История эта началась, как часто бывает, совершенно случайно. Собирая материал для книги «Война известная… и неизвестная», я познакомилась с Цылей Гильявной Рубинчик, бывшей жительницей местечка Свислочь, чудом избежавшей расстрела в октябре 1941 г., когда были уничтожены все евреи Свислочи, в том числе и её семья.
Именно от неё я узнала о том, что православный священник, настоятель Свято-Успенской церкви местечка Свислочь Осиповичского района протоиерей Стефан Онуфриевич Кучинский спас в годы Великой Отечественной войны от верной гибели двух еврейских детей, братьев Гришановичей.

 

Эта история меня очень заинтересовала, и летом 2015 г. я начала поиск. Необходимо было доказать, что свидетельства Ц.Г. Рубинчик правдивы и что этот случай действительно имел место. Сделать это оказалось совсем не просто.

То, что Стефан Кучинский служил в Свислочи, сомнений не вызывало. Об этом знали все жители деревни. Причём многие из них утверждали, что в годы Великой Отечественной войны он был связан с партизанами и даже передал им деньги, собранные жителями, для нужд Красной Армии.

 Однако на момент начала поисков я даже не знала имён спасённых детей. Впоследствии Цыля Гильявна вспомнила, что старшего звали Леонид, а младшего  –  Борис, и что после войны они воспитывались в Свислочском детском доме.

Поиск свой я начала с опроса жителей д. Свислочь, но, к сожалению, он не принёс желаемого результата. Старожилов уже практически нет, поэтому подтвердить факт спасения таким путём не удалось. Единственное, что я смогла получить – это некоторые сведения о семье священника. Многие ещё помнили его невестку Александру Кучинскую, знали, что она продала дом в Свислочи и уехала к дочери в Великие Луки в Россию. Сын священника Георгий, бывший муж А. Кучинской, был военным и жил в последние годы в Минске. Но адреса ни его, ни её никто не знал. Также мне сказали, что один из братьев – Леонид – был юристом и, кажется, работал в Казахстане.

Тогда я решила обратиться в архивы. Начала с архива Белорусского государственного университета, предполагая, что после войны получить специальность юриста можно было только в этом учебном заведении. Там меня ждал первый успех. Сохранилось личное дело студента юридического факультета Леонида Гришановича, в котором была даже его фотография! После окончания учебы по направлению он уехал работать в прокуратуру Казахской ССР.

Однако очень многое ещё не было известно. Необходимо было подтвердить, что братья Гришановичи действительно воспитывались в детском доме в Свислочи; их родители погибли в годы Великой Отечественной войны; эти дети были действительно спасены священником С. Кучинским в местечке Свислочь от уничтожения фашистами; священник С. Кучинский принимал участие в партизанском движении в годы Великой Отечественной войны; Леонид Гришанович работал и жил в Казахстане.

Но самое главное: необходимо было найти спасённых детей и членов семьи священника!

Для получения документальных свидетельств пришлось отправить запросы в Центральный архив Министерства обороны РФ в г. Подольск, архив Минского епархиального управления, Национальный архив Республики Беларусь (НАРБ), центральный архив КГБ, архив КГБ по Могилёвской области, архив Аппарата Уполномоченного по делам религий и национальностей, архив МАЗа, Государственный архив Могилёвской области, зональный Государственный архив в г. Бобруйске, архив отдела ЗАГС Осиповичского райисполкома, музеи Дарагановского УПК д/с-СШ и Свислочской СШ.

Благодаря этому были найдены сведения об отце братьев Гришановичей – Алексее Устиновиче Гришановиче, о пребывании Леонида и Бориса в Свислочском спецдетдоме, об открытии церкви в местечке Свислочь в 1941 г., о церковной жизни после войны и закрытии Свято-Успенской церкви в дер. Свислочь в 1948 г., о службе отца Стефана Кучинского настоятелем церкви Св. Косьмы и Дамиана в д. Зборск Осиповичского района в 1950 – 1955 гг.

