ПРОГНОЗ ПОГОДЫ ДЛЯ СТАЛИНА

 В начале ноября 1941 года Иосиф Сталин велел положить ему на стол прогноз погоды на 7 ноября. На этот день вождь намечал провести военный парад на Красной площади в Москве. Праздник имел особое политическое значение, ибо сражения с германскими войсками уже шли вблизи столицы. Выполнить сталинское задание поручили молодому учёному-метеорологу Оскару Григорьевичу Кричаку.

 Следует сказать, что задание было очень опасным (а вдруг прогноз на сталинском столе окажется неверным?!) и почти невыполнимым, ибо метеорологические станции СССР, разбросанные на европейской территории СССР, к тому времени были уничтожены нацистами и оперативные погодные данные уже не поступали в Центральный институт прогнозов. Во время войны сведения о погоде были приравнены к разведданным и добывались разведкой и радиоперехватом. Возможно, Кричак получил всё, что могла ему предоставить разведка. Но разведданные – это всё-таки не чёткие сводки метеонаблюдений. К тому же, в мирное время, когда система метеослужбы работала на полную мощность, прогноз погоды не всегда соответствовал действительности. В такой ситуации Кричак жизнью отвечал за свои «предсказания».

На стол Сталина лёг следующий прогноз: в Москве будет дождь со снегом. Надлежащим образом следовало подготовить и войска. Можно представить себе состояние организаторов парада, когда они сверяли свои действия с погодой. Они не верили, что будет дождь со снегом. Подтверждением тому была погода 6 ноября – стоял ясный и солнечный день. А утром следующего дня пошёл снег, затем дождь со снегом. Но, благодаря точному прогнозу, войска были заранее подготовлены к торжественному маршу на Красной площади.
 От этой детали биографии учёного Оскара Кричака перейдём к целому пласту его жизни – работе и научным исследованиям в Антарктиде.

ИЗ ДНЕВНИКА ОСКАРА КРИЧАКА

 22 января 1957 г.
 «Кооперация» стоит у самого спуска с ледяного барьера на то место, где ещё на днях был припай, т.е. сплошной лёд, припаянный к берегу. Теперь в этом месте чистая вода и теплоход стоит, как у пристани. Вчера была годовщина со дня гибели Ивана Хмары, который провалился на тракторе под лёд. Зимовщики Мирного присвоили его имя небольшому мысу, у которого произошло это событие, и поставили на скале гранитный памятник. Вчера было открытие памятника возле которого собралось много людей, отзимовавших и собирающихся зимовать. Сегодня в 22 часа пришла «Лена». Снова на рейде Мирного оживление. Стоят два корабля, а между ними снуёт красный катерок, называющийся «Пингвин».
 Под утро ветер с континента настолько сильно нажал на «Лену», что её стало отрывать от того небольшого припая, к которому она была пришвартована. Ко всему хорошему одновременно стало ломать и сам припай. В результате произошёл взлом припая, обвал его кромки, и одни сани с грузом бензиновых бочек полетели в воду. Вместе с ними полетело в воду и также три человека. Двоих из них вытащили сразу, а третий оказался на санях, которые поплыли в море, уносимые ветром. Была спущена шлюпка, но её также уносило. Так сани и шлюпка уплыли далеко за Хасуэлл, но человек был снят с саней, а «Лена» пошла к шлюпке, и все вскоре были на борту корабля. Так жертвы были предотвращены, но положение всё же осложнилось. «Лена» уже не могла встать на своё прежнее место, ибо прежнего причала не было. Через некоторое время и «Кооперация» должна была отойти, так как её тоже начало срывать с причала.
 
 15 февраля 1957 г.
 12-го хоронили Буромского и Зыкова. А накануне в Москве было объявлено о наших несчастьях. На всех этот трагический случай произвел тяжёлое впечатление. Но помочь делу действительно не было возможности. Ведь эти несчастные были просто убиты летевшими на них бочками, и их извлекли уже мёртвыми. Останки погибших увезли на 20-й километр, где во льду они дожидались похорон или того, чтобы их увезли на родину. Увезти оказалось невозможным – переход через экватор был бы для них вторично небезопасен. Им была сделана гробница на одном из островов Хасуэлл. В назначенный день гробы были привезены вертолётом и с почётным караулом на катере доставлены на остров. Туда прибыли товарищи с Мирного, «Лены» и «Кооперации». На высоком месте острова, на одном из скалистых уступов, из железобетона был сделан ящик, обтянутый красным и чёрным, и плита для закрывания его сверху. По сооружённому настилу гробы вынесли на этот уступ и положили на вечный покой. Накрыли плитой и замуровали. А над их изголовьем была укреплена мраморная мемориальная доска.
 
