ЖУРНАЛ "МИШПОХА" №12 2002год

Журнал Мишпоха
№ 12 (2) 2002 год

Я ПОВТОРЯЮ ИХ ПУТЬ

Ада АРОНОВА

Связь времен

Своего деда Аронова Хаима Шоломовича я никогда не видела, он умер в Докшицах в 1926 году. О нем знаю только по рассказам бабушки Лоты Эльевны, легендарной женщины.
О Хаиме Шоломовиче также рассказывал моему сыну Мише известный белорусский поэт Максим Танк. “Слаўны быў хлопец!” — оценил его поэт.
Вся его жизнь — это борьба за лучшую долю. Родился он в 1885 году, бабушка была младше его на 5 лет. На мой запрос в Молодеченский архив мне прислали справку, в которой указывалось, что смольянский мещанин Хаим Аронов выпущен в 1901 году из Минской тюрьмы, где он сидел за политические дела, и отправлен на родину под надзор полиции. Он не имел права проживать в Минске и других крупных городах России. Стоял у истоков партии большевиков и свято верил, что только они принесут народу желанную свободу и счастливую жизнь. Хаим Шоломович принимал активное участие в подготовке и проведении 3-его Лондонского съезда партии большевиков. Партийные дела привели его в Докшицы, где он возглавил партийную работу. Прикрытием служила сапожная мастерская, хозяином которой был дедушка. Евреи-партийцы организовали духовой оркестр, который использовался тоже как прикрытие.
В Докшицах Хаим женился на местной красавице Лее или Лоте Глезер. Она оказалась не только хорошей хозяйкой, доброй матерью, но и верной помощницей в его партийных делах. Когда началась война 1914 года, дедушку взяли на фронт. Лея стала хозяйкой сапожной мастерской и “тащила” на себе еще партийные дела, оставив моего двухлетнего отца на попечение своей матери Соши. Она, обмотанная листовками и прокламациями, ездила к мужу на передовую, и там в окопах раздавала солдатам нелегальную литературу. И не могли офицеры понять, что эта хорошенькая толстушка приезжает не только на свидание с мужем.
Когда закончилась война, дед вернулся домой к своей повседневной работе. Вскоре Докшицы стали польской территорией, а российские большевики начали налаживать утраченные связи. Мало кто знает, что прославленный председатель колхоза “Рассвет” Герой Советского Союза и Герой Социалистического Труда Кирилл Прокофьевич Орловский в 30-е годы был известным террористом. Кличка у него была Муха. Они вместе с другим террористом по фамилии Вабшасас организовали на территории Западной Белоруссии убийства офицеров, помещиков, чиновников, наиболее известных представителей интеллигенции. Зачем они это делали, я не могу понять ни умом, ни сердцем. Но скрывались от польской полиции и Орловский, и Вабшасас в семье Хаима Аронова.
В 1926 году в Докшицах прокатилась эпидемия тифа, и дедушка заболел. В это время польская дефензива вышла на след подполья, и жандармы пришли арестовывать дедушку. Он метался в тифозной горячке. Четыре дня жандармы держали дом Ароновых под надзором и только после смерти хозяина сняли наблюдение.
Бабушка Лота осталась одна с четырьмя детьми. Младшей, Фае, было всего 3 месяца. Зная, что Лоту арестуют, докшицкие подпольщики звериными тропами вывели ее и детей в Советскую Белоруссию.
Вместе с ней ушел в полном составе и духовой оркестр. В Докшицах долго судачили люди о смерти Хаима и о том, что Лота увела оркестр.
На советской территории ее сразу арестовали и отвезли в Минскую центральную тюрьму. Лоту, возможно, и расстреляли бы, но в ее фотографиях нашли снимок какого-то известного советского начальника, который хорошо знал семью Ароновых. Он и помог бабушке избежать страшной участи. Нашел ей квартиру в Витебске, устроил на работу, а детей в школу.
Позднее бабушку исключили из партии, арестовали, ведь она была членом Коммунистической партии Западной Белоруссии. Сталинский режим круто расправлялся с этими людьми, обвинив всех в шпионаже в пользу Польши. Но спас ее прокурор, хорошо знавший и помнивший Хаима Аронова. Лоту прокурор спас, а самого его вскоре расстреляли как врага народа.
Голодала семья Лоты, но выстояла. В страшные 30-е годы добрые знакомые помогли на два года устроить в детдом сыновей Хаима Аронова — Шолома и Наума. Старший Эля пошел работать, подросшая Фая училась в еврейской школе. Потом хорошую специальность получили младшие сыновья. Перед войной все трое детей женились на белорусках, у каждого было по ребенку.
Война ворвалась в жизнь страшным ураганом. Она искалечила людские судьбы. Отец не успел мобилизоваться: 30 июня 1941 года ему вручили диплом об окончании Витебского политехникума. Бабушка Лота успела эвакуироваться вместе с Фаей в Поволжье. Отца видели соседи в колонне военнопленных, он успел крикнуть, что гонят их в Лепель. Несколько дней спустя мать пришла в Лепельский лагерь для военнопленных, но отца там не нашла.
Где покоятся кости папы, так и не знаю. Два других сына Лоты вернулись домой израненные, увешанные орденами и медалями. Однажды ехали они поездом из Витебска в Вильнюс, лежали на верхних полках, а внизу рассказывали анекдоты о трусливых евреях, которые прятались по кустам и чердакам в годы войны, что давил их Гитлер в годы войны, но жаль, всех не задавил. Не выдержали нервы у Наума, он спрыгнул с полки, схватил в охапку самого ретивого хвастуна и сбросил на ходу с поезда. Ошеломленные весельчаки уставились на двух офицеров-евреев, у которых груди были увешаны наградами.
Отца своего помню слабо, дяди мне старались заменить его. Я гордилась ими, и часто не понимала, какие душевные муки их одолевали. Жид, жидовская морда – эти слова, словно удар ножа, ранили их сердце. Вскоре это я ощутила и на себе. В занятом немцами Витебске я испытала все “прелести жизни”, из-за моей еврейской внешности мать прошла через все муки ада, спасая меня. Каждый старался обидеть малышку-жидовочку, некоторым хотелось сжить ее со света. Но судьба улыбалась мне, и я, пройдя через гетто и лагерь, выжила.
Была очень активной студенткой. Работала учительницей. В партию не приняли из-за отца. Тогда это было трагедией. Мой портрет висел на районной Доске почета, а меня в партию не приняли. Не было продвижения по службе ни у меня, ни у мужа.
В последние годы жизни бабушки ее отыскал Вабшасас, он просил дать ему фотографии деда и рассказать о своей жизни… Он писал тогда книгу “На крутых поворотах”, где рассказывал о докшицком подполье, о Хаиме и Лоте. Она его выгнала, потому что пересмотрела свою жизнь и пришла к выводу, что она и Хаим отдали лучшие годы жизни не тому делу. Не такой хотели они видеть страну, свой народ. Не думали молодые Хаим и Лота, что их внуки будут покидать родину в поисках лучшей доли, а оставшиеся здесь будут бороться с нуждой и дискриминацией. И я очень боюсь, что мои внуки и правнуки, вспоминая меня, скажут: “Наша бабушка пошла не тем путем”. А как знать, какой путь приведет к нормальной жизни. Будут ли счастливы наши внуки и правнуки? Но, наверное, Богом определена моя судьба, и я повторяю путь Лоты и Хаима.

Ада АРОНОВА

© журнал Мишпоха