В архиве Минского епархиального управления я нашла послужной список отца Стефана и даже его фотографию! К сожалению, подтвердить факт участия протоиерея Кучинского в партизанском движении пока не представляется возможным. В НАРБ сведений об этом не имеется. Нет также никаких документально подтверждённых данных о гибели матери Леонида и Бориса Галине Гришанович.

Запросы, отправленные в прокуратуру г. Петропаловска Северо-Казахстанской области, Генеральную прокуратуру Республики Казахстан, Комитет по правовой статистике и специальным учётам Республики Казахстан позволили узнать о семейном положении Леонида Гришановича, службе в органах прокуратуры Казахской ССР. Далее его след терялся. Но в анкете, составленной им самим и присланной из Генеральной прокуратуры Казахстана, нашлись сведения о младшем брате Борисе. Оказалось, что он всю жизнь прожил в Минске и работал на МАЗе. Однако запрос в архив МАЗа не приблизил нас к поискам сегодняшнего его места жительства – там этих сведений не было.

Пришлось также искать свидетелей тех далёких событий в других городах нашей республики. Мне удалось найти Людмилу Аббовну Литвин (по мужу Ковалеву), которая в годы войны проживала с матерью и сестрой в местечке Свислочь и была свидетельницей страшных событий. В настоящее время она живёт в г. Бобруйск. Ееё отец Абба Литвин, еврей по национальности, был расстрелян вместе со всеми свислочскими евреями в октябре 1941 г., а им с сестрой Валентиной удалось выжить. Она подтвердила факт спасения Леонида Гришановича отцом Стефаном Кучинским.

Но самое главное от меня ускользало: я никак не могла найти спасённых детей и членов семьи спасителя. К моему поиску были подключены учителя Новикова С.А. (Елизовская СШ), которая помогла найти одноклассников Леонида Гришановича по Елизовской СШ и прислала некоторые фотографии, Лавренчиков А.С. (Свислочская СШ), обнаруживший захоронения на кладбище в Слободе с фамилией Кучинские. Но кем были эти люди, имеют ли отношение к Стефану Кучинскому, неизвестно до сих пор. Помогали мне работники сельских исполкомов, отдела ЗАГС Осиповичского райисполкома, церковнослужители, коллеги по СШ № 2 г. Осиповичи, мои ученики из СШ № 2 г. Осиповичи и многие другие.

Благодаря этим неравнодушным людям я нашла спасённого Бориса Гришановича, (к огромному сожалению, Леонид Гришанович уже ушёл из жизни), вдову Л. Гришановича Людмилу Петровну Устьянцеву, которая проживает сейчас в г. Висагинас (Литва). Отыскала родных внуков Стефана Кучинского – Владимира Георгиевича Кучинского и Ларису Георгиевну Кучинскую, проживающих в г. Витебск (Беларусь) и г. Великие Луки (Россия). В нашем городе совершенно случайно обнаружилась воспитанница Свислочского детского дома Мария Павловна Альферович (по мужу Тиминская), которая была в этом детском доме в одно время с братьями Гришановичами и хорошо знала Леонида. Со всеми этими людьми я встретилась, записала их воспоминания и сейчас могу представить достаточно полную картину тех далёких событий.

Стефан Онуфриевич Кучинский родился 24 марта 1875 г. в селе Казимировка Речицкого района Гомельской области (согласно современному административному делению) в семье священника. В интернете я нашла информацию, что в 1906 г. в храм Святой Живоначальной Троицы в городе Лельчицы (Туровская епархия) был назначен настоятелем Онуфрий Кучинский, который служил там до конца 1910 г. Возможно, это был отец Стефана, но подтверждения этому пока нет. В 1898 г. Стефан Кучинский окончил Могилёвскую духовную семинарию со званием студента семинарии и начал служить в различных духовных и светских учреждениях г. Пинска в качестве учителя.