 26 февраля 1957 г.
 Только все разошлись и в кают-компании остались 5-6 человек, как вбегает кто-то и кричит: «Дом горит!». Выбегаем и видим языки пламени на новом доме лётчиков. Хватаем висящие в кают-компании огнетушители и мчимся к дому. Пламя лишь на крыше, а в самом доме спят ничего не подозревающие обитатели. Поднимаем шум, звенит колокол, и вот уж сбежался весь Мирный. Притащили много огнетушителей, довольно быстро достали уйму вёдер и таскали воду из разных, пока ещё действующих водоёмчиков. Но огонь всё более разгорался, и наши усилия помогли лишь вытащить из дома почти всё ценное, несколько замедлив развязку. В эту ночь стоковые ветры, как назло, разыгрались и раздували пожар. Была опасность, что может загореться соседний дом. Но ветер сносил искры пожара немного в сторону. Правда, защита этого дома была более организованной и эффективной. Приготовили воду, огнетушители, расставили людей. Но главным пожарником, спасшим этот – другой дом, был тот же ветер, который помог гореть первому дому – он не дал искрам попадать на соседний дом. Что же касается людей, то мы действовали довольно неграмотно и, может быть, поэтому не спасли два дома.

СЫН ОБ ОТЦЕ

 – Семён Оскарович (израильский учёный-климатолог), когда у вашего отца Оскара Григорьевича зародился интерес к полярным исследованиям?
 
 – В конце 1936 года отец приехал в Москву, в Центральный институт погоды, где стал работать в должности старшего синоптика, а затем – руководителя группы специальных исследований. К тому времени относится зарождение его интереса к полярным исследованиям, который сохранился в течение всей его последующей научной деятельности. Создание в 1937 году дрейфующей станции «Северный полюс» (СССР) было восторженно встречено многими учёными. Начавшая поступать со станции уникальная информация немедленно подвергалась разностороннему анализу. В условиях почти полного отсутствия каких-либо метеорологических измерений над почти недоступными в то время районами Северного полюса появление здесь регулярных наблюдений, означало новый важный шаг в изучении атмосферы Земли. Опубликованная Оскаром Кричаком в 1937 году статья была посвящена анализу дрейфа станции «Северный полюс» с ветровым режимом в Центральной Арктике.
 В 1940 году по инициативе Оскара Кричака была создана аэрологическая обсерватория в составе Центрального института прогнозов на базе Отдельной воздухоплавательной группы Гражданского воздушного флота, московского пункта радиозондирования в атмосфере в Быкове. Основными средствами этих исследований были свободные аэростаты разных объёмов.

ИЗ ДНЕВНИКА ОСКАРА КРИЧАКА

 3 марта 1957 г.
 2 февраля вышел поезд (санно-тракторный) Аверьянова на Восток. Это тяжелейшее дело из всех, какие выполняли в Антарктиде. Правда, американцы уже открыли почти все свои станции, но на такие расстояния они не ходили. Станция «Восток» будет расположена у геомагнитного полюса. С поездом пошёл вспомогательный отрядик тракторов, который должен был вывезти часть саней на склон ледника. Вечером того же дня пришло сообщение о том, что от выхлопной трубы штурманской машины загорелся балок (домик) укрепленный на ней, и балок, находящийся на прицепе к этой машинные. Пожар удалось ликвидировать, но повреждённые машины возвращаются в Мирный для ремонта.
 
