…Кривой забор из гнилой фанеры.
За кривым забором лежат рядом
юристы, торговцы, музыканты, революционеры.
Для себя пели.
Для себя копили.
Для других умирали.
Но сначала платили налоги,
уважали пристава,
и в этом мире, безвыходно материальном,
толковали Талмуд,
оставаясь идеалистами.
Может, видели больше.
А, возможно, верили слепо.
Но учили детей, чтобы были терпимы
и стали упорны.
И не сеяли хлеба.
Никогда не сеяли хлеба.
Просто сами ложились
в холодную землю, как зерна.
И навек засыпали.
А потом – их землей засыпали,
зажигали свечи,
и в день Поминовения
голодные старики высокими голосами,
задыхаясь от голода, кричали об успокоении.
И они обретали его.
В виде распада материи.
Ничего не помня. Ничего не забывая.
За кривым забором из гнилой фанеры,
в четырёх километрах от кольца трамвая.
Иосиф Бродский.
«Еврейское кладбище около Ленинграда». 1958 г.
Мы должны чтить память жителей нашего города…
Мы должны чтить память тех, кто когда-то составлял половину населения Витебска, кто разделял его судьбу, называл его своим домом, служил ему, прославлял его, украшал его…
Честно говоря, поклонники коммунистических вождей и почитатели советских названий улиц дискредитировали и осквернили хорошую фразу: «Это же наша история». Поэтому лишний раз не хочется её повторять, хотя она здесь и к месту. Советская власть осквернила много чего в городе.
Перед нами – еврейское кладбище, по иудейской традиции святое, неприкосновенное пространство, дом вечности. Вернее, перед нами место, где когда-то находилось кладбище. Но не всматривайтесь в фотографии пристальным взглядом. Не ищите на них следов гранитных надгробий с письменами на иврите. Нет, это не вывернутые из земли мацевы. Это куски бетона и строительный хлам, привезённый самосвалами. Обычная неприглядная, заброшенная, безобразная городская свалка, мусоросборник. И всё это говорит о состоянии нашей памяти.
На старых картах переулок, который вёл к еврейскому кладбищу, назывался – Кладбищенский, несколько позже – Еврейский. Сегодня это 4-я улица Чкалова, ведущая от пр. Черняховского в сторону Двины. Границы Лучесского кладбища на спутниковом снимке определены по карте 1904 года. Немецкие снимки, в том числе сделанные с воздуха, позволяют оценить его состояние во время оккупации. Например, видно, что недалеко от берега Двины на территории кладбища к 1941 году появились некие постройки. Немецкие фотографии с общими видами, благодаря которым мы можем судить о внешнем виде захоронений, говорят о заброшенности кладбища. Оно постепенно исчезало. Надгробия покосились и вросли в землю. Могилы затянулись дерновым саваном. Многие мацевы исчезли. И едва ли можно сомневаться в том, что кладбище доживало свои последние годы.
Имеющуюся информацию о том, что родители Марка Шагала были погребены на кладбище во 2-ой части Витебска, можно подтвердить одним способом – творчеством самого Шагала. Правда, в числе косвенных доказательств – факт смерти в 1908 году маленькой сестры художника Рахили, – в то время Лучесское кладбище для витебских евреев было главным из двух существовавших в городе. Но самые убедительные свидетельства – полотна и воспоминания художника. Разве не характерный склон двинского берега мы видим на этой картине? А слова из «Моей жизни» неужели относятся к какому-либо другому месту?
«Туда, к воротам кладбища, влечёт меня. Легче пламени, легче облачка лечу туда, чтобы выплакаться. Внизу река, где-то вдали мостик, а прямо передо мной – погост, место вечного упокоения, могила».
«Сердце моё всегда сжимается, когда во сне увижу матушкину могилу или вдруг вспомню: нынче день её смерти».