В 1902 г. рукоположен в сан иерея и назначен священником Свято-Успенской церкви в дер. Свислочь нынешнего Осиповичского района. В это время в деревне были две православные церкви, но 13 февраля 1906 г. одна из них, Свято-Николаевская, постановлением Св. Синода была закрыта, а приход присоединен к Успенской церкви, где служил священником отец Стефан. В 1906 г., уже при отце Стефане, Успенская церковь была отстроена заново. В 1912 г. возвели звонницу на четырёх столбах, которая находилась в стороне от церкви.

О личной жизни Стефана Кучинского известно мало. По-видимому, он уже был женат, потому что у него в 1904 г. родилась дочь Серафима, а в 1907 г. – Людмила. Известно, что его жену звали Антонина (дев. фамилия Гарбарук). Можно с уверенностью утверждать, что семья не бедствовала. Свято-Успенский приход имел дом священника, 40 десятин земли. Жалованье священника – 509 рублей 16 копеек в год от казны и 510 рублей на содержание приходских школ (их было три). После закрытия Свято-Николаевской церкви всё её имущество было передано приходу отца Стефана, а это дом и другие постройки, среди них амбар, хлев, гумно, 23 десятины усадебной, огородной, пахотной земли и сенокосов.

С 1912 г. по 1914 г. Стефан Кучинский служит военным священником 17 артиллерийской бригады, но после начала Первой мировой войны попадает в плен. Его дочь Серафима в ходатайстве о назначении ей пенсии по потере кормильца утверждала, что в плен он попал в 1915 г. Возможно, так и было, потому что 15 апреля 1915 гогда в г. Тавастчусе (Финляндия) у него родился сын Георгий. Скорее всего, отсюда часть, в которой служил полковым священником отец Стефан, была переброшена на Восточный фронт, где он попал в плен к австро-венграм и пробыл там до 1918 г.

После окончания Первой мировой войны и возвращения из плена Стефан Кучинский некоторое время работал в комиссии содействия пленным и беженцам (Пленбеж) в г. Ливны, а затем был направлен священником в Михайловскую церковь села Куськино Курской области, где и прослужил до 1926 г. А дальше случилась поразительная вещь. Жители местечка Свислочь обратились к патриарху Московскому с просьбой прислать в их церковь настоятелем опять Стефана Кучинского, который служил у них более 10 лет назад. Безусловно, эта просьба о многом говорит. Такого второго случая мы не найдём в истории Московской патриархии.

Чем же запомнился местечковцам отец Стефан? Подробности сейчас узнать сложно, но в своих воспоминаниях Цыля Рубинчик так описывает отца Стефана: «Этот батюшка жил раньше у нашего деда на квартире. Он был настоящим коммунистом, замечательным человеком. Если есть добрые люди, так это был он». А внук Стефана Владимир Георгиевич Кучинский вспоминает, что в 1970-х гг. местные жители говорили ему: «Твой дед был очень хорошим человеком».

Узнать, каким он был внешне, довольно сложно. Сохранилась только одна фотография уже очень пожилого человека. Но те, кто с ним был знаком, описывают его так: «Он был седой, длинный волос, обросшая борода и все время в чёрном. То ли это халат, то ли их церковная одежда, но помню я его постоянно в этом. Был уже старый, среднего телосложения. Для меня он был высокий» (Яновская М.М.). «Дед был худощавым, высоким человеком. Волосы седые, длинные, носил небольшую бородку. Он в молодости был темно-русый или брюнет, но не рыжий и не светлый» (В.Г. Кучинский).

Приехав в 1926 г. повторно в Свислочь, батюшка прожил здесь до 1950 г., когда по независящим от него обстоятельствам был вынужден переехать в д. Зборск Осиповичского района и стать настоятелем церкви Св. Косьмы и Дамиана. Здесь отец Стефан прослужил до самой своей смерти в 1955 г.

 Однако жизнь при большевиках для священника была уже не та, что до Октябрьской революции. Атеистическая политика, проводимая Советской властью, затронула и местечко Свислочь.