 20 марта 1957 г.
 На «Комсомольской» температуры очень низкие – от 55 до 64 градусов ниже нуля. Моторы тягачей останавливать нельзя, ибо потом их не завести. А ещё двое саней, в том числе с частью продуктов, остались на 125-м километре, и за ними придётся идти. Но лишь после того, как туда забросят необходимое горючее. С заброской же дело крепко осложнилось. Прилетающие туда самолеты Ли-2 испытывают большие трудности. Из-за низких температур снег там не очень рассыпчатый, и лыжи, проваливаясь сквозь тонкий наст, вязнут в снегу. Кроме того, скольжение на таком снегу очень плохое, и пришлось, разжигая паклю, смоченную горючим, немного растопить снег, после чего он замёрз и образовал ледяную площадку. Самолёту очень непросто заруливать на эту площадку и потом с неё взлетать, но пока это единственный способ. Но и при этом бывают поломки лыж. И тянут моторы. Хоть не садись. Пробовали сбрасывать бочки горючего без посадки, но они разбиваются. И всё-таки понемногу летают.
 Задача состоит в том, чтобы поскорее снабдить горючим для доставки оставленных саней (сани были частично оставлены, потому что на вязком снегу тягачи не вытаскивали двух прицепов). Но так как это пока быстро не удаётся сделать, привезённое ранее горючее тягачи почти съели, работая вхолостую на месте. А тут ещё погода часто портится в Мирном. Аверьянов со своим поездом тоже может попасть в такую же ловушку, и его остановили. Он находится на 269-м километре за «Пионерской». Теперь задача организации глубинных станций превратилась в задачу поддержки их на тех местах, где они находятся, План таков: двумя тягачами вернуться на «Пионерскую», взять там побольше горючего и прийти на этот пункт обратно, и здесь Аверьянову зазимовать с ограниченной программой работы. Тягачам вернуться в Мирный. В начале же весны, когда станет немного теплее, продолжить поход, и только тогда работать на условленном месте у геомагнитного полюса. Всё это меняет наши планы, но делать нечего. Это – расплата за поздний переход в Антарктиду, неполноценность тягачей и неэффективность авиации для работы в зимних антарктических условиях.

СЫН ОБ ОТЦЕ

– В 50-х годах участие в антарктической экспедиции было сродни полёту в космос. Каким образом Оскару Григорьевичу удалось принять участие в арктическом походе?
 
 – Учитывая его работы, связанные с дрейфом полярной станции и наблюдения с аэростатов, довольно логично для него было вплотную заинтересоваться и полярными исследованиями. Он возглавил аэрометеорологический отряд второй советской антарктической экспедиции, втянулся в эту тематику и спустя две экспедиции вновь отправился в Антарктиду.

ИЗ ДНЕВНИКА ОСКАРА КРИЧАКА

 13 июня 1957 г.
 Получили сообщение, что на Восток-1 разорвало газогенератор. Такая же авария как была у нас, – вылетело дно, а предохранительный клапан остался невозмутимым и не сработал. Хорошо ещё, что эти генераторы низкого давления и это всё не слишком опасно. Но для нас и то опасно тем что может сорвать работу.
 Пару дней назад оттуда же поступило более серьёзное сообщение. Здоровье двух товарищей стало плохим, и врач ставит вопрос о немедленном их вывозе со станции. Речь идёт о нашем аэрологе Шимановиче и о самом враче Александрове. У первого ослабление сердечной деятельности, гипертония, миокардит. У второго воспаление печени. Проблема вывоза людей – очень сложная. Самолёт может не суметь взлететь оттуда из-за низких температур и тогда к зимующим прибавится ещё 7 человек. Последовало несколько радиотелефонных разговоров, и вновь наступило успокоение.
 
 24 июня 1957 г.
 Несколько дней назад в половине первого ночи, когда я уже собрался спать, ко мне пришли гости – Николай Семенович Беляев, наш врач, и Анатолий Анатольевич Введенский. Я человек общительный и гостям рад в любое время суток. Достал запасы, и мы мило посидели до половины третьего. Уйдя от меня явно в разгорячённом виде, Введенский и Беляев попали на крышу дома лётчиков (7-й дом). В этом нет ничего удивительного, так как ходим на одном уровне с крышами. Догадавшись, где они находятся, они немного расшалились и стали орать в вентиляционные трубы, разбудив весь дом, после чего убежали и назавтра рассказали мне об этом.
 Этим случаем нельзя было не воспользоваться. К тому же я вспомнил, что Введенский пытался меня разыграть, когда меня ссадили с самолёта, и сочинил стих якобы от имени лётчиков. Настал мой час, и я им воспользовался. Был немедленно сочинён стих. Попало это не в бровь, а в глаз. Коля начал вертеть – это, мол, ещё нужно доказать, кто был на крыше. А Толя проявил «спокойствие»: «Пожалуйста, печатайте, я знаю, кто это написал, это Миша Стекольщиков, и тоже в долгу не останусь, такое на него напишу…». А Коля даже возмутился: «Стекольщиков? А я ему ещё руку вправлял! Вот какова благодарность!»

СЫН ОБ ОТЦЕ

 – Антарктиду в те годы называли «кухней погоды». Но было ли известно учёным, какие «блюда» готовятся в ней?

