ЖУРНАЛ "МИШПОХА"

Леонид Коваль

Леонид Коваль давно живет в Латвии. В прекрасном курортном городе Юрмала. Но душа его по-прежнему обитает в Бобруйске. Причем не в новом многоэтажном и суетливом городе, а в том, где осталось его детство, где запомнился каждый камень на булыжной мостовой Шоссейной и Инвалидной улиц, где раскидистая груша, которая росла в отцовском саду, стала символом ушедшего мира. Леонид Коваль постоянный автор нашего журнала. Мы публиковали его прозу. В этом номере представляем стихи Леонида Коваля.

	ЖУРНАЛ "МИШПОХА" №12 2002год
Журнал Мишпоха № 12 (2) 2002 год Стихи Леонид Коваль Леонид Коваль Леонид Коваль давно живет в Латвии. В прекрасном курортном городе Юрмала. Но душа его по-прежнему обитает в Бобруйске. Причем не в новом многоэтажном и суетливом городе, а в том, где осталось его детство, где запомнился каждый камень на булыжной мостовой Шоссейной и Инвалидной улиц, где раскидистая груша, которая росла в отцовском саду, стала символом ушедшего мира. Леонид Коваль постоянный автор нашего журнала. Мы публиковали его прозу. В этом номере представляем стихи Леонида Коваля.	*Память* МАМЕЛОШН Старые еврейские писатели, Вундеркинды местечковых ям, Карцеров тюремных обитатели, Что вам снится – Минск или Бат-ям?* Что вам снится, Довид, Перец, Лейбке? Разве мертвым тоже снятся сны? Если снится, то, наверно, липкий Выстрел у расстрелянной стены. Вы при жизни не носили пейсы, Хоть и знали идиш назубок… Я за ваши души по-еврейски В Стену Плача вставлю лоскуток. Бедный идиш… Тихий запах груши Проплывает над седой рекой. Время плачет, улетают души Мертвых вундеркиндов за стеной. - Пригород Тель-Авива. – Д.Бергельсон, П.Маркиш, Л.Квитко – еврейские писатели, жертвы сталинизма. * – Обычай у Стены Плача в Иерусалиме. ДАВИД САМОЙЛОВ Стал русским поэтом еврей, Крещенный на слове российском, Судьбою плененный своей, Расстался с местечком еврейским. Оно отпускало его За словом, как за покаяньем… Оторванное колесо С телеги любви и страданий. Прости его, рабби, и мать… Он сбился с пути не случайно. Сумела звезда разгадать Еврейского мальчика тайну. ***** Когда я слышу музыку органа, то окунаюсь в воды Иордана и омываю душу, а не плоть. Иду тропой верблюжьей каравана, сливаясь каплей теплой с океаном, через который движется мой плот. Когда я слышу музыку органа, душа на дно ныряет океана, добыв на дне кораллов чистых горсть... И Библия в согласии с Кораном – родник живой забил среди барханов, что исцелит не только душу – плоть. НОСТАЛЬГИЯ О СЕСТРЕ РИВЕ** Евреев моего родного города Бобруйска расстреливали у деревни Каменка. Перед отступлением фашисты сожгли трупы. На месте расстрела стоит памятник: в бетонных вазах – черный уголь сгоревших тел. Я люблю этот город, Рожденный великими зодчими, – Что ни улица – россыпь шикарных Сосновых дворцов. Я люблю этот город, Где жили бобруйские Ротшильды, Получая в наследство лишь запах Цветущих садов. Я и сам из породы магнатов Известных, полянкинских, – Инвалидная улица, где ты, Родной Уолл-Стрит? Рабби Ицхок Беспалов, Раввин со своими талантами, Голубою звездою над улицей мертвой парит. Где ты, русская печь, что на кухне стояла Побеленной – Архитектор заезжий ее разобрал кирпичи… На кого ты похож, Город цементно-каменно-пепельный, Разве ты непохожести в детстве меня не учил? Ни дворцов, ни садов – Груша дикая спит в одиночестве. Разве дом этот монстр, Этот пепельно-каменный склеп? Инвалидная улица, милая, как твое отчество? Твоя память седая – И мой пересоленный хлеб. Я – последний еврей в этом городе – Есть чем бахвалиться! А на старом балкончике выставлен фикус Под дождь. Я боюсь, что последний балкон этот скоро обвалится И осколков его никогда уже не соберешь.
© журнал Мишпоха