Нелли Пехотник - Глинер — жительница Ашдода, репатриантка из бывшего СССР. Мы поговорили с ней о её детстве в Тульчине, которое она никогда не забудет, об её отважных предках, прошедших Великую Отечественную войну и Холокост, о том, с какими ужасами родным Нелли пришлось столкнуться в период уничтожения евреев в оккупированной румынами части Украины и голодного послевоенного времени, и какие трудности ждали её семью после переезда в Израиль. Возможно, кому-то пригодится бесценный опыт нашей героини и её близких — настоящий пример еврейской силы, смелости, мужества и стойкости. Когда люди, несмотря на все, выпавшие на их долю трагические испытания судьбы, сохранили свою любовь, веру и желание жить.
***
О Тульчине. Лагерь «Мёртвая петля» и побег из него
В Тульчине, с 1922-го года, проживали мои родные и близкие — бабушка с тремя детьми и мужем. Когда дедушка с бабушкой поженились, то сразу переехали в Тульчин и поселились в двухэтажном доме, недалеко от бывшей швейной фабрики, можно сказать, создав в этом городе родовое гнездо. Там у них и родилось трое детей. До сих пор помню любимый, солнечный городок моего детства, где гостила в тёплом, гостеприимном доме моих дедушки и бабушки. Эти воспоминания – всегда со мной и греют меня всю жизнь. Мой дедушка, мамин папа Меер Беркович Гутарц (1902 — 1977), родился в селе Вороновица (ныне — Винницой области), являлся участником Великой Отечественной войны, красноармейцем 93-й танковой бригады. 16 марта 1945 года — был награждён медалью «За отвагу». В мирной жизни он работал мужским парикмахером, весь Тульчин его знал, очень любил и приходил к нему на качественную стрижку.
Моя бабушка, мамина мама — Пироговская-Гутарц Лея Срулевна (Израильевна) (1901 – 1981), родилась и до замужества проживала в местечке Шпиков (ныне – Винницкой области), была домохозяйкой. В 1923-м году у них родилась старшая дочка Татьяна, в 1927 году – дочка Софья (моя мама) и в 1937 году – сын Борис. Когда началась война, в первые её дни, первым призывом, дедушку сразу призвали на фронт. Его отправной точкой стала Хацапетовка – там формировалась танковая часть. Меер Беркович начал служить в её составе, прошёл весь долгий фронтовой путь, дойдя до Польши. В 1945-м году дедушка вернулся в Тульчин. Бабушка во время оккупации находилась в Тульчине, и как все оставшиеся там евреи, попала сначала в гетто, а потом, с тремя детьми (Таней, Соней и Борей) её отправили в лагерь «Мёртвая петля» в Печёре. И там она прошла все те же ужасы, что и остальные заключенные — голод, холод, лишения, смерти, побои, унижения, нечеловеческие условия существования. До сих пор помню у неё на спине многочисленные отметины побоев, в виде звёздочек от нагайки. Эти шрамы остались с ней на всю жизнь. В лагере, со своими тремя детьми, они находились до конца 1943 года. А потом, ей с младшим сыном и средней дочкой, удалось бежать. До сих пор мне неизвестно, бежали ли они сами или, может были люди, которые им в этом помогли. А бабушкина старшая дочка Татьяна оставалась на работах у румын. И была договоренность, что, если им удастся убежать, она последует за ними, понимая, где её родные будут прятаться. Моя тётя Таня, старшая дочка мамы, так и поступила, самостоятельно добираясь до села Мурафы в Шаргородском районе, также находящееся под оккупацией румын. Там, в двухэтажном доме, заботливо построенном своими руками, проживала бабушкина старшая сестра. И беглецы отправились к ней, в гетто, проделав невероятно сложный путь, где и находились до окончания войны. В нашей семье, долгие годы, об этом никто и ничего не говорил. Просто мама Соня рассказывала, что они были в лагере. Ей на момент попадания в «Мёртвую петлю» исполнилось 14 лет, а её сестра Таня тогда только окончила школу, была очень грамотная. Обе девочки поначалу пробирались в сёла, чтобы попросить еды и не только перебить жуткий голод самим, но и принести что-то назад, в лагерь, остававшимся там маме и младшему братику Боре, чтобы они не умерли от голода.
