(Материалом для этой заметки послужили рассказы волынских старожилов, лично знавших и помнящих Лудмирскую деву.)

В хасидизме женщине вообще отведена скромная, пассивная роль: она от времени до времени может приближаться к цадику – праведнику, изливать перед ним свою душу и получать от него советы и благословения.

Очень редко мы встречаемся в истории хасидизма с активными женскими натурами, имеющими влияние на окружающую среду. К числу таких святых женщин, приближающихся к степени цадика, принадлежит загадочная личность, выступившая во второй четверти XIX века и увековеченная в народных преданиях под именем Лудмирской девы.

Она родилась в городе Лудмире, или Ладомире (Владимир-Волынск) около 1815 года. Имя её было Хана-Рохель. Она была единственной дочерью у своего отца Монеша Вербермахера, человека зажиточного и отчасти книжного, мать её также была сведуща в душеспасительной женской литературе.

Девочка с раннего возраста обращала на себя внимание красотою лица и редкими умственными способностями. Ещё ребёнком она изучила Библию в подлиннике и научилась писать на иврите, потом она усвоила многое из талмудической Агады, Мидраша и нравоучительных книг.

Девочка молилась, как мужчина, три раза в день, и молилась с таким экстазом, который приводил в изумление всех окружающих. Местные жители говорили, что дочь рабби Монеша достойна сделаться Цадиком.

Необычайные достоинства девочки, с одной стороны, и благосостояние её отца — с другой сделали Хану-Рохель, как только она вышла из детского возраста, предметом усиленного внимания шадхенов (сватов).

Для неё предлагались блестящие партии из других городов, но старый Монеш, скупясь на большое приданое, отклонял эти партии.

Вскоре Хана-Рохель была сосватана за юношу из её же родного города. Это событие произвело переворот в её духовной жизни. Зная своего жениха с детства, молодая девушка полюбила его со всем жаром своей пылкой души, она порывалась видеться с ним, говорить наедине, изливать перед ним душу, но по обычаям того времени это считалось невозможным: свидания жениха с невестой до брака строго запрещались.

От тоски по любимому человеку девушка заболела. На это не обратили внимания. Отец был постоянно занят делами, а мать, которая очень её любила, умерла в то время.

Только девушка стала уединяться от людей. Целые дни просиживала она в своей комнате, отлучаясь из дома только для того, чтобы посетить могилу матери и выплакать там своё горе.

Однажды, говорит предание, когда Хана-Рохель сидела на могиле своей матери, она впала в забытьё. Когда она проснулась, был уже вечер, а кругом на кладбище не было ни одного человека.

Девушке стало жутко в этом царстве мертвецов. Страшно перепуганная, она пустилась бежать домой через старое кладбище, где были похоронены святые мужи древности.

По дороге она споткнулась и упала на одну из этих святых могил. Она вскрикнула и упала в обморок.

Сторож старого кладбища услышал крик, подошёл к девушке и, когда та пришла в себя, отвел её в родительский дом.

В течение нескольких недель после этого она была опасно больна, она не произносила ни одного слова. Врачи уже потеряли надежду на излечение больной.

Но однажды она вдруг позвала отца и сказала ему: «Я сейчас была на небе, в заседании верховного бетдина (суда), и там дали мне новую, очень высокую душу».

Через несколько дней она выздоровела.

С тех пор она стала вести себя, как мужчина: надевала талит-катан с цицит (короткий четырехугольный нагрудник с «нитями видения»), облекалась в молитвенную ризу (талит) и филактерии (тфилин) и предавалась по целым дням молитве и Торе. Акт помолвки (тнаим) она возвратила своему жениху: она решила не выходить замуж, ибо она вознеслась над миром плоти.

Между тем умер отец святой девы и оставил ей большое состояние. Тогда она построила новый бетамедраш с особой при нём комнатой. (Эта молельня до сих пор – 1909 год – ещё существует во Владимире и известна под именем «Гринштибель». В ней молятся хасиды ротмистровского прихода.

В этой комнате она сидела постоянно, молясь и изучая Тору.

Слава Лудмирской девы распространилась по всем окрестным местечкам и селениям, и много народа, женщин и мужчин, ходило к ней на поклон как к святой, к ней ездили даже учёные мужи и раввины. Но близко к себе она никого не подпускала. Большей частью она сидела одна в своей комнате при открытых дверях, а народ, собиравшийся в соседнем зале бетамедраша, слушал её речь через открытые двери. 

Она прослыла чудодейкой. Говорили, что она знает тайны неба и земли и умеет исцелять больных. Обращавшихся к ней пациентов она действительно лечила разными травами.

Мало-помалу вокруг неё образовалась особая группа хасидов, которых называли хасидами Лудмирской девы. Они молились в её бетамедраше, а по субботам, во время третьей трапезы, они собирались слушать её проповедь: слова проповедницы доносились к слушателям, сидевшим в молельне, из соседней комнаты, где уединилась святая дева.

Известные в то время цадики выражали изумление по поводу появления нового коллеги в женском платье.

Иные заезжали к ней, чтобы посмотреть на этот феномен. Она же называла по имени всякого из таких посетителей, даже совершенно незнакомых. Но в конце концов многие цадики начали сомневаться: не говорит ли устами этой странной девушки нечистая сила?