Из различных документов известно, что перед революцией в Свислочи было три религиозных общины: католическая, православная и иудейская. Соответственно, люди молились в костёле, церкви и синагоге. О том, как был закрыт костёл, известно из документа «Заключение о возвращении Свислочскому с/совету Осиповичского района Бобруйской области бывшего клубного здания, ныне занятого общиной православных верующих». В нём говорится, что в 1925 г. здание костёла было передано Свислочскому сельскому Совету, который его переоборудовал под клуб.

Что случилось с синагогой, доподлинно не известно, а православную Свято-Успенскую церковь, видимо, либо сожгли в 1928 г. (свидетельство Г.Т. Забавского), либо разобрали в начале 1930-х гг. для строительства бараков для военнослужащих (свидетельство В.Н. Лукьяненко). Возможно, второе предположение более верное, потому что об этом же говорит и Ц.Г. Рубинчик: «Православная была недалеко от двухэтажного каменного дома. Она была деревянная, её потом разобрали и построили бараки для военных».

Когда начались гонения, жить Стефану Кучинскому и его семье стало очень тяжело. Они лишились своего дома. В учётной карточке на действующую церковь в м. Свислочь Осиповичского района, заполненную в январе 1948 г. протоиереем С. Кучинским, отмечается, что «дом церковный с/совет в 1938 г. передал частным лицам». По свидетельству Ц. Рубинчик, семья священника скиталась по квартирам. Сначала жили у её деда Айзика Литвина, потом перебрались «в дом, где Катя Бондарь жила, потому что сын дедушки Абба женился, нужно было освободить комнату. Дом, в который переехал батюшка, был большой, на три квартиры. В одной части жил батюшка Кучинский, в другой Катя Бондарь, а в третьей какой-то Сёмка, больше о нём ничего не знаю. После войны в этом здании была почта». С. Кучинский был объявлен «лишенцем», из-за своих религиозных взглядов лишён избирательных прав. Однако и в этих условиях отец Стефан сумел сохранить хорошие отношения с односельчанами, что помогло ему впоследствии избежать политических репрессий.

С началом Великой Отечественной войны религиозная жизнь на оккупированной немцами территории оживилась. Стали открываться православные церкви. По свидетельству старейшего жителя дер. Свислочь Г.Т. Забавского, «В 1941 г., примерно с октября – ноября, была попытка отправлять церковную службу в доме, где сейчас двухэтажный магазин (первый этаж, правое крыло). Службу отправлял священник Кучинский. Потом здание заняла полиция. После расстрела евреев служба проходила в старом еврейском доме (по ул. Замковой)». Безусловным подтверждением того, что в годы войны семья священника Кучинского проживала в Свислочи, служит документ, полученный из государственного архива Могилёвской области: «В документах архивного фонда Осиповичского районного управления Бобруйской области, в ведомости по начислению поставок яиц и вручению обязательств в м. Свислочь на 1942 год значится Кучинский Степан Ануф. (так в тексте оригинала)».

Официально считается, что служба в православной церкви в местечке Свислочь началась 15 января 1943 г. Однако положение священника было непростым.

В первые дни оккупации республики всем священнослужителям было приказано составить «клировые ведомости» – предоставить данные о состоянии храма, клира и прихода, заполнить личные анкеты священников и псаломщиков. После этого документы отправлялись на рассмотрение в районные управы, где их проверяли и давали разрешение на богослужения. Такие ведомости составлялись в 1941, 1942, 1943 и 1944 годах. Кроме того, в 1943 г. на каждого православного священника гестапо составляло анкету, для заполнения которой священники приходили в консистории. Таким образом, весь православный клир, который служил в церквях и имел приходы, был зарегистрирован у оккупационных властей.

  Православное духовенство не имело права свободного передвижения по территории Белоруссии. Для любой поездки необходим был пропуск, который выдавался оккупационными органами власти после подробного объяснения цели поездки. Это не позволяло священнослужителям в полной мере осуществлять свою церковную деятельность.

