Юдель Пэн по праву считается выдающимся еврейским художником. Он родился в Литве, работал в Динабурге, рисовал в Риге и Крейцбурге (ныне Крустпилс). Таким образом, он прожил в Литве и Латвии почти 35 лет, из них 20 лет – в Латвии. Всё это не могло не сказаться на его творчестве и формировании мировоззрения. Именно эти, с 1854 по 1896 гг., мало исследованы. Этому периоду посвящено только несколько статей в периодике в основном довоенного времени. Авторы послевоенных работ исследуют его творчество в ХХ веке. Но их мало интересует личность человека, его повседневная жизнь. О годах, прожитых на территории современных Литвы и Латвии можно узнать из автобиографии Ю. Пэна, написанной на идиш в 1924 г.

Родился Юдель Пэн в 1854 г. в Ново-Александровске (ныне Зарасай) Ковенской губернии на ул. Шалупки (теперь ул. Рижская).  Пэн (Пен) Юрий (Юдель, Иегуда) Моисеевич (Мовшевич) – таково его полное имя. При рождении ему дали имя Юдель, что на иврите звучит как Иегуда. В анкетах советского времени он называл себя Юрием Моисеевичем. На идиш «пэн» – обозначает «перо». Возможно, кто-то из предков был грамотным человеком.
Отец художника, мещанин Пэн Моисей (Мовша) Гиршевич, ведал делами местного кагала (еврейской общины). По воспоминаниям сына, это был бедный, добрый человек; имел еврейское образование. Но знал и русский язык.
Для матери художника – Рывы (Цыпы) Ципейры Абрамовны – это был второй брак. Почему распался первый брак, неизвестно.
Главным и единственным богатством бедной еврейской семьи были 10 детей. Юдель был младшим. Когда умер отец, ему было чуть более 4 лет.
В возрасте пяти лет мальчика отправили учиться в хедер. После хедера Ю. Пэн обучался в Талмуд-Торе, традиционной еврейской религиозной школе, а затем в приходском училище, где обучение велось на русском языке. Однако училище пришлось оставить: во-первых, оно было платным (несколько рублей в год), во-вторых, не было сапог и приличного сюртука. Недолго посещал Юдель ешиву.
Свою автобиографию, написанную на идиш, он назвал «Воспоминания человека, занимающегося искусством».  О своём рождении автор пишет с большим юмором:
«Я не знаю точно, когда родился, даже мама не знала».
Звучит вполне правдоподобно в семье, где было десять детей. Ориентиром, во-первых, была соседка Ента, у которой  в  тот год  родилась овца. Во-вторых, в это же время была холера, которую Бог заменил на голод. Правда, Ю. Пэн подчёркивает, что голодали все годы, но год его рождения  выдался особенно голодным.
О своей семье он пишет, что в доме всё было заложено или продано. Чтобы не умереть с голода, мать торговала водкой. И хотя она имела патент, в дом часто «случайно» захаживал урядник. Он устраивал обыск и забирал остатки водки.
«Ужас охватывал наш дом».
Конечно, после смерти отца, положение в семье Пэн было исключительно тяжёлым, в доме не всегда был хлеб. Обычно по вечерам дети спрашивали:
«Есть ли у нас хлеб?»
Если он был, то это было очень хорошо, о большем мечтать не приходилось. Однажды, как вспоминал
Ю. Пэн, он играл в городки на площади и нашёл пятачок. Дети купили сырников и хлеба. Устроили пир в укромном местечке, чтобы никто не мог помешать необычному счастью(!) Ю. Пэн не очень любил рассказывать о своём детстве, возможно, стеснялся горькой бедности.
С юмором и горечью будущий художник описывает учёбу в хедере. Учителем был бедный ребе, чья жена – ребецн зимой торговала гусиными потрохами, а также дровами. Кроме того, она готовила гороховые блины и продавала их детям. Ученики выстраивались в очередь за большими горячими блинами, которые стоили грош за штуку. Однажды Юдель стал в очередь рано утром. Ребецен открыла кадку с тестом, а там оказалась мышь. Однако хозяйка не растерялась: отодвинула тесто и выбросила мышь прочь.
«Несмотря на это, запах ударил в нос, аппетит разыгрался, а мышь забылась», – вспоминал Юдель.