– Нет, кухня была абсолютно неизвестна. Совершенно непонятно было, как там ведут себя воздушные массы, что там происходит. Были опубликованы научные статьи – результаты исследований Антарктиды Оскаром Кричаком и его командой. Они позволили пролить свет на природу антарктического антициклона. В то время было принято считать, что с высоты три-пять километров происходит его перестройка в высотный циклон. Кричаком было доказано существование иной циркуляционной системы над восточной Антарктидой. Но самая главная ценность экспедиции в том, что впервые появилась возможность весь земной шар покрыть сетью наблюдательных станций, проводить глобальный метео-анализ. С этого периода, примерно с 1958 года, и собираются и хранятся глобальные архивы данных. Всё это основали полярники. Они начали вести свои санно-тракторные поезда к Южному полюсу.

В ходе анализа полученных результатов наблюдений вырабатывались новые идеи и подходы к решению задач принципиального характера. Так, Оскаром Кричаком было выдвинуто предложение о создании в Антарктиде системы выносных станций, функционирующих в особо интересные в метеорологическом отношении периоды.

ИЗ ДНЕВНИКА ОСКАРА КРИЧАКА

 17 августа 1957 г.
 Мы с Картрайтом пошли на рацию. Вскоре после нашего прихода ветер вновь начал усиливаться. Все кругом загудело, здание начало трясти так, что с полок посыпались книжки. Чем-то тяжёлым стукнуло домик, стоящий на метеоплощадке, и слегка повредило его. Оказалось, что это была бочка, невесть откуда принесённая (Вася Шляхов сказал, что, наверно, её с «Пионерской» прикатило), и какие-то сани, оказавшиеся стремянкой от самолёта Ил-12. Через некоторое время поступили сведения о том, что ветер начал разрушать нашу башню. Западная её сторона была обшита только одним слоем картонной плиты, причём, с внутренней стороны. С этого направления ветра почти не бывает, и мы несколько были успокоены этим и ждали, пока нанесёт побольше снега у башни, чтобы можно было легче добраться к верху башни и зашить её. Но мы просчитались. Одним из порывов ветра был вырван сначала один щит, потом следующий, а затем начало рвать занавесы, и вырвало оба полотнища. Верхняя половина башни стала свободно продуваемой, и выпуск зондов оказался невозможен.
 Через некоторое время ветер несколько ослаб, и на рацию пробрался Г.И. Матвейчук, начальник базы посёлка Мирный. Мы тоже решили идти домой, но нам было предложено, чтобы нас встречали несколько товарищей с метео. Дошли они вполне благополучно. Но на обратном пути нас было уже четверо, и мы сначала прошли до кают-компании, там прихватили дежурившего по камбузу Рыбакова и уже впятером двинулись дальше. Шли мы, крепко сцепившись руками, на десяти ногах. Мотало нас довольно чувствительно. Иной раз, даже при таком способе хождения, то одного, то другого сбивало с ног, но все крепко держались. Только уже у самого дома пришлось разорваться на две группки, и нас с Рыбаковым свалило и потащило, но здесь уже было не опасно – выкарабкались, и все благополучно ввалились через вышку на крыше в дом.
 Больше всех пострадала авиация. Два самолёта Ли-2 были сорваны со стоянки (это значит, что были разорваны стальные тросы крепления самолётов), и их поволокло. Один самолёт пронесло метров 250 до скалы, на которой стоит передающая станция, уперло хвостом в скалу, и в этом было его спасение. Другой же самолёт понесло мимо передающей (по пути самолёт и порвал кабели), а дальше его понесло к ледяному барьеру в сторону моря. Зацепившись за них, левая нога сломалась, самолёт лёг на левое крыло и сломал консоль – конечную её часть. Его поволокло и дальше, но, видимо, у природы тоже есть элементы совести: в нескольких метрах от обрыва самолёт остановился, буквально в последнюю минуту. Падение с обрыва на ледяной морской припай с высоты в 12-15 метров стоило бы ему жизни.

СЫН ОБ ОТЦЕ

– Что, кроме научных данных, привёз ваш отец в память об Антарктиде?

– Часть дневников была передана нам через возвратившихся ранее полярников, Другую он привёз с собой сам – например, магнитофонные записи (порядка 40 км), которые он сделал с пластинок американца Гордона Картрайта. Среди них и запись «Евгения Онегина» в исполнении певцов «Метрополитен-опера». После приезда он написал письмо в Большой театр: «Я привёз с полюса «Евгения Онегина» – не хотите ли послушать?» Большой театр немедленно откликнулся: этой записи у них не было. Ещё один штрих: когда поплыли назад, то он взял с собой двух пингвинов. Полярники назвали их Ромео и Джульеттой. Прямо с корабля Оскар Григорьевич послал в Московский зоопарк радиограмму, в которой сообщал, что везёт им в подарок пингвинов. Московский зоопарк охотно принял этот подарок. Но, к сожалению, климат и воздух Москвы не подходит для пингвинов, которые не приспособлены к жизни в загрязнённых условиях города. Вскоре пингвины умерли. И только после смерти выяснилось, что они оба были Джульеттами.

