В своё время я собирал информацию о Хае Ципоре (Ципе) Пинес, которая родилась в Могилёве в 1844 г. и оставила свой яркий след в развитие Иерусалима в конце 19 – начале 20 вв. Рассказ о ней достоин отдельного повествования. Но в данном случае хотел бы подробнее осветить связь с Землей Израиля нескольких её близких родственников, раввина из Шклова Гилеля Ривлина и двух богатых могилёвских купцов и благотворителей 19 в. Шмариягу Цукермана и Шмариягу Лурия.

Гилель Ривлин был дедом Хаи Ципы по материнской линии и одним из основателей и руководителей ашкеназского поселения в Иерусалиме (в последнее время историки оспаривают его первенство).

Борух Бер-Залманов Заходер (1848-1905), сам себя именовавший Борисом Ивановичем, был первым казённым раввином Нижнего Новгорода с 1874 года.
«Раввин Борух Заходер – из мещанской семьи, уроженец города Шклов Могилёвской губернии в Белоруссии, – рассказывает Борис Пудалов, руководитель Комитета по делам архивов Нижегородской области. – Окончив раввинскую школу, надеялся поступить в университет. Но для этого требовалось принятие православия. Он отказался. Стал работать частным поверенным, то есть юрисконсультом у богатых купцов. В этом качестве нижегородская еврейская община обратила на него внимание».

В нашем городе есть разные еврейские семьи: фамилии некоторых хорошо известны всем нижегородцам, других мало кто знает. Жизнь семьи Тамарчак была тесно связана с синагогой, поэтому их знала лишь община. Но зато здесь Тамарчаки, не удостоившиеся упоминаний в списках знаменитостей, пользовались абсолютным авторитетом. А положил начало этому авторитету (как, впрочем, и семейному клану в Нижнем) Хаим бен-Моше – «Тамарчак Первый». Это его окладистую бороду и мудрый взгляд чуть печальных глаз видит читатель в книге «Евреи в Нижнем Новгороде», на репродукции с фотографии М.П. Дмитриева из семейного альбома.

Знание приходило постепенно.

Отчётливо помню морозный декабрьский вечер 1969 года в Горьком. Мне семь лет. Непривычный к таким холодам, я кутался в зимнее пальтишко, хныкал и уговаривал бабушку идти домой быстрее. А бабушка, посмеиваясь, отвечала:
– Разве можно так бояться мороза? Ты ведь «старый николаевский солдат»!
Я шёл и размышлял: «Солдат – это хорошо, приятно». «Николаевский» по незнанию пропустил мимо ушей. Но почему «старый»? Ведь мне же всего семь, и совсем не старый. «Старый» – это дедушка, но он болеет, ходит с трудом, и у него спросить не получится…