Спасло умение вязать
А как они это делали, как выпрашивали крохи еды в соседних сёлах с огромным риском для жизни?! Дело в том, что моя мама Соня и тётя Таня умели прекрасно вязать, шить, вышивать, были настоящими рукодельницами. И они вязали и обменивали вещи на еду, так они и выживали. Мой папа, военный связист Глинер Самуил Айзикович (1918 – 2008), будущий муж Сони — тоже прошёл огромный фронтовой путь, всю войну и тоже нечасто рассказывал о войне. Только говорил, что, если бы не было той войны, мы бы не знали, как люди живут в Европе. А папа прошёл Румынию, Австрию и привёз оттуда домой очень много открыток с видами городов, у него собралась большая коллекция, которую я потом безответственно раздарила во дворе мальчишкам! (смеётся). Папино детство связано с Белоруссией, а в Смоленске он закончил техникум связи.
Победа в Великой Отечественной войне, уничтоженное жильё
Но вернёмся в наши края. В 1945-м году, мой дедушка Меер Беркович Гутарц пришёл с фронта в Тульчин, где встретился с женой и детьми, после всех трагических испытаний, выпавших на их долю. Но они обнаружили, что их любимый дом со всем имуществом разбомбили, жить им было негде. Между тем, в те годы наблюдалось небывалое единение людей, все помогали друг другу. И, какое-то время, благодаря милосердию их соседей, они жили в Тульчине, перебивались у друзей — знакомых.
Переезд в Биробиджан
Наконец, дедушка с бабушкой, поняв, что нового жилья от государства им ждать нет смысла, с детьми, в декабре 1946-го года уехали в Биробиджан, в поисках лучшей жизни. После долгой и трудной дороги до места – поселились в столице Еврейской автономной области, в деревянном доме. Знаю это не понаслышке, потому что все родственники моего отца были переселенцами в Биробиджане, и когда они рассказывали о своих жилищах, то там были не каменные белые дома, как в Тульчине («каменки»), а именно деревянные. А до этого, моя тётя Таня, мамина старшая дочка, в 1946-м году в Тульчине, вышла замуж за фронтовика Зальцмана Исаака Львовича (1916-1973), который прошёл войну, с 1939 года по 1945 год, закончив свой военный путь в Берлине. Они поженились, и вся их семья тоже уехала в Биробиджан. К нам, на Дальнем Востоке, также присоединились мои дедушка и бабушка со стороны отца. Танин муж на новом месте устроился работать диспетчером на железную дорогу, а Таня — на железную дорогу кассиром. Моя мама Соня работала в Биробиджанской поликлинике, в регистратуре. А мой дядя Боря, которому на тот момент исполнилось уже 9 лет, отправился в городскую школу. В 1947 году мой папа — лейтенант, инженер секретного отдела связи, был назначен Биробиджанским военкоматом — связистом. Я родилась в Биробиджане в 1949-м году, и далее мы жили в Комсомольске-на-Амуре, где отец трудился старшим техником воинской части. А в 1950-м году он неожиданно получил приказ об увольнении. Между строк читалось, что, мол, евреям нечего делать на этих должностях. Видимо, это из-за того, что кто-то из наших дальних родственников переехал жить в США. Работы у отца не было, а он до этого проделал огромный путь и невероятно расстроился, что его уволили, всем нам и ему оказалось очень больно это принять и понять. И в 50-х годах наша семья решила вернуться в Тульчин.
Возвращение в Тульчин, тяжёлая послевоенная жизнь на новом месте
Родители мамы, мои дедушка и бабушка Гутарцы, другие наши родственники, вернувшись из Биробиджана, поселились в тульчинском бараке на ул. Ленина, где проживало ещё 8 семей, из них – только две семьи были русские, остальные – еврейские. Барак располагался напротив центрального тульчинского рынка. У бабушки, в стенах барака находилась однокомнатная квартира с русской печкой по центру, а в уголке комнатки мои предприимчивые родные соорудили место для приготовления еды на керосинке. И, получается, что в этой маленькой комнате оказалась и я, с мамой и папой. Отец стал искать работу, в Тульчине он найти её не смог и поехал в Винницу, устроился начальником смены на Винницкой телеграфной телефонной станции. И с 1951-го года наша семья уже проживала там. Но все остальные наши близкие — бабушка, дедушка, тётя, ребёнок и муж тёти – все вместе, ещё долгое время проживали в этом бараке на ул. Ленина. В лишь 1953-м году тётя получила от государства новую квартиру в Тульчине, на ул. Островского. Существовали все тогда все очень тяжело, голодное, послевоенное время, воду носили коромыслом. Дедушка продолжал трудиться в Тульчине — парикмахером, бабушка вела домашнее хозяйство. Моя тётя Таня работала на городской швейной фабрике, а её муж – на обувной.
