Часть первая
МОИ УТЕВСКИЕ

Где-то недавно прочитал, что среди евреев, в силу специфики присвоения им фамилий, очень мало однофамильцев. Большинство носителей одной фамилии являются родственниками в пятом-шестом поколении, представителями одного рода и потомками одной большой семьи.

Мои прабабушка Фейгенберг Рася Лейбовна и прадед Утевский Бенцион Беркович родились и женились в Гомеле, затем переехали в Брянск, а перед революцией – в Харьков. К сожалению, я не знаю, в каком году их не стало. У них было восемь детей – сыновья Самуил, Лев, Зиновий (мой дед), Михаил и дочери Лида, Гитя, Гинда и Люба.

В Гомеле Утевские и Фейгенберги были заметными семьями – среди них раввины, купцы, общественные деятели. Кстати, представители этих семей вступали в брак между собой не один раз – мне известен по крайней мере еще один случай, кроме прабабушки и прадеда.

По всей видимости, первой в Харьков переехала самая старшая из сестер – Утевская Лидия Борисовна (Лида).

Лидия Борисовна училась на юридическом факультете Харьковского университета. Вышла замуж за Одера Бориса Семеновича. Семья Бориса Семеновича проживала в Харькове давно. Известно, что его отец Одер Семен Аронович был председателем правления синагоги по адресу: Соляниковский переулок, 15.  Борис Семенович был активным социал-демократом (меньшевиком), членом Харьковского комитета РСДРП, лидером студенческой социал-демократической фракции, одним из основных организаторов «Союза учащихся», секретарем общества приказчиков. В 1909 году он стал режиссером театра, открытого при Рабочем доме. Кстати, членом Харьковского комитета РСДРП в это же время был Цедербаум Федор Исаевич – двоюродный брат Ю. Мартова, ближайший друг и сподвижник Г.В. Плеханова, вместе с ним вернувшийся в 1917 году из эмиграции в Россию. Перед революцией Одер Б.С. был избран гласным Харьковской городской думы.

Борис Семенович дружил с писателем В.Г. Короленко. Именно вмешательство Короленко впоследствии спасло ему жизнь – во время деникинской оккупации Борис Семенович остался в Харькове и продолжал исполнять обязанности гласного Харьковской городской думы. После взятия Харькова красными был арестован. Короленко обратился с письмом к председателю Совнаркома Украины Х.Г. Раковскому:

«Дорогой Христиан Георгиевич!

Опять я к Вам и опять «по делу». Есть у меня в Харькове хороший знакомый, Борис Семенович Одер. Он – убежденный кооператор, меньшевик по убеждениям. По делам кооперации ему приходилось ездить в Ростов, откуда он вернулся. В Харькове под его редакцией выходила газета «Наш путь». Кроме того, он был выставлен кандидатом в гласные (а может быть, и избран). И то, и другое, – то есть и газета, и звание гласного – было при деникинцах. Слышу, что все это теперь ему ставится в вину.

Я лично знаю Одера, как очень порядочного человека и отнюдь не деникинца или реакционера. Но меня побуждает к этому письму даже не одно личное расположение к хорошему человеку, а еще более важный общий вопрос: когда пришли деникинцы, они стали хватать направо и налево людей, которые работали при большевиках. Теперь пришли большевики и неужели станут поступать так же с теми, кто работал при деникинцах! Я понимаю, что для деникинцев очень важно, чтобы с их уходом и приходом большевиков край обратился в пустыню. Это заставляет население с нетерпением ждать их возврата. То же соображение я прочитал недавно в местной полтавской газете: люди, делающие хотя бы и нейтральное дело при деникинцах, являются их прихвостнями. Было бы гораздо лучше для большевизма, если бы этого не было. Иначе сказать – большевизм, как и деникинство, требует, чтобы с его уходом край превратился в пустыню. 14 февраля 1920 г.».

После вмешательства Короленко Бориса Семеновича освободили, но он был вынужден с женой переехать в Москву (опасался ареста). Благополучно пережил репрессии 30-х годов, но в 1940 году ареста не избежал и из НКВД уже не вернулся.

Их сын – Арнольд Борисович Одинцов (Одер) – советский писатель, участник вой­ны, военный корреспондент, умер в 1971 году в писательском Доме отдыха в Переделкине. Имел шестерых детей. Среди его потомков – врачи, музыканты, журналисты.

