О творчестве художника Израиля Радунского
В последние несколько лет мы довольно часто встречаемся с ним в северных пригородах большого города Чикаго, где сейчас живем. Спорим, обсуждаем различные житейские, да и творческие проблемы, вспоминаем родную Беларусь и все, что там было.
Израиль Радунский родился и вырос в Минске; с теми, кто жил и живет на многострадальной белорусской земле, связана вся его жизнь. Тут он стал художником, здесь впервые пришло творческое вдохновение, здесь он познал радость признания и успеха в разных жанрах изобразительного искусства.
Страстное желание рисовать привело его в Минское художественное училище, затем была работа на комбинате Художественного фонда республики и снова учеба на факультете графики Московского полиграфического института.
После окончания учебы Израиль Радунский активно работает как живописец и график, как мастер плаката и комплексного оформления интерьеров и экспозиций, участвует в ряде выставок. Отметим только некоторые из них. Первая персональная выставка акварелей художника состоялась в 1966 году; в 1970 году его работы были показаны на Московской международной выставке. А в 1979 году в Минске с огромным успехом прошла выставка, посвященная 50-летию Израиля Радунского, на которой экспонировались лучшие его живописные работы и плакаты.
Среди различных по своей тематике плакатно-графических работ художника своим оригинальным замыслом и мастерством исполнения привлекают театральные плакаты, решенные всегда образно и оригинально, в сочетании в себе художественного и документального видения. Это, прежде всего, плакаты-афиши к спектаклям Театра оперы и балета, таким как «Пиковая дама», «Борис Годунов», к драматическому спектаклю по пьесе И. Друце «Святая святых» и многие другие. Выполняя определенное функциональное назначение, эти плакаты с точки зрения общей композиционной и графической законченности смотрятся вполне самостоятельно как отдельные произведения искусства. Забегая вперед, следует отметить, что через много лет уже в эмиграции Израиль Радунский вспомнит о своем былом увлечении и блестяще выполнит афишу-плакат к спектаклю «Поминальная молитва» (пьеса Г. Горина по мотивам Шолом-Алейхема), поставленному в молодом чикагском русском театре «Атриум». Здесь же продолжится работа и в постоянной для художника еврейской теме; вместе с раввином одной из крупнейших синагог Чикаго он поедет в Нью-Йорк к Любавичскому ребе, успеет и пообщаться с ним, и еще при его жизни сделать несколько портретных зарисовок этого великого человека.
Портреты Любавичского ребе, выполненные Израилем Радунским, отличаются глубоким психологизмом, стремлением передать мудрость, человечность и душевную красоту этого человека.
Но наивысшим достижением художника, как мне кажется, являются его многочисленные картины, написанные в технике акварели. Если собрать их все вместе и выставить, то зрителю откроется совершенно оригинальный мир – яркий, необычный, волнующий. Причем, следует заметить, что до эмиграции Израиль Радунский, как и многие его коллеги, вынужден был работать в условиях определенной нормативной эстетики. Создание именно такого акварельного мира тогда, в то время, предполагало не только наличие яркого таланта, но и мужества для полной свободы самовыражения.
Казалось бы, это самая простая техника, ведь именно акварельными красками делают свои первые мазки дети, когда учатся рисовать. Но на самом деле акварель – один из сложнейших и труднейших жанров, требующий подлинного таланта и умения. Здесь невозможны поиски и варианты непосредственно на чистом листе бумаги, как на холсте, где масляную краску можно бесконечно варьировать, заменять новой в поисках нужного оттенка тона и колера. Акварель же по сути своей – чистовик, но чистовик предварительно продуманный, диктуемый и тем, что видит художник, и уровнем его творческого воображения и мастерства.
В своих акварелях Израиль Радунский прежде всего – тонкий лирик. В каждом пейзаже, написанном и в родной Беларуси, и вдали от нее – в Подмосковье, на берегах Волги, в Болгарии, в Прибалтике, в других местах, отчетливо читается эмоциональное отношение художника к изображаемому. Мы воспринимаем эти пейзажи не просто как что-то увиденное автором, нам передаются его чувства, его взволнованность, часто сдерживаемая, не подчеркнутая открыто и громко, но, тем не менее, глубоко пережитая, осознанная.