Мой замечательный дядя Борис Гутарц
В 1956-м году моему дяде Боре Гутарцу, который закончил школу в Тульчине, исполнилось 18 лет. В классе он учился с красавицей Лизой Флейшман (Мыльниковой), бывшей узницей лагеря «Мёртвая петля». И у них была такая пламенная любовь, что в 1956-м году они поженились. Столько лет прошло, а я до сих пор помню эту роскошную пару. Это была настоящая еврейская свадьба, по всем традициям! Потом у них родился первенец. Лиза Флейшман жила в Тульчине с мамой, двумя братьями и сестрой. К сожалению, через какое-то время, мой дядя Борис заболел лейкемией и умер в весьма молодом возрасте, оставив Лизу вдовой. Родные пытались его спасти, как могли, возили ко всем, самым лучшим врачам, но страшная болезнь оказалась сильнее. А Елизавета Флейшман (Гутарц) – уехала в Москву, снова вышла замуж и стала Мыльниковой. Сейчас она живёт в Зеленограде и активно участвует в жизни Московской общественной организации евреев — бывших узников гетто и концлагерей, под руководством О.Е. Мортковича, передавая молодому поколению урок, который ни в коем случае нельзя забывать. Вот так и сложилась наша послевоенная жизнь.
О себе
Я закончила школу, Винницкий техникум связи и с 16 лет работала на телеграфной телефонной станции, сначала телеграфисткой, потом — инженером по обслуживанию автоматической телефонной станции. На том предприятии я отработала 25 лет, делала успехи, росла по карьерной лестнице. Мы с мужем и дочкой, из тесной «двушки», где жили с родителями, переехали в более просторную квартиру с ремонтом, жизнь потихоньку стала налаживаться.
Репатриация в Израиль, трудности адаптации
А в девяностых годах прошлого века, как помнят многие, евреи из России и стран бывшего СССР стали массово уезжать в Израиль. И мы также, совершенно неожиданно, получили разрешение на въезд. Повторюсь, это случилось в тот момент, когда наш быт в Виннице стал значительно улучшаться. Отец с моей сестрой остался в Украине, а мы с родителями мужа уехали, со слезами на глазах. Абсорбция наша в Израиле тоже была весьма нелёгкой – вместо налаженной жизни в Виннице, нас в еврейском государстве ожидали ограничения, не обустроенность, языковой барьер, много нового и непонятного, но мы не сдавались. А ещё, после приземления в Израиле, не получили наш багаж и ждали его из Румынии в течение трёх месяцев! И были, фактически, «голые и босые». За окном стоял сентябрь, тогда как раз начались еврейские праздники, а вместе с ними и проливные дожди. В те же годы в Израиль случился страшный наплыв репатриантов — самолёты за самолётами. К тому же, тут следует вспомнить и про Иракскую войну 1991 года – всё это нас пугало и казалось непривычным.
Все дороги ведут в Ашдод. Советы новым репатриантам
Сначала мы отправились в ульпан, а наша дочка пошла в школу, в конце получив аттестат о завершении учёбы. Нам помогли снять трёхкомнатную квартиру. В ней, без отопления, было очень холодно. Муж прозанимался месяц в ульпане и бросил, ему было тяжело. И стал искать работу, устроился на завод, где усердно «вкалывал» по 8-9 часов в смену. Я окончила ульпан и начала работать. Сначала это была швейная мастерская, потом – уборка на предприятии, а затем мои 15 лет прошли на электронном заводе в Ришон-ле-Ционе, где я проработала до выхода на пенсию. Одним словом, наш переезд в Израиль не был лёгким, мы столкнулись здесь с массой сложностей. Но выстояли, со всем справились. Сегодня моя дочка работает, внук служит. Почему мы выбрали именно Ашдод? Так получилось. У родителей моего мужа Бориса в Ашдоде жили знакомые. Мы с ним хотели остаться в Тель-Авиве, но мои свёкр и свекровь настаивали только на Ашдоде, хотя все говорили, что в крупном городе у нас больше возможностей. Несмотря на все испытания, мы уже 35 лет живём на юге страны. Каждый раз, заново проходим все сложности многочисленных войн и благодарим за всё Всевышнего! Мы – счастливы, это – наша страна! Нынешним новым репатриантам советую не бояться трудностей, проблем, они — преодолимы, и вам здесь открыты все двери…
Автор благодарит за помощь в подготовке данной публикации жителя Израиля, Тульчинского краеведа Эдуарда Краснера, а также Леонида Тёрушкина — историка, заведующего Архивом Центра «Холокост».
Яна Любарская
Фото из Архива Нелли Пехотник-Глинер.
