Корни нашей семьи – Свойских, в белорусском местечке Лиозно. Находится оно километрах в сорока от Витебска, недалеко от нынешней границы Беларуси и России, а когда-то это была приграничная зона печально знаменитой «черты оседлости».

Там, в Лиозно, и родился мой отец Исаак, к тому времени второй ребенок в семье. А первой была девочка с красивым именем Стерна. Потом на свет появились еще четверо мальчишек, и старшей приходилось во всем помогать матери, которая не работала, а занималась хозяйством и воспитанием детей, окружая их, как и подобает в еврейских семьях, любовью и заботой. Дочка была хорошей помощницей во всем: играла с малышами, а они, конечно же, были непоседливы и шаловливы, как и полагается быть в этом возрасте. Отец, Мендл, рано уходил на работу – была у него небольшая лавчонка на рынке, что и позволяло жить сносно. Быстро пролетело время: дети выросли, окончили школу и стали разъезжаться. Они мечтали учиться, а это можно было сделать только в больших городах. Им посчастливилось: все они получили хорошие профессии. Стерна стала учительницей, мой отец военным – это была его заветная мечта, Григорий – юристом, Арон – военным врачом, Юрий – инженером, занимал очень большой пост в Москве на крупном заводе, и кто знает, как сложилась бы судьба талантливейшего человека, если бы не страшная болезнь, унесшая его в 35 лет. А вот Борису не повезло: поступил в танковое училище, но окончить его так и не успел – грянула война, и он среди первых ополченцев отправился на фронт.

Много бед пришлось испытать семье отца: муж старшей сестры, Зяма, ответственный партийный работник в Минске, отвечал в годы войны за эвакуацию. Многие были обязаны ему жизнью, а вот свою семью – жену и двух маленьких детей Вовочку и Женю, не уберег. Сгинули, исчезли в страшных жерновах войны.До конца своих дней так и не смог он себе этого простить: все искал и искал хоть какие-либо следы, но…

Я смотрю на довоенное фото... Какие прекрасные, спокойные лица. Мы-то знаем, какие испытания пришлось им пройти: тяжелейшие ранения получили Борис и Григорий, но выжили и вернулись с Победой. И собираясь за общим столом, пусть нечасто, замолкали, вспоминая своих дорогих и близких, которых унесла война.

А потом, в послевоенные годы, они работали, воспитывали детей, многим посчастливилось увидеть и порадоваться за внуков, но война не пощадила их: почти все они ушли достаточно молодыми, когда можно было еще жить и жить. И каждый раз, в праздник 9 Мая, мы вспоминаем наших отцов: пусть судьба нас разбросала по всему свету – кто-то в Америке, а кто-то в Израиле. Мы помним все и стараемся по крупицам воссоздать их жизнь, чтобы наши дети и внуки помнили, кому они обязаны жизнью. Нет, это не патетика, так должно быть и так будет.

Вот и сегодня я показываю внуку чуть выцветшие от времени фотографии, и одна мысль не дает мне покоя: как мало, непростительно мало, мы знаем о людях, изображенных на них. А будь мы чуть-чуть любопытнее, наверняка перед нами открылись бы удивительные страницы их жизни. Но мы, как всегда, спешим, откладывая все на потом, не осознавая, что это «потом» может и не наступить. А теперь, листая эти альбомы, я с горечью понимаю, что время безвозвратно ушло, как и ушли те, наверняка, захватывающие истории, которых я уже никогда не услышу. Значит, мои дети и внуки тоже будут лишены этого. Жаль!

Среди фотографий мне попалась одна, которая вдруг оживила воспоминания. Отец, человек военный, не очень многословный, все же рассказал о ее истории.

1942 год, Ленинградский фронт. Сообщили, что к ним на авиабазу, командиром которой он был, приезжает группа артистов, среди которых и известная уже в то время Клавдия Шульженко. Нетрудно представить себе, какое мужество потребовалось, чтобы в разгар боев приехать на один из самых жарких участков фронта, и какими же желанными были эти смельчаки. Быстро соорудили импровизированную концертную площадку и в волнении стали ожидать гостей. Можно себе представить какой шквал аплодисментов обрушился, когда на сцене появилась Клавдия Ивановна Шульженко. Песни сменялись одна за другой, и бойцы думали лишь о том, чтобы ничто не помешало этим прекрасным мгновениям. А когда она запела «Синенький скромный…», правда, еще не с теми словами, что появились чуть позже, сочиненными фронтовым корреспондентом Михаилом Максимовым, но все равно уже полюбившаяся всеми, овациям не было конца.

Да, такое невозможно забыть. А потом было небольшое застолье с «фронтовыми» 100 граммами за Победу, до которой еще было очень далеко.

Многие из тех, кто слушал этот концерт, не вернулись домой. Вечная им память!

А отец хранил фото, подаренное Клавдией Ивановной Шульженко после того памятного концерта, и вот теперь мне вспомнилась эта, давным-давно рассказанная история.

 Михаил СВОЙСКИЙ