Может быть, еще ни о чем не говорит перечисление названий картин: «Горная речка», «Ущелье», «Дорога в горах», «Вечерняя улица в Пловдиве», «Старая Рига», «Дом творчества», «Карпаты», «Старый парк в Светлогорске», «Утро», «Старый дом», «Владимирский собор», «Село в Чувашии», «Село Никольское», «Село на Могилевщине», «Жигули. Вид на Волгу», «Волга. Вечер», «Тишина», «Лесное озеро», «Нарочь. Старые Хаты», «Улица в деревне», «Весна на острове», «Припять», «Вечернее солнце» и многие, многие другие.
Каждая из этих картин чем-то привлекает, притягивает. Белорусская природа у художника не яркая, не броская, но богатая колористическими оттенками. Тихое утро Нарочи. Рассвет на Полесье, когда солнышко только-только показалось над землей. Лодка на берегу лесного озера. Небо, опрокинутое в гладь озера. А вот пейзажи других земель. Разное состояние природы, бесконечные оттенки поверхности воды великой Волги в разное время дня и в разные поры года... Зрители не остаются равнодушными, глядя на изображаемые художником милые деревенские хатки, домики с кривыми заборчиками, уютные, хотя и немного неказистые дворики, улочки, вдоль которых – деревья или заросли кустарника…
Вообще, загадка многих акварелей этого художника, может быть, в том, что мы вначале все сопереживаем и видим как бы его глазами – он приглашает, зовет нас к этому. Но потом картина притягивает, вовлекает все глубже, и ты уже остаешься наедине только с ней и всматриваешься в нее, стараясь отгадать, постичь ее тайну. Причем, к этому художник призывает ненавязчиво, естественно. Можно даже говорить о какой-то скромности в самом выборе натуры: смотрите, мол, я показываю вам самое рядовое, обыкновенное, ничем особенно не выделяющееся. Характерна, например, в этом отношении работа художника «Старый дом», где в композиции сплелись воедино и следы былого величия, и приметы нынешнего запустения, и где невольно возникает интонационная и эмоциональная параллель с судьбами многих людей…
Одна из акварелей Израиля Радунского называется “Тишина”. Наверное, художник сам не подозревал, что в этом названии заключен обобщающий символ многих его пейзажных работ в этой технике. Пейзаж у него, как правило, насыщен композиционно, здесь всегда обязательны и передний план, и перспектива, к которой часто ведет уходящая вдаль дорога. Но особенности манеры письма, мазка художника в том, что он пишет и реально, и в то же время немного обобщенно, для него главное – не подробность пейзажа, а его настроение, его смысл – каждый раз это своеобразная философская загадка, приглашение не только посмотреть, но и остановиться, подумать, поразмышлять. И возникает удивительное ощущение тишины, причем, тишины, если так можно сказать, внешней, зрительной, и внутренней, почти осязаемой.
В свете, в цвете, в колористической гамме художника – ощущение какой-то особой теплоты. В пейзажной натуре он видит множество полутонов, открывая их, как правило, нам, зрителям, заставляя не только чувствовать настроение, но и просто восхищаться, любоваться общим цветовым решением картины. В цветовых переходах у Израиля Радунского есть свой внутренний ритм, очень ярко и выразительно используются именно свойства акварельных красок. Художник в этом смысле идет от традиций живописи импрессионистов, которые стремились уловить сиюминутный эффект игры цвета, красок натуры в то или иное время дня. Но при этом он создает не зеркально-реалистическое изображение, а образ. Причем, образ в меру обобщенный и одновременно конкретный, узнаваемый, живой, притягивающий к себе.
