Литературная гостиная

Фото Эстер Эпштейн.Посвящается моей девочке, как и всё, что я делаю…

Она стояла в больничном  дворе. Пустынном. На сквозняке. Мартовский снег оседал черноватыми пористыми горками и таял. Остатки льда мутно блестели. Болезненное, хилое солнце шарило по углам двора, выворачивало размокшие фантики, окурки и другой мусор. Она пыталась отдышаться, перевести мысли на что-то мирное и успокаивающее. Хотя бы на этот знакомый запах супа, – такой же, как в детском саду. Давно. Далеко.

Борис Нисневич.Калининградский журналист и писатель Борис Нисневич постоянный автор журнала «Мишпоха». Мы предлагаем Вашему вниманию его новый рассказ «Капоня».

Еврейско-комсомольской называли в Двинском горторге – то ли в шутку, то ли с издёвкой – комплексную бригаду строителей: столяров, штукатуров-маляров, каменщиков и плотников. Комсомольцев среди них не было – всем  было около пятидесяти и выше. Еврей только один – бригадир Захар Коган. Горбоносый, картавый маляр Миша Шустер по документам проходил украинцем. Остальные сябры-белорусы – проявляли себя настоящими товарищами во всех делах.

Нина Орлова.На рассвете 3 июля их оглушил громкий стук по наглухо закрытым на ночь ставням.

– Адчыняй, – закричали и повторили потом. – Открывай!

Пока перепуганный Майзель шаркал подкашивающимися ногами к двери, полицаи её выбили. Вломились внутрь.

– На выход. Ничего с собой не брать. Надеть самое лучшее!

 Участковый пристав Околотников был вне себя. Третье ограбление в Гранд-отеле. И всего-то за полгода. Никогда прежде такого не было. И не какую-то там безделушку взяли. Почистили самого генерала Фролова. Ночью вынесли из покоев саквояж, и в нём было немного немало 240 тысяч рублей.
Околотников стал считать, за сколько же лет он сможет заработать такие деньги. Но цифры лихорадочно бегали в голове и путались. Огромная сумма…

Валерий Гринберг.Валеры нет с нами уже два года. Для кого-то он известный писатель Зеленогорский, а для меня Валера Гринберг. Такой, каким я его знал в Витебске: книжник, эрудит и сквернослов.
Пусть будет его душа вплетена в вечный узел жизни.