Валеры нет с нами уже два года. Для кого-то он известный писатель Зеленогорский, а для меня Валера Гринберг. Такой, каким я его знал в Витебске: книжник, эрудит и сквернослов.

Пусть будет его душа вплетена в вечный узел жизни.

У меня не было дедушек и бабушек, их не стало ещё до моего рождения, так бывает.

Моего деда по отцовской линии звали Калмен, он был возчиком, перевозил мебель со своими сыновьями, на своих лошадях, на своём горбу. Есть легенда, что он мог один занести на своей спине рояль на третий этаж. Он почти не учился, в его семье не было раввинов, банкиров и скрипачей, были только биндюжники и сапожники, он был «плохим евреем», пил водку, сквернословил и не соблюдал 613 заповедей.

Когда пришли немцы, он остался в Белостоке, и вся его семья, целых 28 душ, осталась вместе с ним, бежать было некуда, да и никто их не ждал в Америке, на Кубе или Мадагаскаре.

Здесь их история и закончилась, там они остались на вечные времена.

Как всё случилось, я не знаю, немцы и их польские пособники умели уничтожать не только людей, но и улики своих злодеяний.

Мой старший брат был в Белостоке в девяностые годы: ни одного следа, ни одного документа, ни одной плиты.

Я сегодня помяну тебя, Калмен, я помяну сегодня всех своих, от трёхмесячной крошки до столетнего прадеда, все двадцать восемь душ, весь свой народ, которому выпала такая доля.

Многие говорят, что их было не шесть миллионов, многие считают, что печи не могли столько сжечь, я не буду с ними спорить, мне хватит своих двадцати восьми.