Теплая цветовая гамма определяет настроение в акварельном пейзаже “Уголок старого Минска”. Многое, наверное, видела на своем веку эта спускающаяся с холма пустынная улочка, которую совсем не тронуло время. Художник как бы приглашает прийти сюда, увидеть эти дома, пройтись вверх по улочке, ощутить под ногами хруст песка…
Вообще, уголки старого Минска на акварелях Израиля Радунского откровенно ностальгичны по своему настроению. Это естественно: уже тогда, когда эти работы писались, натуру с полным правом можно было назвать уходящей, потому что все понимали, что скоро она исчезнет, здесь появятся новые здания, улицы, архитектурные ансамбли. Но удивительно то, что этим чувством проникнуты многие акварельные пейзажи художника, написанные в разных белорусских, русских и зарубежных селеньях, на берегах озера Нарочь, на живописнейших спусках к Волге в прибрежных поселках в России, на дорогах и опушках, просто в лесах на полянах и в лесных зарослях… Вся эта натура существует и сегодня, и тогда, когда она писалась, ей ничего не грозило. Но все равно художник как бы неназойливо приглашает нас взглянуть на все это с каким-то особым чувством ностальгии, щемящей теплоты, вызванной его, авторским, отношением к изображаемому. Природа в ее совершенной красоте – извечна, не вечны мы, те, кто должны ценить все прекрасное вокруг, – такой подтекст читается во многих акварелях художника.
Вот уже полтора десятилетия Израиль Радунский живет в Америке. Конечно, нелегко было расставаться с родиной, с родной средой, где прожил шестьдесят лет… Но художник сумел преодолеть все психологические трудности и сохранить себя, свою индивидуальную манеру. Он продолжает плодотворно работать во всех своих любимых жанрах в разной технике. И, конечно же, в жанре акварели.
В мае 1991 года в Чикаго состоялся Фестиваль русского искусства, на котором были представлены работы 47 художников из разных стран. Работы Израиля Радунского заслужили высокую оценку посетителей и жюри, он занял второе место на конкурсе мастеров изобразительного искусства (первое – в жанре живописи). Художник выставлялся в ряде галерей, большим успехом пользовались его работы на прошедшей в 2001 году выставке «Земля под белыми крыльями», где экспонировались работы только художников-эмигрантов из Беларуси.
В пейзажах Израиля Радунского, написанных в последнее время на берегу озера Мичиган и в других районах Чикаго и его пригородах, привлекает та же лиричность и тонкая эмоциональность, неброская, но гармонично выразительная цветовая гамма, ритмика цвета, стремление подчеркнуть естественную красоту и декоративность линий и объемов именно этого – уникального в своем роде современного города, где архитектура уже новой эпохи создавалась под определенным эстетическим надзором и при требованиях ансамблевости. И, конечно же, в чикагских пейзажах Израиля Радунского – то же восхищение насыщенностью зеленого убранства лета и удивительными оттенками всех цветов неповторимой осени.
Конечно же, сегодня на мольберте у художника не только одни акварельные краски. Он создает большие, иногда даже огромные натюрморты, написанные маслом, пишет маслом на холсте пейзажи и портреты. Показалось, что в этих работах художник ищет преимущественно в цвете, в градации красок, в их насыщении, в контрастной яркости… Но сохраняется присущее художнику поэтическое начало, лиризм, мягкость, теплота. В его портретах все глубже и глубже проявляется образность натуры, психологический поиск, предельная точность, почти фотографичность. И одновременно – стремление передать душевную красоту портретируемого, раскрыть своеобразную загадку каждой неповторимой души. Особенно хороши его “Портрет пожилой еврейки”, портрет “Талмудист”, портреты ребе Гросса, певицы Марьяны Куликовой, актрисы Маргариты Писаревской, близких друзей художника Зои Бродской и Бориса Цынмана и многие другие.
Творческие и жизненные судьбы тех одаренных талантом людей, кого мы называем художниками, складываются всегда по-разному. Свой неповторимый путь продолжает и живущий сегодня в Чикаго известный художник Израиль Радунский.
Ванкарем Никифорович