В книге одного из руководителей антифашистского подполья Минского гетто Григория Смоляра “Мстители гетто” есть такие строки: “Много инициативы проявляла в деле обеспечения себя оружием и наша молодежь... Группа Нонки Маркевича (к которой принадлежат Саня Каплинский, Шолом Грингауз, Яша Лапидус и другие) вышла из гетто и при содействии школьных товарищей-белорусов Вити Рудовича и Коли Прищепчика в районе Могилевского шоссе вырыла из земли 540 патронов, пулеметную ленту, 12 оружейных затворов, две гранаты и т.п.” 1.
В начале августа 1941 года семья Грингаузов, как и тысячи других семей минских евреев, была переселена в гетто. Это была большая семья: отец Арон Лейбович, мать Ревекка Абрамовна, сыновья Шолом (1928 года рождения) и Лева (1939 года рождения), дочь Геня (1935 года рождения), две бабушки, братья отца и матери с семьями, сестра отца с семьей.
Начались страшные дни и ночи.
Геня Ароновна Завольнер-Грингауз вспоминает:
“Всех нас переселяют в районы Минского гетто. Маму, папу и нас, троих детей – на улицу Сухую, которая вела на еврейское кладбище (впоследствии эта улица, вымощенная брусчаткой, получила название “Дороги смерти”).
Жизнь в гетто была сплошным адом для всех нас, и детей в том числе. Страх присутствовал постоянно в детских сердцах”.
Шолом Грингауз был одним из мстителей гетто. Когда началась Великая Отечественная война, ему было только тринадцать лет. Шолом успел окончить шесть классов минской школы № 37. Когда в Минском гетто было создано антифашистское подполье, он вошел в подпольную группу Нонки Маркевича и стал одним из самых юных подпольщиков гетто.
Выступая в 2000 году в американском городе Филадельфии на митинге бывших узников гетто, подпольщиков и партизан, член Совета директоров Американской ассоциации евреев из бывшего СССР Савелий Каплинский привел фрагмент из книги Григория Смоляра “Мстители гетто” о деятельности группы Нонки Маркевича, в которую входили Шолом Грингауз и Саня Каплинский: “Оружие и патроны мы передавали через своих белорусских сверстников Любу и Колю Прищепо (точнее, Прищепчиков – Э. И.) надежным людям. Люба и Коля жили возле фабрики имени Тельмана, неподалеку от гетто. Евреи, которые работали, носили с собой оцинкованные банки для баланды, которую немцы давали работающим. В этих банках еду передавали тем, кто оставался в гетто. У меня всегда под остатками солдатской каши, которую я выскребал из недоеденных мисок, лежали патроны. Конечно, если бы их нашли, то могли расстрелять всю колонну, но Бог миловал... Мой друг Шолом Грингауз вскоре ушел в партизаны, но возвратился, чтобы вывести всю нашу группу...” 2.
Черным днем в семье Грингаузов стало 26 августа 1941 года. Именно тогда в одной из первых облав мужского населения гетто был схвачен глава семьи Арон Лейбович Грингауз. Его дочь Геня Завольнер-Грингауз в беседе с автором этих строк рассказала: “Отец мой Грингауз Арон Лейбович родился в 1898 году в Минске в зажиточной еврейской семье. До начала Великой Отечественной войны мы жили в Минске, в Кирпичном переулке. Отец получил среднее образование и работал в пищеторге. Это был красивый кареглазый мужчина, который долгие годы прожил счастливо с моей мамой – Ревеккой Абрамовной Грингауз.
В моей детской памяти остался момент, когда он меня взял на руки и поцеловал. Это было нашим прощанием. Я видела, как фашисты схватили папу. Отца расстреляли в Минском гетто в 1941 году. Больше я его никогда не видела. Мы все осиротели. Моей маме пришлось заботиться о нас, троих детях, чтобы мы не умерли с голода”.
Ревекка Абрамовна Фейман-Грингауз родилась в 1906 году в белорусском местечке Докшицы в интеллигентной еврейской семье, в которой соблюдались еврейские традиции и праздники.