Когда в 1917 году Марк Шагал писал эту картину, он, конечно, думал о матери. Прошло всего два года, как она отошла в вечность. Экспрессивные, живые приёмы письма контрастируют с неподвижным и мёртвым кладбищем за забором. Но главное здесь всё же – тщательно изображённые письмена на воротах. Это – стихи пророка Иезекииля о воскрешении мёртвых: «Но произнеси пророчество, скажи им: «Так говорит Господь Бог: Я открою ваши могилы и выведу вас из могил, о народ Мой, и приведу вас на землю Израилеву».
«Если несколько лет, в ущерб своей работе, я трудился на благо общества, то не ради вас, а ради моего города, ради покоящихся в этой земле родителей».
М. Шагал. «Моя жизнь». 1922 г.
«Конечно, у меня нет сил поехать туда, где я родился, – в Витебск. Но что же вы хотите, чтобы я там увидел: мои родители на кладбище, их могил больше нет, больше нет памятников…»
М. Шагал об отклонении предложения о поездке в Витебск в 1973 г. (перевод Е. Ге)
Еврейское кладбище пустынно, и нет на нём никакой растительности кроме травы. Внизу – река, к которой спускается косогор, усеянный, каменными и почти одинаковыми надгробиями. Пологий склон с могилами обращён к западу, и закаты часто обагряют старые камни кладбища с вырезанными на них звёздами Давида.
Это может показаться удивительным, но я попытался описать не витебское еврейское кладбище, а кладбище на Масличной горе в Иерусалиме – самое старое, самое большое, самое главное еврейское кладбище мира. При всех различиях определённые параллели наблюдаются. И, может быть, действительно, в витебском микрокосмосе была и своя Масличная гора с кладбищем, и своя вера в сакральность этого места.
Пологий склон, на котором располагалось кладбище, к сегодняшнему дню очень сильно изменился. Стал другим рельеф берега. По всей видимости, кладбище решили просто засыпать и превратить в полигон строительных отходов. На глубине, под слоем песка, глины и осколков бетона, возможно, оно всё ещё существует, как затонувший в земле и ожидающий Божьего Суда город мёртвых.
Иногда появляются сообщения о найденных еврейских надгробиях в соседних оврагах (кстати, что с ними? где они?) и даже о вымытых дождями из земли человеческих костях. Ну, так смотрите на них, как в зеркало. Ибо, «все однажды окажутся жильцами кладбища». В том числе и те люди, которые решают дальнейшую судьбу этого места. Мне почему-то кажется, что они очень законопослушные люди. Но на всякий случай и специально для них: «Закон Республики Беларусь «О погребении и похоронном деле» от 12 ноября 2001 г.
Статья 23. Старые и выявленные ранее неизвестные могилы, участки земли, на которых находятся старые могилы, используются под зелёные насаждения. Возведение капитальных строений (зданий, сооружений), иных строений, за исключением мемориальных и культовых, на этой территории запрещается».
На противоположной стороне Двины существовало ещё одно еврейское кладбище. Было оно намного меньше Лучесского и находилось от него в полуверсте вниз по течению реки и, следовательно, дальше от центра города. В XIX веке, когда кладбище на берегу только появилось, место это было загородное, что отвечало иудейской традиции хоронить усопших за пределами мира живых.
Сегодняшний адрес бывшего еврейского кладбища можно описать так: район улицы Герцена (бывшая Большая Мещанская улица), рядом с железнодорожным мостом (бывший Риго-Орловский), напротив гостиницы «Ветразь» (место бывшего имения Лукишки).
Информации об этом кладбище сохранилось крайне мало. И это неудивительно – источником сведений и о еврейском кладбище, и о его населении, как правило, являются сами надгробия – мацевы. Даже внешний вид кладбища был бы нам неведом, если бы не две немецкие фотографии, снятые с Риго-Орловского моста. Немного далековато, но всё же можно различить ряды надгробий на не совсем лишённой благоустройства территории. Немецкие снимки – бесспорное подтверждение факта, что это кладбище было уничтожено уже после войны.
Виктор Борисенков