О взаимоотношениях в семье между ребе и ребецн мальчик пишет кратко:
«Она имела слово», подчёркивая, что муж зависел от жены.
Ребята не только учились, но и играли, например, в солдаты. Юделя часто выбирали царём, так как, по мнению мальчика, во-первых, он был самым красивым, во-вторых, последние слова молитвы надо было громко кричать. И тот, кто кричал громче всех, становился царём. Для большего подобия «царь» должен был заправить пейсы за уши. Правда, однажды какой-то мальчик кричал громче других. Юдель дал «будущему царю» под глаз. Тот упал и стал кричать, что ему выбили глаз. Испугавшись, Ю. Пэн убежал из хедера. Поймали, привели обратно, привязали к столу, оставив двух учеников охранять виновного. Ребе ушёл молиться. Голодные охранники пошли в огород за огурцами, а Юдель сбежал.
Утром бывший «царь» предстал перед законом. Ребе сказал ребёнку:
«Ну-ка, Самсон-силач, подойди ко мне».
Ребе собрался наказать ребёнка розгами, но неожиданно вмешалась ребецен; схватив мужа за руку: «Что ты хочешь от него, он сирота и слабый ребёнок». Так Юдель избежал наказания, но был «свергнут с царского трона». Возможно, ребецен пожалела мальчика, так как он ей помогал качать детей, носил воду для полива. В конце концов, Юдель уговорил маму перевести его в другой хедер. Маме он объяснил, что ему нужен лучший учитель.
Но и в другом хедере ребе был также беден, а учеников поколачивал. Юдель писал, что во вторник ребецен торговала на базаре, а ребе помогал. Ребята оставались в хедере одни. Как-то прибежали ученики из соседнего хедера, сказав, что сегодня праздник. Конечно, «прилежные» ученики разбежались. Ребе застал мальчиков во дворе, побил их. Правда, Юдель отмечает, что в хедере было разное отношение к бедным и богатым. Так, мальчика из богатой семьи пороли не так как бедняка. Для богатого ребёнка поставили скамейку, положили подушки, ребе, дав ему пару шлепков, дал ему запить водой, чтобы ребёнок не испугался.
«Отношение к этому богатому мальчику нас задело».
Порке подвергался и старший брат Юделя, который тоже учился в этом хедере. Как обычно, провинившегося ученика ребе клал себе на колени и порол. Старший брат, не выдержав, сунул иголку в подушку, на которой сидел ребе. Неожиданно ребе от боли так закричал, что брат со страха  отлетел к стенке. Эта история стала известна в городе, и все смеялись над раввином. В конце концов, мать забрала Юделя из хедера. Причина была связана не столько с этим случаем, сколько в том, что нечем было платить. Его перевели в Талмуд-Тору (иешиву).
Способности рисовать у мальчика проявились очень рано. Вот как описывает Ю. Пэн свою страсть к рисованию в хедере:
«В хедере я с большим рвением принялся рисовать. Вскоре нашёлся мальчик, родом из Ковно (Каунас), он гостил здесь у дедушки. Этот паренёк крал деньги и покупал у меня портреты, платя три-четыре копейки за штуку. Я ожил, имея возможность купить бумагу и карандаши. Рисовал я свои портреты только в профиль, так как в анфас ещё не умел. Губы и щёки делал красными, глаза – голубыми. Объяснялось это тем, что я достал красно-синий карандаш. А рисовать в профиль я начал вот почему: у матери в буфете я нашёл пустую пачку от цикория. На пачке был штамп,… на нём был изображён портрет императора Франца-Иосифа. И начал рисовать потрет».
Мальчик был в восторге от своей работы. Юдель показал рисунок другу. Друг продемонстрировал Юделю географическую карту, уверяя, что сам нарисовал. Ю. Пэна поразили акварельные краски, с помощью которых можно было изображать горы и моря.
Началом творчества художника стал рисунок, где изображена дочь учителя, несущая воду на коромыслах. Юдель изображал своих друзей и, в особенности, ребе – в минуты покоя, умиротворённости или в гневе на своих нерадивых учеников. Изображал с юмором, иногда с изрядной долей сарказма, за что бывал нещадно бит палкой по рукам.  В то же время Ципейра Абрамовна отрицательно относилась к портретам сына, называя их идолами. Иногда мама поколачивала его.