В Харьков остальные братья и сестры Утевские переехали, видимо, к Лидии Борисовне. Жили по адресу Каплуновский переулок, дом 7 (теперь Краснознаменный переулок). В этом доме мать и сестра Бориса Семеновича Одера жили и потом (даже после войны). Утевская Любовь Борисовна рассказывала мне, что дом был окружен садом и забором, и «студенты технологического института в сизых шинелях лазили через забор, поговорить с барышнями», так что, скорее всего, это было до революции.

Следующая сестра Утевская Гитя Борисовна вышла замуж за Иона Буртмана. В 1922 году у них родилась дочь Раиса (в этом поколении много Раис – в честь моей прабабушки Раси Лейбовны). В 1922 году они переехали в Москву, и Ион (по всей видимости, по рекомендации Бориса Семеновича Одера) стал работать в Наркомате внешней торговли. В 1925 году он был назначен в торгпредство СССР во Франции, в 1930 году – не вернулся в СССР. В 1942 году Ион и Гитя Борисовна были арестованы в Париже фашистами и погибли в концлагере.

Их дочь Раиса спаслась, французские друзья отца помогли ей купить поддельные документы, по которым она стала Рейне («королева» – в переводе с французского). Впоследствии вышла замуж за французского биохимика профессора Jaques Kruh. Они имеют двух сыновей – Robert (1949 или 1950 г.р.) и Didier (1955 г.р.). Оба сына окончили Высшую школу политики в Париже.

Я нашел тетю Рейне в Париже. Мы с женой поехали к ней в гости, взяв с собой переводчика, так как по телефону она сказала, что забыла русский язык, а французского мы, к сожалению, не знаем. Однако оказалось, что переводчик не нужен: язык, на котором человек говорил в детстве, не забывается. Прощаясь, я попросил разрешения называть ее тетя Рая, и теперь мы переписываемся.

Оказавшись в детстве во Франции, она потеряла все связи с родственниками, оставшимися в СССР. Но она же единственная поддерживала связи с родственниками в США и Дании, о которых я расскажу позже.

Следующая сестра Гинда Борисовна вышла замуж за известного инженера Александ­ра Эдельсона, у них была дочь Рая (умерла в 2001 г.), у которой детей не было.

К 1924 году в Харькове остались жить Утевский Зиновий Борисович – мой дед (1893 г.р.) и самая младшая сестра Утевская Любовь Борисовна (1905 г.р.). В 1924 или 1925 году дед был в командировке в Житомире, где познакомился с моей бабулей – Кондинер Рахилью Львовной (1904 г.р.). Она окончила первый курс Одесской консерватории и приехала к родителям на каникулы. Деду было уже за тридцать, он не был женат, а бабуля была очень красива (есть фотографии тех лет, вообще Кондинер было пять сестер – они все очень красивы).

Короче, на следующее утро после знакомства бабуля, проснувшись, обнаружила около своей кровати вазу со 101-ой розой. И так каждый день. На склоне лет она говорила мне: «Знаешь, наверное, я не любила твоего деда, он просто ошеломил меня своим ухаживанием, но он был такой замечательный человек, что я никогда не могла его обидеть ни словом, ни делом».

Консерваторию она не окончила, вообще не получила высшего образования, но замечательно играла на пианино и пела. У деда и бабули две дочери – Раиса (1926 г.р.) и Лилия – моя мать (1933 г.р.). Деда не стало в 1944 году, бабули в 1981 году.

Младшая сестра Утевская Любовь Борисовна окончила первый курс Харьковского университета. Она рассказывала мне: «В 1925 году твой дед уехал в командировку и вернулся с молодой женой – твоей бабушкой. Некоторое время мы жили вместе, но, когда она забеременела, я поняла, что мешаю молодым. В то время я оканчивала первый курс биологического факультета Харьковского университета. И вот, окончив первый курс, я собрала вещи и уехала в Москву. Однако перевестись в Московский университет я не смогла. Во-первых, весь набор биологической специальности был тогда человек десять. Во-вторых, категорически запрещалось принимать в университет людей из провинции. И тогда я попросила двоюродного брата Борю (это известный юрист – Борис Самойлович Утевский) устроить мне встречу с ректором. Ректор согласился зачислить меня на второй курс, если не будет против декан факультета. Декан, побеседовав со мной, согласился меня зачислить, и я стала студенткой МГУ».

Ректором МГУ тогда был небезызвестный Андрей Януарьевич Вышинский.

Любовь Борисовна вышла замуж за Степана Васильевича Калинина, впоследствии доктора физико-математических наук, профессора, проректора по науке Московского государственного университета. Детей у них не было.

