В апреле 1961 года Указом Президиума Верхов-
ного Совета СССР “За мужество и стойкость, проявленные членами экипажа Краснознаменного ледокольного парохода “А. Сибиряков” в бою с фашистским крейсером “Адмирал Шеер” в период Великой Отечественной войны” посмертно была награждена группа сибиряковцев.
Первыми в этом указе значились Бочурко Николай Григорьевич и Элимелах Зелик Абрамович, старший механик и замполит командира корабля, который по праву получил название полярного “Варяга”.
Два друга, оба родом из Белоруссии, один белорус, другой еврей.
А в начале следующего1962 года на карте Арктики в Карском море недалеко от острова Диксон двум островам было присвоены наименования Бочурко и Элимелаха. Так навечно были закреплены имена героев, погибших в неравной схватке и своим подвигом сорвавших крупную фашистскую военно-морскую операцию в Арктике.
Зелик Абрамович Элимелах (1911 – 1942 гг.) родился в небольшом белорусском местечке Носовичи. Окончил в Гомеле школу металлистов и стал работать на заводе в Керчи. Затем его направили на учебу в Коммунистический университет имени Я. М. Свердлова, а после его окончания он стал кадровым флотским политработником. Вначале в школе морских летчиков, а затем был назначен помполитом на знаменитый ледокольный пароход “А. Сибиряков”. Это был тот самый пароход, который в 1932 году впервые в истории арктического мореплавания прошел Северный Морской путь с запада на восток в одну навигацию. Там был хороший экипаж. На судне Зелик Абрамович быстро сдружился со старшим механиком Николаем Григорьевичем Бочурко. Это был ветеран корабля, знавший его, как говорится, до последней заклепки. Земляки быстро нашли общий язык и подружились семьями. В самом начале Отечественной войны, как и на ряде других ранее гражданских судах, на “Сибирякове” был поднят военно-морской флаг. Капитану Анатолию Алексеевичу Качараве присвоено звание старшего лейтенанта, а Зелику Абрамовичу – звание старшего политрука. Но по-прежнему члены экипажа, обращаясь к Качараве, называли его не по званию, а капитаном, а Элимелаха помполитом. И стал “Сибиряков” перевозить военные грузы, войсковые соединения, доставлять раненых. Для защиты от немецких самолетов и подводных лодок на судне установили четыре 76-мм и два 45-мм орудия, несколько зенитных пулеметов. Команда пополнилась морскими артиллеристами.
Жена Зелика Маша вместе со своим предприятием была эвакуирована в Казахстан. В перерывах между рейсами он зачастую проводил время в семье Бочурко. Перед последним рейсом Зелик зашел на почту и получил телеграмму от брата Давида, из которой узнал, что их мать в Носовичах расстреляли немцы.
Рейс выдался тяжелым. Сибиряковцы доставили грузы и сменный состав зимовщиков ряда полярных станций, зашли на остров Диксон, а затем отправились дальше. Всего на судне было около 100 человек. 25 августа 1942 года на горизонте показался силуэт военного корабля.
Командир “Сибирякова” сразу сообщил в штаб морских операций о появлении иностранного корабля и запросил последний о его названии. Ответ был невразумительный, корабль поднял английский флаг, попросил сообщить информацию о ледовой обстановке в проливе Вилькицкого и местонахождении каравана судов, который шел с востока на запад.
Элимелаху и Качараве это показалось подозрительным, и они решили объявить боевую тревогу. Иностранный корабль стал быстро сближаться с “Сибиряковым”. Спустил английский, поднял немецкий флаг и по радио приказал застопорить ход и сдаться. Затем для устрашения открыл пристрелочный огонь. “Cибиряков” изменил курс, поставил дымовую завесу, открыл ответный огонь по немецкому кораблю и направился к острову Белуха. Они рассчитывали дойти до острова и выброситься на берег, но скорость немецкого рейдера более чем в два раза превышала скорость “Cибирякова”. Ветеран Арктики, старый ледокольный пароход вступил в неравный бой с немецким крейсером “Адмирал Шеер”.
Адмирал А. Г. Головко, командующий Северным флотом в годы войны, так писал об этом бое: “Бывают бои, стычки, когда меньшее количество людей с плохим оружием сражается с более сильным противником и побеждает. У “Сибирякова” не было этого шанса. В сравнении с вооруженным до зубов фашистским крейсером “Адмирал Шеер” ледокольный пароход выглядел просто жертвой. Но в Арктике находилось много советских судов, которым угрожала встреча с “Шеером”. Сибиряковцы понимали, что от них зависело задержать на какое-то время вражеский корабль, оповестить о нем всю советскую Арктику. Они понимали, что могут сделать это лишь ценой собственных жизней. И они без колебаний пошли на верную гибель… Нельзя сравнить бой “Шеера” и “Сибирякова” с поединком между Голиафом и Давидом. Нельзя даже говорить всерьез о бое или поединке. Более уместно сравнить действия сибиряковцев с подвигом Александра Матросова. Только это был коллективный подвиг и тем он особенно дорог”.
Снаряды “Шеера” сбили мачту “Сибирякова”, прекратилась радиосвязь. Очередными залпами была уничтожена артиллерия судна. Возник пожар, появились пробоины. Моряки боролись с огнем, восстановили радиосвязь и продолжали стрелять по врагу. Но вскоре все средства борьбы были исчерпаны, артиллерия “Сибирякова” была уничтожена, погибла большая часть экипажа. Качарава приказал спустить шлюпки и открыть кингстоны, но в тот момент, когда давал последнее приказание механику Бочурко, его тяжело ранило. В командование вступил Зелик Элимелах. Радисту Шершавину удалось передать на Диксон последнюю радиограмму: “Помполит приказал покинуть судно. Горим. Прощайте, 14 часов 05 минут”.