Занимался Юдель резьбой и для синагогальных витражей. Рисовал портреты царя и продавал их за шесть пуговиц, а потом пытался продать пуговицы за одну копейку. Правда, последнее действие случалось очень редко. Однажды он решил нарисовать большой портрет царя. Бумагу взял в долг у местного лавочника. Нарисовал царя в красном мундире, при синей ленте, медалях, орденах, синих брюках. Таков был плод фантазии подростка. Продать портрет не удавалось, так как среди знакомых не было состоятельных сверстников. Разыграли в лотерею, за участие в которой надо было платить. В результате будущий художник получил 15 копеек. Об этом эпизоде он написал:
«Я почувствовал себя Ротшильдом».
Вскоре об этом стало известно в городе. Удалось получить заказ на оформление титульного листа книги, заработав 15 копеек.
На счастье, в Зарасае проживал еврей, чей зять был «большим» художником в Динабурге. Выяснилась, что этот художник-живописец был маляром, который оформлял вывески, стены, паркеты, полы. Так, динабургский маляр через своего родственника уговорил Ципейру Абрамовну привезти к нему сына. Конечно, мать охотно согласилась, т.к. в доме все голодали. В августе 1867 г. в возрасте 13 лет Ю. Пэн оказался в Динабурге. От матери Юдель получил одну копейку, а за проезд на телеге пришлось заплатить 15 коп.
Каков был Динабург, каковы евреи этого города в воспоминаниях Ю. Пэна? Художник-живописец или просто маляр оказался фанатиком-хасидом. Неглупый малый, но очень привередлив. Он был не против выпить, любил поесть, требовал, чтобы для него готовили отдельно. Новый ученик отмечает, что его учитель был честным человеком, жертвовал больным, к которым относился с сочувствием. После обеда он любил прилечь на диван, причём злился, если кто-то проходил мимо, и бурчал:
«Чертей носит кругом. Чуть я прилёг, чтобы разобраться, не болят ли кости, так от этих ... места не нахожу».
Жена художника была некрасива, подслеповата, но остра на язык. В семье были две дочери: старшая – немолода и дурна собой, а вот младшая – хорошенькая девочка лет двенадцати, умная и жизнерадостная.
А вот краткая характеристика мальчика самого себя:
«Я – миснагед, не любил кушать, если кто-то смотрел на меня. Опасался каждого, у кого замечал неприятное лицо».
Приехав в Динабург, Юдель не застал хозяина дома. Его жена, узнав, для чего прибыл мальчик, предложила ему простоквашу и хлеб. Мальчик отказался от еды, говоря, что сыт, хотя на самом деле был голодным. Но ребёнок не мог есть в присутствии чужих. К вечеру пришёл мастер. За ужином подросток ничего не ел. Мастер посмотрел, что мальчик не ест, и как он держит ложку, и как кладёт её в тарелку, он так закричал, что ложка выпала из рук ребёнка. Так продолжалось два дня, а на третий день, купив булку, Юдель ушёл пешком домой, ничего не сказав об этом хозяину. Таково было первое знакомство будущего художника с Динабургом. Конечно, для 13-летнего застенчивого, домашнего мальчика чужой и большой город, чужой дом, без родных и близких оказался слишком большим и страшным.
Ночью мальчик добрался до родного дома. Мама спросила, что случилось, что так плохо выглядишь. Юдель дал волю слезам. Мать сказала:
«Не бойся. Больше никуда не поедешь. На пропитание хватит, если таковое будет  для всех».
После возвращения в родной город мальчик вновь рисовал царей и казаков. В хедер он больше не ходил. Брат по вечерам брал его в синагогу, где находилась ешива (ешибот). Учился нехотя. Зимой в синагоге было холодно, учащиеся в печке пекли картошку. Служка подворовывал у детей картошку, а ребята отбирали у него свечки, которые он должен был зажигать в память об умерших. Иногда Ю. Пэну удавалось продать картину. За вырученные деньги он покупал горшочки картошки и делился с учениками ешибота.