После окончания МГУ Любовь Борисовна работала преподавателем в МГУ и научным сотрудником в институте физиологии АН СССР, основателем и директором которого была академик Лина Соломоновна Штерн. Биография Лины Соломоновны хорошо известна – она есть во всех энциклопедиях мира, ей посвящены многие книги (даже в книге «100 великих евреев» есть очерк о ней). Достаточно сказать, что Лина Соломоновна была первой женщиной-академиком Академии наук СССР (1939 г.) и единственным членом Еврейского антифашистского комитета (кроме Ильи Эренбурга), выжившим в годы сталинских послевоенных репрессий. У меня есть несколько фотографий Лины Соломоновны в разные годы. на некоторых она вместе с Любовью Борисовной. часть этих фотографий, видимо, уникальна, во всяком случае, я не видел их опубликованными.

Любовь Борисовна прожила долгую жизнь (1905–2000), дружила со многими известными людьми, например, Анастасией Цветаевой. Остатки же фотоархива Любови Борисовны мне передала ее подруга и коллега профессор-биолог Галина Вениаминовна Шумакова, вдова известного биолога Амлинского (отца писателя Владимира Амлинского).

У Льва детей не было. потомки Михаила – тележурналисты, также достаточно известные.

Самый старший брат Самуил уехал в США еще до революции. Письмо деду от него пришло только один раз – в 1936–1937 году. В письме была фотография его семьи (женился он уже в США) на фоне большой американской машины. Деда тут же вызвали в НКВД, но он каким-то образом отбился (видимо, ему удалось объяснить, что Самуил уехал до революции, «спасаясь от царского гнета»).

Ничего больше о судьбе Самуила мы не знали, и только после того, как мне удалось разыскать во Франции тетю Рейне, мы узнали, что у Самуила – дочь Рода (1920-х годов рождения), у которой, в свою очередь, двое сыновей, они «известные адвокаты в кинобизнесе», и фамилия у них самая кинематографическая – Фокс.

К сожалению, осталось мало фотографий, на которых засняты дед и его братья и сестры. Всего на одной фотографии плохого качества видны прадед и прабабушка. Весь фотоархив моего деда пропал в Киеве в 1941 году. Тем более ценны для родственников моего и младших поколений сохранившиеся фотографии.

Часть вторая
МОИ ФЕЙГЕНБЕРГИ

Прабабушку по маминой линии звали Рася Лейбовна Фейгенберг, родилась она в Гомеле.

Фейгенберги, как и Утевские, были раввинами, купцами, местными общественными деятелями. Братья прабабушки, скорее всего, были купцами. Накануне Первой мировой войны одной из самых престижных и авторитетных организаций города был Гомельский коммерческий клуб. Председателем совета этого клуба являлся купец Виктор Быховский, товарищем (заместителем председателя) – Соломон Морголин, товарищем (заместителем председателя) и секретарем клуба – Герц Лейбович Фейгенберг.

Две большие семьи Утевских и Фейгенбергов были довольно заметными в Гомеле.

Братьев у прабабушки было несколько – Залман (Соломон), Герц, Мейер, Бенцион (возможно, я упомянул не всех) и сестра Ида.

У Залмана (Соломона) Лейбовича были сыновья Исаак, Моисей, Илья (Элиас), дочь Евгения (1904–1938), которая впоследствии стала женой печально известного сталинского наркома внутренних дел Н.И. Ежова. Возможно, были и другие дети, к сожалению, у меня нет сведений об этом.

Исаак был женат на Фане Захаровне Утевской, так что Фейгенберги и Утевские вступали в брак не один раз. Сестра Фани Захаровны Амалия была замужем за Моисеем Плисецким – родственником великой балерины Майи Михайловны Плисецкой, отец которой также был родом из Гомеля.

Сын Моисея Соломоновича – Иосиф Моисеевич Фейгенберг (1922 г.р.) – известный психиатр и психолог, профессор, доктор медицинских наук, с 1991 года проживает в Израиле. У него дочь Евгения, внук Григорий, и их также интересует история семьи.

Лев Фейгенберг (сын Мейера, названный в память о своем деде) уехал из России в 10-х годах ХХ века. Женился на одной из дочерей Шолом-Алейхема – Эмме, их семьи были знакомы еще в России. У Льва и Эммы родились два сына – Лона и Меир. После скитаний семья Льва обосновалась в Дании.

Евреи и датчане никогда исторически не были связаны какими-то особыми узами. Но, когда осенью 1943 года гитлеровское командование издало приказ о депортации датских евреев в концентрационные лагеря Польши, а значит, планировало их отправку на смерть, король Дании Христиан X обратился по радио к своим подданным. Он говорил о том, что люди – братья. На следующий день король и королева прикрепили к своим платьям желтые звезды, такие же, как заставляли носить евреев.