В этих условиях противоречить распоряжениям оккупационных властей было равносильно самоубийству. Ведь за любое неповиновение наказание было одно – расстрел. Особенно это касалось спасения евреев, которое сопровождалось массой трудностей. Те, кто хотел помочь евреям пережить опасность, рисковали быть схваченными и наказанными самым жестоким образом. Кроме того, было непросто организовать снабжение прятавшихся людей. Наконец, враждебность по отношению к евреям среди нееврейского населения была серьёзным препятствием к их спасению.

Но отец Стефан не испугался. А ведь он отвечал не только за себя. Из воспоминаний его внука Владимира Кучинского: «Мы жили в Свислочи с дедом одной семьей. Улица шла вдоль реки Свислочь. На этой улице, недалеко от моста, и стоял наш дом. В нём проживали дедушка Стефан, бабушка Антонина, тетя Серафима, моя мама Александра, сестра Лариса и я». Можно себе представить, что было бы с этой семьей, если бы тайна раскрылась!

И, тем не менее, отец Стефан пошёл на риск и укрыл у себя в доме двух мальчишек из еврейской семьи – Леонида и Бориса Гришановичей.

Известно, что семья Гришановичей не проживала постоянно в Свислочи. До начала войны они жили в деревне Верейцы. Глава семьи Алексей Устинович Гришанович (1909 г.р.), по национальности белорус, был председателем сельсовета, мать, еврейка Галина (точное отчество не известно до сих пор) – учительницей. В семье было трое детей, все мальчики: старший Владимир (год рождения примерно 1934), средний Леонид (1935 г.р.) и младший Борис (1938 г.р.). У отца было четверо братьев: Пётр (1904 г.р.), Иван, Аким и Платон. Родом они из д. Химное Осиповичского района. В конце 1920-х гг. Пётр закончил исторический факультет БГУ в Минске, получил специальность политэконома. Сразу уехал работать по направлению, женился, в 1930 г. у него родился сын Георгий. Иван по образованию историк, жил с семьей в Осиповичах, работал в школе. У него была жена  Анастасия и двое маленьких детей: Виктор и Александр. О Платоне и Акиме практически ничего не известно. Предположительно, Платон жил в д. Устиж, а Аким – в д. Зборск Осиповичского района. У Акима был сын Дмитрий.

О семье Галины не известно ничего. Даже то, как она погибла, точно не известно. Ц. Рубинчик рассказывает об этом так: «Собрали всех женщин-евреек, которые были замужем за русскими, и сказали, что поедут они в Осиповичи. Там была ещё Лида (муж её работал каким-то связистом), Гришанович… Других не помню. Кажется мне, что это было в сентябре 1941 г. Как потом выяснилось, довезли женщин до Липеня, на мосту сбросили в р. Свислочь и расстреляли с моста». Других свидетельств на сегодняшний день нет.

В справке, выданной Б.А. Гришановичу Свислочским с/советом в 1972 г., говорится, что, «согласно свидетельскихё показаний гр. Кучинской Александры Лаз. и Черник Виктории Михайловны, проживающих в дер. Свислочь Осиповичского района Могилёвской области, его мать, Гришанович Галина Моисеевна, была убита немецкими оккупантами в октябре м-це 1941 года в дер. Свислочь Осиповичского района Могилёвской области».

Все эти данные стали мне известны после того, как я разыскала одного из спасенных детей – Бориса Гришановича. К сожалению, сам он мало что помнит и в силу малолетства в годы Великой Отечественной войны, и в силу плохого здоровья сейчас. Пришлось собирать сведения буквально «с миру по нитке». Вот что удалось узнать.

В первые же дни войны отец мальчиков и муж Галины Алексей Гришанович ушёл на фронт, где и погиб. Женщина осталась одна с тремя детьми. Где оказались дети после её гибели, как они попали к С. Кучинскому – неизвестно. В имеющихся свидетельских показаниях очень много разногласий.

