Романы и повести израильского писателя Давида Маркиша изданы во многих странах. Среди них, США, Англия, Германия, Франция, Швейцария, Швеция и Бразилия, Израиль, Кыргызстан... Его проза удостоена премии Британской книжной лиги, литературной премии Украины, грузинской литературной премии имени Мачабели. А роман «Белый круг» (о судьбе удивительного художника Сергея Калмыкова, русского, родом из Самарканда), был номинирован на премию Буккера в России. Кстати, герои многих повестей Давида Маркиша, родом из Средней Азии.

Судите сами: роман «Кадам, убивший сороку» — о жизни памирского охотника. (В Израиле эта книга вышла под названием — «В тени большого камня»), пьеса «Омар Хайям» – о взаимоотношениях художника и власти, повесть «Тенти». И, по признанию автора, на южном берегу Иссык–Куля, в Ак–Шийрак — бывшая погранзастава — жили его герои: Шерше и Тенти Шабданов.

(к 155-летию со дня рождения)

ВСТУПЛЕНИЕ

Осенью 1933 года в Стокгольме состоялось присуждение Нобелевских премий. Премия по литературе была присуждена русскому писателю Ивану Бунину.

Бунин: (Куприну) «Милый, я не виноват. Прости. Счастье… Почему я, а не ты? Я уже и иностранцам говорил – есть достойнейший…» – Куприн: «Я за тебя рад… Конечно, у всех праздник, а мне не то дорого, что праздник, а что мой Вася – именинник. (Вася и Серёжа – то были излюбленные их прозвища)».

(Материалом для этой заметки послужили рассказы волынских старожилов, лично знавших и помнящих Лудмирскую деву.)

В хасидизме женщине вообще отведена скромная, пассивная роль: она от времени до времени может приближаться к цадику – праведнику, изливать перед ним свою душу и получать от него советы и благословения.

Очень редко мы встречаемся в истории хасидизма с активными женскими натурами, имеющими влияние на окружающую среду. К числу таких святых женщин, приближающихся к степени цадика, принадлежит загадочная личность, выступившая во второй четверти XIX века и увековеченная в народных преданиях под именем Лудмирской девы.

Среди множества языков есть один, что живёт не в устах, а в сердце – язык памяти и души, язык колыбельной и плача, анекдота и трагедии. Его зовут идиш – мамэ-лошн, «мамин язык». Он не просто средство общения, он – душа народа.

Идиш начал формироваться более тысячи лет назад среди ашкеназских евреев в землях средневековой Германии. Это был удивительный симбиоз: в основе – средневерхненемецкий, но с обильной приправой из иврита, арамейского, славянских языков и даже романской лексики. Идиш был живым, гибким, поэтичным и в то же время бытовым языком: на нём торговали, пели свадьбы, ссорились, мирились, рассказывали детям сказки. Со временем идиш распространился по Восточной Европе – особенно в Польше, Литве, Украине, Беларуси и России. Он обогатился славянизмами, народным фольклором и диалектами.

К XIX веку идиш становится языком не только быта, но и литературы. Шолом-Алейхем, Менделе Мойхер-Сфорим, Ицхок-Лейбуш Перец – столпы еврейской словесности. Смех сквозь слёзы, ирония как защита от боли, мудрость улицы и философия погромов – всё это рождалось на идише.