Элимелах руководил погрузкой оставшихся в живых в шлюпки. В одну из них спустили раненого командира, во вторую попал снаряд, и она опрокинулась. “Сибиряков” весь в пламени и дыму накренился вперед и стал быстро тонуть. Уцелевшие сибиряковцы вспоминали, они кричали Элимелаху, чтобы он прыгал в воду и они его подберут, но он скомандовал немедленно отплывать от тонущего корабля. Последнее, что они увидели, как на задранной вверх корме у боевого флага стояли Элимелах и Бочурко. Затем все заволокло дымом. Шлюпка вернулась к месту гибели, но никого в воде они не обнаружили. Зелик Абрамович Элимелах выполнил до конца свой долг морского офицера. По неизменной морской традиции капитан уходит с тонущего корабля последним или погибает вместе с ним. После того, как раненого капитана “Сибирякова” Анатолия Качараву перенесли на шлюпку, капитаном стал Зелик Элимелах, и вместе со своим другом Николаем Бочурко они решили не покидать тонущий корабль. Так и не довелось им узнать, что их подвиг сорвал немецкую военно-морскую операцию “Вундерланд”, в задачи которой входило нанести неожиданный удар по советским коммуникациям в Арктике.
В середине тридцатых годов прошлого века профессия полярного гидрографа была более чем популярной. Уроженец Белоруссии Исаак Бенционович Школьников (1912 – 1965 гг.) после окончания средней школы, выдержав жестокий конкурс, поступил в гидрографический институт Главсевморпути. Еще студентом ему пришлось познакомиться с коварным нравом Арктики. В период производственной практики он вместе с другими студентами был вынужден зазимовать на затертом во льдах ледокольном пароходе “Седов” и участвовать в его знаменитом дрейфе в 1937-38 годах. После окончания института Школьников стал работать в Индигирском гидрографическом отряде Главсевморпути. В самом начале Великой Отечественной войны Исаак Бенционович не стал ждать командирской аттестации и уже в июле 1941 года рядовым начал свой военный путь. Войну он окончил капитан-лейтенантом, Кавалером четырех боевых орденов, с золотой и красной нашивками за ранения.
После демобилизации в 1947 году вернулся в Арктику начальником Новоземельской гидрографической экспедиции. Одна экспедиция сменялась другой. Затем были исследования острова Врангеля, пост начальника отдела гидрографических исследований в гидрографическом предприятии Министерства морского флота СССР. К боевым наградам прибавились трудовые. И не от старости он умер, а от старых ран, и полярные гидрографы назвали в его честь мыс в Восточно-Сибирском море и пролив в шхерах Минина.
Также сравнительно молодым ушел из жизни после тяжелого недуга гидрограф послевоенного поколения Самуил Моисеевич Голанд (1924 – 1968 гг.). Проста его биография. В 1941 году вчерашний гомельский школьник стал токарем военного завода, а через год солдатом Красной Армии. В самом конце сороковых после демобилизации поступил на гидрографический факультет Высшего Арктического морского училища. Он был моим однокашником, хотя учились мы на разных факультетах. Их было немного, участников войны, среди преобладающего количества вчерашних школьников. И Самуил, которого сразу стали звать Сэм, был старше большинства из нас на 7-8 лет. Но запомнился он сразу своей феноменальной памятью. Лекции по высшей математике читали первокурсникам всех факультетов в самой большой аудитории. Профессор сразу обратил внимание на курсанта, который садился в первый ряд, внимательно смотрел на доску, где каллиграфическим почерком писалась очередная лекция, и ничего не записывал. Так прошло несколько занятий, пока однажды профессор решил спросить курсанта, а почему он ничего не записывает. Голанд ответил, что ему это не надо. Вышел и к всеобщему удивлению, став спиной к доске, практически буквально повторил, что там было написано. После окончания училища наши пути разошлись и только однажды мы встретились в море Лаптевых, когда ледовый патруль, на котором я плавал, состыковался с гидрографическим судном, на котором работал Сэм Голанд. Мы передавали гидрографам информацию о ледовой обстановке. Встреча была короткой, из которой я узнал, что его карьера шла довольно удачно. Очень скоро из рядового инженера он вырос до начальника отдела гидрографического предприятия. Уже впоследствии, когда стало известно о его безвременной кончине, мне рассказали, что Сэм участвовал во многих арктических экспедициях, исследовал Северную Землю, работал на Земле Франца-Иосифа – наиболее неизученных тогда районах Арктики. Голанд внес много нового в практику гидрографических работ, и благодарные коллеги один из островов шхер Минина назвали его именем.
В 1978 году решением Совета Министров Якутской АССР один из островов к северо-западу от устья реки Лены был назван островом Лейкина. Так правительство Якутии увековечило заслуги известного полярного гидрографа Бориса Израилевича Лейкина (1914 – 1978 гг.), который долгие годы плодотворно трудился в Арктике. Как и большинство полярных гидрографов, он окончил гидрографический институт и прошел путь от рядового инженера до поста главного гидрографа гидрографического предприятия.
В Карском море один из мысов архипелага Северной Земли назван именем Бориса Александровича Кремера (1908 – 1976 гг.). На мысе установлен небольшой обелиск, в котором захоронена урна с прахом Б. А. Кремера, завещавшего похоронить его именно там, где он начинал свою полярную карьеру. Известный полярник, участник многих полярных зимовок, он стал легендой еще при жизни. Именно Кремер вдвоем с радистом Голубевым три срока без смены провели на полярной станции “Мыс Оловянный”. Два года тяжелые льды мешали подойти к ним и произвести смену, кончались продукты. Но они отказались от эвакуации самолетом и продолжали свою вахту.