В документах Б.А. Гришановича, отправленных им в Комиссию по еврейским материальным искам к Германии (Клеймс Конференс) на получение выплат жертвам Холокоста и в мемориальный музей Яд Вашем, говорится, что с июня по октябрь 1941 г. они скрывались в дер. Устиж (у дядьки Платона? – Цыганок), с октября 1941 до конца зимы 1942 г. – у священника Кучинского в Свислочи, с весны 1942 г. до освобождения Красной Армией в 1944 г. – в немецких детских домах.

В воспоминаниях, зафиксированных мною в июле 2016 г., Борис так описывает эти события: «После того как убили мать, священник Свислочской церкви Кучинский, вроде бы, нас с Леней забрал к себе. Приходили немцы, искали, но он нас спрятал и так сохранил нам жизнь. Закрывал подушками, немцы их штыками протыкали, стреляли, но в нас не попали. Остались живы. Сколько мы у него жили, я не помню. Но хорошо помню, что, когда после войны мы с Леней уже были в детском доме, батюшка Кучинский нас навещал. Приглашал нас, и мы приходили в церковь за пасхой обычно. Угощал крашеными яйцами и всем, что к Пасхе готовят».

Л.П. Устьянцева со слов своего мужа рассказала следующее: «После убийства матери Леня и младший его брат Борис остались одни. Леня говорил мне, что их спас православный священник в дер. Свислочь, куда они пришли с матерью, надеясь сохранить свою жизнь, спрятавшись у родственников. Этот священник Кучинский крестил детей в православную веру. Мой муж показывал мне медный крестик, который при крещении дал ему священник. С этим крестиком муж, хотя и работал в прокуратуре и был членом КПСС, никогда не расставался, носил его в наружном кармане пиджака. Муж рассказывал мне, что долго находиться у священника они не могли (к сожалению, сейчас я уже не помню, по какой причине). Леонид говорил, что какая-то женщина привела их с Борисом в г. Осиповичи (это в 25 км от дер. Свислочь) к жене его дяди Ивана Гришановича, родного брата отца. Иван был на фронте, а тётка жила с двумя детьми в оккупации. На некоторое время она приютила племянников, но сделала это неохотно. Леня вспоминал, что в это время они сильно голодали, копали картошку по полям, собирали все, что можно было съесть. В скором времени тетка сдала братьев в немецкий детский дом». Я думаю, что этой женщиной была дочь отца Стефана Серафима, потому что передвижение самого священника, как указывалось выше, было затруднено.

На все запросы, отправленные нами в центральный архив КГБ, архив КГБ по Могилёвской области, архив Аппарата Уполномоченного по делам религий и национальностей в РБ, пришли одинаковые ответы: «Данных об обстоятельствах гибели Галины Гришанович и спасении её детей священником С. Кучинским не имеется».  

Тем не менее, кроме уже указанных, есть свидетельские показания Л.А. Ковалевой (Литвин) и Кучинского В.Г. о спасении Леонида и Бориса Гришановичей.

 В частности, Л.А. Ковалева рассказала мне и моим ученицам Екатерине Анюховской и Ольге Яромич, которые подключились к поиску в 2016 г., что «иногда мама ходила к нашему священнику Кучинскому и брала меня и сестру с собой. Я лично много раз была у него дома. Жил священник с дочкой Симой в обыкновенном деревенском доме. Он был высокий, не полный, симпатичный такой мужчина, с бородой. Очень приветливый. Он и угощал нас чем-то, кажется, это были пирожки и ещё что-то. Мама нам с сестрой говорила, показывая на дверь в одну из комнат: «Посмотрите на эту дверь. За этой дверью живёт мальчик. Нельзя про него никому рассказывать». Мы тогда поняли, что там прячется Леня. Мама нам называла его имя. Время, когда это было, я точно указать не могу. Всё-таки я была маленькая, помню события войны урывками. Леня после войны учился со мной в одной школе в Свислочи. Я его хорошо помню. Светленький, полный такой мальчик. А жил в детском доме».