Её стали уговаривать, чтобы она переменила свой образ жизни и вышла замуж, но она и слышать об этом не хотела. Только спустя некоторое время, когда знаменитый цадик Мотель Чернобыльский стал склонять её к этому, она уступила и вышла замуж за одного раввина.

Рабби Мотель, рассказывает предание, говорил про Лудмирскую деву: «Мы не знаем, душа какого славного цадика переселилась в эту женщину, но трудно все-таки душе цадика найти покой в теле женщины». Он хотел привести душу этой женщины в низшее, нормальное состояние путём замужества, возбуждения женских чувств и ощущений. Но это ему не удалось. Муж Лумирской девы боялся иметь общение с такой святой праведницей и вскоре развёлся с ней.

Она вышла замуж вторично, и дело опять кончилось разводом. Так и осталась Лудмирская праведница девой до самой смерти. Однако уже после первого замужества, хотя и фиктивного, обаяние Лудмирской девы умалилось. К ней уже не приходили за чудесами, а считали её только праведницей (цадикит), одаренной в некоторой степени святым духом (руах акодеш), как выразился один из лично знавших её.

В последние годы своей жизни Лудмирская дева уехала на жительство в Святую Землю.

С.А.Г.
«Еврейская старина»,
СПб, 1909 год

ДЕВА В ИЕРУСАЛИМЕ

У любого читателя, ознакомившегося с заметкой С.А.Г. (Шмуэль Абба Городецкий, 1871, Киев. губ. – 1957, Тель-Авив), еврейского историка, исследователя хасидизма и каббалы, автора первой биографической статьи о жизненном пути Лудмирской девы (Ханны-Рохель Вербермахер), возникает вопрос: как сложилась её жизнь на Земле обетованной? И где её (что также важно!) могила, ибо с годами история Девы всё более и более превращалась в миф. А в мифе уже невозможно отделить правду от вымысла, а живого человека от сказочного героя.

Но благодаря поискам Натаниэля Дойча, учёного из США, проявились (в дополнение к публикации А.С.Г. в «Еврейской старине») и некоторые детали жизни Девы в Иерусалиме. Причём, это стало известно почти через 200 лет после её рождения, в 2006 году.

Дойч установил, что Вербермахер прибыла в страну в возрасте 50-ти лет. Поселилась в Иерусалиме. Но продолжала вести себя по-прежнему – как раввин, что для окружающих и, особенно, хасидов, было великой дерзостью и нарушением религиозных канонов! К тому же она оставалась одинокой и не хотела выходить замуж! А своё жилище превратила в дом молитв.

Дойч также обнаружил, что «Хараббанит Хацадеккет Хана Рохель из Лудмира» упоминается в переписи Монтефиоре в Иерусалиме 1875 года. В переписи указано, что ей было 69 лет, и она прибыла туда в 1859 году, и её семья состояла из одного человека. То есть её самой.

Иерусалимцы, помнящие эту женщину, описывали её так: «На голове она носила yamperke, старый иерусалимский чепец и жила на улице Хеврон; «Дева Лудмира каждый день спешила к Стене Плача… в руках она сжимала талит и тфилин. Старухи и мужчины следовали за ней, чтобы получить её благословение», «на Рош Ходеш она шла с большим количеством людей молиться в Кевер Рохель. Она раздавала милостыню всем, кто просил её», «Дева Лудмира изгнала диббука из молодой девушки, но, когда же её спросили, как она это сделала, она скромно ответила, что «девушка сама себя уговорила заболеть, а она всего лишь отговорила её от болезни». А знавшая её жительница Иерусалима описывает шалош седуос тиш, который она поджигала 12 маленькими халлос.

И если все эти моменты можно отнести к «низшим, земным», то существуют детали жизни Лудмирской девы «высшего, небесного» порядка.

Приведу одну из них:

Однажды она и практик-каббалист Маасит решили попытаться ускорить пришествие Машиаха. Их план состоял в том, чтобы отправиться в одну из пещер за пределами старого Иерусалима, но, на подобное действо (человеческое вмешательство в замысел Всевышнего!) существует запрет. И, чтобы никто не мог им помешать нарушить запрет, они наняли «охранника».

Ханна-Рохель первой вошла в пещере, а вот практик-каббалист неожиданно был остановлен седовласым стариком, который вовлёк его в долгую беседу. В конце концов Дева Лудмира потеряла терпение и покинула пещеру. Как утверждает легенда, этим седовласым старцем был Элияху ХаНави, который не дал Деве Лудмира призвать на землю Машиаха, ибо, по его убеждению, «Время Искупления ещё не пришло».

Но вернемся в наш век.

Учёному Дойчу удалось установить и местонахождение могилы Ханны-Рохель. Правда, на это ушло несколько лет поисков на Масличной горе. И в том же 2006 году Натаниэль Дойч издал свой труд «Лудмирская дева – мир святой еврейской женщины».

Но старое надгробие на Масличной горе оказалось раскрошенным. И не было никакой возможности прочесть и восстановить прежнюю надпись. В такой ситуации даже американец Дойч ничем помочь не мог.

И тогда еврейские женщины Израиля – продолжатели пути Лудмирской девы, сделали новую надпись на восстановленной ими могильной плите:

«Здесь похоронена святая праведница Ханна-Рохель, дочь р. Монеша из Лудмира.
22 таммуза 1888 года: от женщин лагеря благословенной Торы».

Ян Топоровский,
Израиль