Но самое интересное было в синагоге в пятницу утром. В этот день школа превращалась в ремесленную мастерскую. В одном углу можно было увидеть полуобнажённого ешиботника, который занимался починкой единственной пары штанов, другой – приводил в порядок свой длинный кафтан, а третий – философским взглядом рассматривал свой сапог, «раскрывший пасть». Но все вместе они мечтали о «днях», когда не будут голодать.
Однажды Ю. Пэн, вернувшись из синагоги, увидел возле дома повозку. Оказывается, маляр из Динабурга не забыл мальчика. Утром в дом к Ципейре Абрамовне пришёл посланец маляра и пригласил её пойти на встречу с приехавшим «живописцем». Она отказывалась идти, но потом согласились. В доме, где остановился маляр, собралось много народу. Все уговаривали мать Юделя отправить мальчика в Динабург на учебу к мастеру. Даст Бог, и Юделю отдадут в невесты меньшую девочку. Конечно, это огромное еврейское счастье для бедной семьи. В конце концов, был составлен договор. Согласно ему, Юдель Пэн должен был жить и работать у мастера 4 года без оплаты. После окончания срока договора мастер должен был выплатить подмастерью 50 руб., а если юноша остался бы у него ещё, то получал бы 100 руб. в год. Так Ю. Пэн вновь оказался в Динабурге.
Всю ночь Ципейра Абрамовна готовила сына к поездке. Надо было перелицевать шапку, подбив её ватой. Но самое главное не было обуви. У старшего брата отобрали сапоги, вложили туда немного соломы. Утром мальчика посадили в сани, накрыли тулупом. Вечером сани прибыли в Динабург, где у Юделя Пена началась новая и трудная жизнь.
Утром мастер куда-то отправился, а подмастерье получил первое задание. Вечером, осмотрев работу, маляр нашёл её не совсем хорошей, добавив, что если мальчик будет прилежнее, то из него получится толк. Хозяин сказал просто:
«Надо из головы выбросить «человечков» и не заниматься «художеством». Художники – это пьяницы, нищие, они либо умирают от чахотки, либо сходят с ума».
Иногда подмастерью приходилось терпеть побои от хозяина за пристрастие «пачкать бумагу».
Маляр уходил на работу рано утром. Подмастерье должен был писать этикетки для аптек с утра, а иногда и до позднего вечера. Единственной отрадой юноши было общение с младшей дочерью хозяина, которое переросло в трогательный роман.
Хозяин пытался ученика превратить в хасида. Вместо того, чтобы гулять со своими сверстниками, Юдель был вынужден посещать синагогу, оставаясь до вечерней молитвы. По субботам юноше приходилось вслух читать религиозные книги хозяину. Правда, тот быстро засыпал, а чтец принимался за рисование вывесок. Постепенно хозяин стал относиться к Юделю, как к родному ребёнку. По праздникам он брал его с собой в синагогу.
Постепенно Пэн стал известным в городе рисовальщиком. У него даже заказывали портреты царя. Конечно, хозяин стал подумывать, как из ученика сделать не только искреннего хасида, но и жениха для своей дочери. Но чтобы стать хасидом, надо было предстать перед очами ребе. Начинающий хасид не должен смотреть в глаза ребе. Но как пишет Ю. Пэн:
«Я так взглянул на него, что он стал избегать моего взгляда».
Видимо, маляр посчитал, что обряд прошёл удачно, да и сам юноша стал вести себя, как хасид.
Каковы же были представления юного хасида в те годы?
«Идя по улице, надо было опустить глаза, чтобы не увлечься женщиной; есть мало, а если была очень вкусная еда, то уходить посреди трапезы… Юноша исхудал, побледнел, что Бог и люди радовались, глядя на меня».
Но, правда, ночью приходилось бороться с любовными наваждениями.
Постепенно подмастерье выполнял наиболее сложные заказы, которые получал от мастера. Мальчик рисовал вывески, окрашивал внутренние и наружные стены домов, а в свободное время увлекался рисованием картинок из книг, делал зарисовки бытовых сцен. Однажды по желанию хозяина нужно было декоративно оживить и украсить холл. Молодой ученик решил к прочим деталям прибавить нарисованные поручни к лестнице, что было сделано очень реально. Принимавший работу хозяин, взявшись за поручни, естественно, потерял равновесие. Тем не менее, ученика не наказал, а, уверовав в его бесспорные способности, выдал гонорар в размере 25 рублей. По тем временам сумма довольно значительная.