А вот что рассказал мне В.Г. Кучинский, внук С. Кучинского: «Мама говорила мне уже после войны, что её свекор спас еврейских детей Гришановичей. Но подробностями я не интересовался. Однако факт этот запомнил. Как вам сказать? Запоминаются ведь редкие истории, а спасение еврейских детей и было таким редким случаем. Мама говорила об этом факте как об исключительном поступке деда Стефана».

Нет ничего удивительного в том, что о спасении еврейских детей в местечке не знали. Было очень опасно об этом говорить. Вот как рассуждает об этом Л.А. Ковалева: «В деревне после войны многие знали, что Леню Гришановича спас священник Кучинский. После войны это уже не было тайной. А во время войны кто это скажет? Кто скажет? Тот, кто прятал евреев, молчал. Кто это хочет, чтоб его повесили? Если бы кто-то узнал, донесли бы, и все. В Свислочи всякие люди были. Некоторые могли и донести немцам. Почему мама нам об этом сказала? Мы были вхожи к священнику, можно сказать, дружили с ним. И, кроме того, моего отца убили немцы, ведь он был еврей. Мы знали о евреях больше, чем белорусы из местечка. А у Лени мать была еврейка».

Как выяснилось уже после войны, старшего брата Владимира Гришановича немцы угнали в Германию, откуда после освобождения он был отправлен в Калининград, где и прожил всю жизнь до самой смерти в 2013 г. Леня и Боря Гришановичи после освобождения воспитывались в Свислочском детском доме.

Все братья получили образование. Леонид и Борис – высшее (Леонид юридическое, Борис – экономическое), трудились на различных должностях в народном хозяйстве. У всех есть дети: у Владимира сын Максим и дочь Наталья (её уже нет в живых), у Леонида – Ирина, живёт в г. Яровое Алтайского края. Дочь Бориса Елена с семьей проживает в Канаде. У неё уже взрослая дочь Юлия.

Доподлинно известно, что отец Стефан оказывал помощь и другим евреям местечка Свислочь. Он крестил их в православную веру, а потом помогал переправлять в глухие деревни, где они скрывались от фашистов или уходили в партизаны, и так сохранили свои жизни.

В 2016 г. Борис Гришанович подал ходатайство о присвоении звания Праведник народов мира С.О. Кучинскому. В нём он написал: «Считаю, что остался жив только благодаря мужеству простого деревенского священника Стефана Кучинского. Он заслуживает звания Праведника, потому что спас не только мою жизнь, но и жизнь моего брата Леонида. Жалею, что не подал ходатайство раньше. Но я просто не знал, живя в Советском Союзе, что это можно сделать. Но отблагодарить человека, хоть и посмертно, никогда не поздно. Убедительно прошу присвоить звание Праведника народов мира православному священнику Стефану Кучинскому (посмертно)».

Мы направили в отдел Праведников Мемориального института Катастрофы и Героизма европейского еврейства «Яд Вашем» документы для присвоения этого звания протоиерею С. Кучинскому. И вот в октябре 2017 г. стало известно, что Стефан Кучинский стал Праведником народов мира!

На сегодняшний день в Беларуси присвоено звание Праведник 641человеку (по данным Яд Вашем на 01.01.2017 г.). Среди них только 8 священно- и церковнослужителя. В книгах «Праведники народов мира Беларуси» (Мн., 2004, 2015 г.) приведены истории 2 ксендзов, 2 пресвитеров, 1 монахини, 1 сторожа в костеле и 1 православного священника, которые спасали евреев в годы Великой Отечественной войны. Стефан Кучинский стал вторым православным священником в Беларуси, имеющим звание Праведника за спасение евреев в годы Великой Отечественной войны.

Мы гордимся, что наша поисково-исследовательская работа позволила воздать должное мужественному человеку, настоящему патриоту и гуманисту протоиерею Стефану Онуфриевичу Кучинскому, и мечтаем, чтобы он был причислен к лику Святых РПЦ.

Неонила ЦЫГАНОК
г. Осиповичи, Могилевская область