ИЗ ДНЕВНИКА ОСКАРА КРИЧАКА

 26 августа 1957 г.
 Я отвлёк Картрайта, а тем временем был установлен торт и зажжены 48 свечей, по количеству стукнувших юбиляру лет. Картрайт, конечно, обалдел, увидя это, и надо сказать, что зрелище было эффектным. Торт, изображавший часть глобуса с Антарктидой в центре и кусочками Южной Америки, Африки и Австралии, вокруг которого светилось 48 огней, был великолепен. На нём была надпись «HAPPY BIRTHDAY!» с цифрой 48 на Антарктиде. Диаметр торта 40 см. Вечер прошёл очень весело.

К нам собираются австралийцы. Они летят с Моусона на их станцию Дэйвис, которая находится на полпути к нам, и они выразили желание посетить нас. Но погода не очень способствует этому. Один раз они уже возвращались с Дэйвиса обратно в Моусон. А теперь уже третьи сутки сидят вновь в Дэйвисе и «ждут погоды».
 В 16 час. 25 мин. над Мирным показалась красная небольшая машина. Я подумал, что это наш Ан-2, который улетел на остров, но вскоре заметил, что это моноплан, в отличии от «Аннушки», которая имеет две плоскости. Это были австралийцы. Через несколько минут на наш аэродром приземлился этот небольшой самолёт «Бивер», изготовленный канадской фирмой «Хевиленд». К нам прилетели начальник австралийской антарктической экспедиции д-р Кит Мазер и два его спутника – геофизик-сейсмолог Джим Гудспит и пилот Питер Клеменс. Пробыли они в Мирном до 10 сентября, хотя хотели пробыть только пару дней.
 10-го гости улетели, хотя в Мирном погода была довольно сложная. Но они хорошо информированы о том, что их ждёт в пути, и смело решили лететь. Четыре часа мы следили за их полётом, и когда они, пролетев весь маршрут от Мирного до Дэйвиса над облаками, уже у самого конца маршрута увидели землю и пошли на посадку, они с воздуха прислали особый привет «тем двум прогнозистам – Картрайту и маэстро Оскару». Я думал, что «маэстро» относится к моему участи. В «Сосульке», но Картрайт говорит, что это относится к мастерству в прогнозах. Что ж, старались!

СЫН ОБ ОТЦЕ

– Что рассказали полярники о последних часах жизни Оскара Кричака?

– Надо сказать, что исследователи Антарктиды учились на ходу. К сожалению, эта учёба не обошлась без жертв. Домики Мирного, например, поставили там, где их заносило снегом. Всё глубже и глубже они погружались в него. И в конце концов оказались внизу, на дне. Когда начался пожар, то восемь полярников, живших в этом доме, в том числе и мой отец, не смогли открыть двери, заваленные снегом. Был ещё выход через крышу, и ещё один – туннель в аэрологической башне, с которой они запускали радиозонды. Но и крыша была занесена. Полярники считали, что их спасёт туннель… Когда начался пожар, то один, самый молодой и сильный из них бросился туда, но и там уже был углекислый газ.

Это случилось 2 августа 1960 года. Вернулись люди с выносных станций. Создание станций – инициатива отца. Он считал, что, если появятся данные не с одной станции, а с нескольких, это будет серьёзный прорыв. И вот полярники вернулись. Они привезли с собой всё оборудование, перетаскивали его… Я думаю, что очень устали. По-настоящему, очень устали. Что именно случилось потом? Трудно сказать. Был сильный ветер, пурга… Ветер порядка 40 метров в секунду, просто сшибает с ног.
 Дежурный электрической станции посмотрел на приборы, следящие за состоянием электричества во всём посёлке, и заметил, что в домике метеорологов что-то не в порядке. Он позвонил. Оскар Григорьевич снял трубку. Дежурный сказал: «Что-то не так у вас со светом!» Оскар Григорьевич ответил: «Сейчас пойду, посмотрю». И после этого дежурный услышал ещё одно слово: то ли «горит», то ли «горим».
 
 Оскара Григорьевича Кричака и восемь его товарищей похоронили на острове Хасуэлл. Это у самой кромки Антарктиды. А через некоторое время моя сестра в составе морской антарктической экспедиции посетила этот остров. И побывала на могиле отца.

Ян Топоровский