Но подмастерье мечтал стать художником. Как-то маляр познакомил его с художником из Ковно Моисеем Ковенским. Хозяин говорил, что этот художник хоть и много работает, но постоянно беден. А то и просто сидит без хлеба. Ю. Пэн искренне ответил, что «лучше быть в десять раз беднее, но быть таким художником, как он».
Так прошло более восьми лет и всегда голову сверлила мысль: что будет дальше? К тому же он ещё очень плохо говорил по-русски.
В Динабурге Юдель Пэн познакомился со студентами третьего курса Петербургской Академии Художеств М.-Б. Иоффе  и Б. Гиршовичем. Он начал брать уроки рисования у Б. Гиршовича, студента Академии Художеств за 50 копеек в месяц.
Но главное, что по совету Иоффе, юноша навсегда расстался с хозяином. В 1876 г. Ю. Пэн снял комнату в мезонине на третьем этаже и приступил к работе, которая кормила его и давала возможность откладывать на поездку в Петербург для поступления в Академию.
В 1879 г. Юдель Пэн уехал в Санкт-Петербург, добился права на проживание в этом городе, где перебивался случайными заработками. В конце концов, в 1881 г. поступил в Академию и в 1886 г. успешно её окончил. Во время каникул неоднократно посещал Динабург и Зарасай. Наведывался к своей первой любви, но главной любовью становится для него рисование. В Динабурге Ю. Пэн встретил друга по академии – Иоффе.
«Вместе мы прогуливались в своих шапках с золотыми пуговицами. В городе полагали, что я второй Рафаэль. Если не выше», – пишет художник в своей автобиографии.
По окончании Академии в 1886 г. Ю. Пэн вернулся в родную семью в Зарасай, где вновь застал ужасающую бедность. Заказов для художника в захолустном городке не было, и он решил уехать в Динабург, где в это время жил и работал Иоффе. Стали искать заказы, но это им не удавалось. Однажды повезло: один заказчик заказал у Ю. Пэна свой портрет за 25 рублей. Когда портрет был закончен, заказчик нашёл в нём недостатки (белые точки от света) и отказался принять портрет, а самое печальное – отказался заплатить за работу деньги. Пришлось художнику подать в суд, который присудил в пользу Юделя Моисеевича 50 руб.
В 1887 г. Ю. Пэн решил переехать в Ригу, надеясь получить работу в большом городе. Здесь он от знакомых артистов получил совет сблизиться с немцами, которые в целом в эти годы были состоятельными людьми. Вскоре по заказу был создан потрет, который был выставлен в магазине музыкальных инструментов. Как-то этот портрет увидел известный барон Н. Н. Корф.  Барон попросил приказчика магазина передать художнику предложение: не пожелает ли он приехать к нему в имение и писать портреты. Ю. Пэн принял это предложение и переехал в имение графа Н. Корфа в Крейцбург, где провёл около пяти лет.  Правда, художник неоднократно выезжал в Динабург. Здесь он жил в доме Левита на углу улиц Петербургской и Театральной.  В эти годы Ю. Пэн бывал и в Витебске, в частности в имении Здравнево у художника И. Е. Репина. Посетил Ю. Пен и Санкт-Петербург, где 7 марта 1896 г. получил паспорт, дающий право постоянного проживания в столичном городе.
В имении графа Н. Корфа Ю. Пэн писал портреты и этюды. Постоянного жалованья он не получал, но находился на полном иждивении барона. Иногда по распоряжению барона за отдельные работы получал от 100 до 500 рублей. У художника была отдельная комната и мастерская.
Сохранились более 15 работ, художника, созданные в конце ХIХ века. Это соответствует периоду, когда Ю. Пэн жил в Латвии. Хотя не исключено, что некоторые из них были созданы уже в Витебске. Все работы этого периода можно условно разделить на несколько групп. Во-первых, это этюды, среди которых можно отметить «Дом, где я родился», «Улица». Последняя напоминает двинскую улочку.
Самой известной картиной крейцбургского периода является «Портрет баронессы Корф» (1888 г.). В 1889 г. появляются портреты «Девушки в голубом», «Портрет брата художника», «В мастерской художника», «Женский портрет», «Автопортрет» и другие картины. И всё-таки пять лет, проведённых у барона, Ю. Пэн считал потерянными, т.к. писал в основном с фотографий.