Возможно, это только красивая легенда. Но она стоит того, чтобы быть былью – недаром она повторена во многих книгах и фильме Эльдара Рязанова «Андерсен. Жизнь без любви». Реальность была не менее легендарной – ночью датские подпольщики, рыбаки и студенты вывезли на лодках в нейтральные воды, а затем переправили в Швецию около 8 тысяч датских евреев, в том числе, семью Фейгенбергов, что спасло им жизнь. Арестовано было не более 500 датских евреев, в концлагере Терезин погибло 50.

В честь датского подполья на Аллее праведников Яд Вашем посажено дерево (вернее, дерево № 25 посвящено Народу Дании, № 26 – королю Христиану X).

После войны Меир вернулся в Данию и руководил театром в Копенгагене. Меир написал и издал книгу о Московском художественном театре, написана она на датском языке и на русский – не переведена. Его брат Лона Фейгенберг стал врачом и остался жить в Швеции. Там он написал и издал книгу о психотерапии безнадежных больных. К сожалению, Меира и Лоны уже нет в живых.

Меир был директором Государственного драматического театра в Копенгагене. Датская королева Елизавета наградила его титулом «knight», то есть он стал рыцарем Датского королевства. Когда другая внучка Шолом Алейхема – известная писательница Бел Кауфман (дочь Ляли) – узнала об этом, то сказала ему: «Теперь я должна называть тебя сэр Фейгенберг?» Он ответил: «Нет, Бэлочка, можешь называть меня просто – сэр Меир».

Жена Меира Пия была актрисой. Их дети связаны с датским театром и кинематографом: сын Эмет (названный в честь бабушки Эммы) – директор драматического театра в Копенгагене, сын Герц – писатель, драматург, кинорежиссер, дочь Роза также работала в театре. У всех у них есть свои дети, так что род Фейгенбергов продолжается в Дании.

Датские Фейгенберги поддерживали связи с родственниками, живущими за пределами СССР. Тетя Reine Kruh дважды бывала у них в гостях, первый раз еще со своей мамой Гитей Утевской в 30-х годах.

Еще одна известная родственница – писатель Рахиль Фейгенберг, автор «Летописи мертвого города», о которой высоко отзывался Максим Горький.

Статья о ней есть в «Еврейской энциклопедии» Брокгауза и Эфрона, изданной в 1913–16 годах, т.е. раньше, чем была написана «Летопись мертвого города»:

«Фейгенберг Рахиль – писательница, родилась в местечке Любань (Минской губ.) в 1885 г. в раввинской семье, ныне (1913) живет в Бобруйске, где занимается педагогической деятельностью. В 1900 г. Фейгенберг, оставшись круглой сиротой, переехала в Одессу, где стала заниматься шитьем; позже сдала экзамен на домашнюю учительницу. В 1904 году она написала большую повесть автобиографического характера, «Kinder Johren», где в мягких, лирических тонах живо рисует патриархальный быт родного местечка. Опубликованная в «Dos Leben» (1905) повесть (вышла и отдельно) обратила на себя внимание. Кроме ряда мелких рассказов, помещенных в разных еврейских периодических изданиях, Фейгенберг написала большую повесть «А Mame» (опубликована изд. «Zentral») и четырехактную драму «А schlechter Dor».

О дальнейшей судьбе Рахили известно из Российской еврейской энциклопедии: в 1921–1924 годах жила в Румынии, Польше. В 1924 г. – иммигрировала в Эрец-Исраэль. Автор книг о жизни евреев в России, о погромах на Украине: «Ойф ди брегн фун Днестр» («На берегах Днестра», 1925), «А пинкес фун а тойтер штот» («Летопись мертвого города», 1926). Переводила свои произведения с идиша на иврит, в т. ч. «Мегилот йегудей русиа, 1905–1964» («Записки о российском еврействе, 1905–1964», 1965). Не стало Рахили Фейгенберг в 1972 г. в Тель-Авиве.

Александр Тарадай

 

Александр Наумович Тарадай родился в Харькове в 1957 г. и живет там поныне. В 1980 г. окончил радиофакультет Харьковского авиационного института, работал инженером, старшим инженером, младшим научным сотрудником, научным сотрудником в НИИ.

Автор 40 научных работ в области систем управления, сетей ЭВМ, энергетики.

В 1990 г. занялся бизнесом, чем с переменным успехом занимается и сейчас. В 2006 г. получил дип­лом юриста.

Увлечения: собирание книг, семейная генеалогия.