаш. На них не смогли повлиять ни улица, ни общее нееврейское окружение. Они не замыкались исключительно на национальной идее, дружили с евреями и неевреями, но преимущество отдавали тем, кто уважал традиции.
      В 1949 г. Израиль Пинский с друзьями приветствовал прибытие Голды Меер в Советский Союз. На их глазах в 1957 г. в Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Любое появление израильской делегации вызывало повышенный интерес. Израильтяне казались людьми особыми, потому что представляли свободных евреев из Палестины. Пачка израильских сигарет, которую однажды подарили племяннику Иегуды, вызвала эйфорию. В Эрец-Исраэль семья Пинских приехала в 1971 г. и поселилась в Иерусалиме. Израиль и его жена Батья сумели привить уважение к истории и традициям еврейского народа своим детям, которые продолжают их дело. Старший Давид, живет и преподает в Кфар-Хабад, младший Гиршл представлял Любавичского ребе сначала в Риге, Москве, а теперь в Санкт-Петербурге.