Во-вторых, создаются портреты евреев: «Шамес собирает свечи на субботу» («Старик с корзиной»), «Портрет пожилого мужчины в шляпе». Это были предтечи будущих многочисленных еврейских типов, как шадхены, шамесы, магиды, раввины.  Ю. Пэн был религиозным человеком, оставаясь светским художником.
Однажды в имении барона Корфа гостил витебский генерал-губернатор Левашев.   Барон познакомил его со своим имением, а также показал картины, этюды, портреты, написанные Ю. Пэном. Губернатор захотел увидеть художника, зашёл в его комнату, но руки не подал. Это очень обидело Юделя Моисеевича. Через неделю от витебского губернатора пришло письмо, в котором он предлагал художнику переехать в Витебск. Однако живописец не поехал. Через некоторое время пришло второе предложение, от которого Ю. Пэн также отказался. Возможно, это было связано с обидой на генерал-губернатора. Во-вторых, в это время Ю. Пэн уже получил паспорт, позволявший ему жить и работать в Санкт-Петербурге. И всё-таки барон Корф уговорил Юделя поехать в Витебск. На этот раз губернатор тепло принял художника, отвёл в губернаторском доме комнату. Левашев так и не отпустил Ю. Пэна в Санкт-Петербург. Примерно, с 1896 г. начинается витебский период жизни и творчества художника. В Витебске Юдель Моисеевич оставался до конца своей жизни.
Каковы же особенности текста автобиографии художника, каковы его представления и взгляды?
Во-первых, автобиография написана в 1924 г. в Витебске, в условиях, когда художник уже получил известность и твердо «стоял на ногах». В эти годы он не любил рассказывать о бедности своей семьи, о горестях, которые он пережил. Он лишь упоминает о двух братьях, Абе и Лазаре, о которых он говорит, что они были «с положением», т.е. состоятельными людьми. Возможно, другие братья и сёстры не смогли чего-то добиться. Нет никаких сведений о матери. Таким образом, осталась неизвестной судьба большей части семьи. В то же время бедность наложила отпечаток на его творчество. На его картинах в основном изображены бедные люди, преимущественно евреи. Уже будучи известным художником, принимал в свою художественную школу детей из бедных еврейских семей. В то же время ученики, в частности художник С. Гершов, родившийся в Двинске, писал, что учитель одинаково заботливо относился к ученикам, вне зависимости от национальности.
В своей автобиографии Ю. Пэн достаточно подробно описывает своего учителя, маляра из Двинска. Однако он не называет ни его имени, ни фамилии. Возможно, что годы учёбы были горькими. Учитель – хасид, а Ю. Пэн – миснагед. В конце концов, ученику пришлось стать правоверным хасидом.
С другой стороны, в доме у учителя он встретил свою первую любовь. Его отношение к ней им описано с глубокой нежностью. После расставания с юношей девушка долго болела. Возможно, по этой причине Ю. Пэн не захотел назвать фамилию и имя любимой. Не хотелось причинить лишнюю боль семье, где он жил и учился.
В то же время не исключен и социальный аспект такого отношения. Учитель был состоятельным человеком, а ученик – бедняком. В своей автобиографии Ю. Пэн не раз подчёркивает социальную пропасть между богатыми и бедными евреями. Не было принято, чтобы богатый дружил с бедным, юноша из бедной и провинциальной семьи не мог и мечтать жениться на девушке из состоятельной семьи. Описание попыток сватовства (в Санкт-Петербурге) ярко показывают жизнь бедных провинциальных евреев. Главное для них было дать возможность своим детям достичь лучшей жизни. Именно, Юделю Пэну удалось вырваться из горького мира еврейской оседлости.
В Даугавпилсе нет никаких упоминаний о пребывании Ю. Пэна в городе. Вместе с тем, он сообщает, что снимал комнату с мезонином на углу улиц Саулес и Театра. Дальнейшее исследование жизни художника в этом городе поможет историкам, краеведам, местным властям подумать об увековечении памяти еврейского художника, тем самым возвратив его имя Динабургу – Двинску – Даугавпилсу.

Иосиф Рочко,
Даугавпилс (Латвия).