Затем семья переехала в Минск. Жили по улице Мопровской. Ревекка окончила гимназию Реймана. Она прекрасно владела идиш, была грамотным и эрудированным человеком, интересовалась еврейской и белорусской культурой.
Гибель мужа наложила на Ревекку Абрамовну Грингауз огромную ответственность за судьбу детей. Чтобы как-то прокормить их, она пошла на биржу труда в юденрат Минского гетто, и была определена на работу на обувную фабрику. Это давало Ревекке Абрамовне возможность в первые месяцы, уходя с рабочей колонной на фабрику, менять вещи на еду. Она каждый день рисковала жизнью, чтобы спасти от голода детей, оставленных в гетто.
Между тем погромы в Минском гетто приносили свою страшную жатву. Во время погрома 7-8 ноября 1941 года погибли родители Р. А. Грингауз, ее брат с женой и двумя детьми. 2 марта 1942 года во время погрома была убита ее свекровь Злата, братья мужа с семьями. Злату нашли лежащей возле печки. Она прижимала к себе двоих чужих детей. Ревекка Абрамовна вместе с сыном Шоломом и дочерью Геней похоронили ее в братской могиле “Яма”.
В мае 1942 года кто-то из группы Н. Маркевича выдал Шолома Грингауза, и гестаповцы пришли с обыском, чтобы арестовать его. Они перерыли все в доме, на чердаке, бросили гранату в погреб. Тогда в доме жило четыре семьи, в том числе три семьи польских евреев. Вместо Шолома Грингауза гестаповцы арестовали одного польского еврея (возраста 25—30 лет), которого затем расстреляли.
Для Ревекки Абрамовны это стало сигналом тревоги. Она поняла, что детей надо срочно спасать.
28-31 июля в гетто произошел самый страшный погром. В это время Р. А. Грингауз находилась в “русском” районе города, а дети – Шолом, Геня и Лева – три дня прятались на чердаке. Это спасло им жизнь, так как эсэсовцы не полезли на разбитый чердак, думая, что его уже проверили другие каратели.
Когда окончился погром, Шолом Грингауз держал сестричку с братом за руки у ворот гетто и ждал мать. Ее долго не было. Наконец, друг Ревекки Абрамовны из “русского” района старик Рудович, проходя мимо ворот гетто, сказал: “Дети, ваша мать жива”.
Назавтра Р. А. Грингауз вместе с рабочей колонной вернулась в гетто и сказала: “Дети, Генечку забирает пани Пожарицкая с мужем”. И она рассказала детям всю историю, связанную с этим.
Связная партизанского отряда Любовь Бондаренок познакомила ее с полькой Алимой Пожарицкой. Та сказала Ревекке Абрамовне: “Женщина, мне Вас жаль. Что я могу для Вас сделать?”. И Грингауз ответила: “Спасите мою дочь, мы все погибаем”.
Они договорились о встрече. Шел май 1943 года. Ревекка Абрамовна одела Геню в красивые вещи, которые еще оставались, взяла детскую колясочку и положила туда куклу. Она привела дочь к воротам гетто и насильно вытолкнула ее, говоря вслед: “Генечка, не оглядывайся. Там полицаи”.
Нужно было пройти полицейские посты, а за ними стояла повозка, где Геню Грингауз ждали пани Алима Пожарицкая и ее муж Бронислав Пожарицкий. Они отвезли девочку в деревню Гиневичи Воложинского района.
Для Гени началась новая жизнь. Супруги Пожарицкие хорошо относились к еврейской девочке, жалели ее. У них было четверо своих детей. Пожарицкие считали ее тоже своей дочерью. Пани Пожарицкая сказала Гене, что она не должна быть в доме, когда кто-нибудь приходит. Особенно надо опасаться полицаев, которые приходили к хозяевам за яйцами и молоком. Много раз девочке приходилось летом лежать в борозде, не заходить в дом, когда там были немцы или полицаи. Семья Пожарицких, как и Геня, постоянно испытывала страх, чтобы соседи не знали, что у них скрывается еврейская девочка. Это продолжалось более года – до освобождения Минска от оккупантов.
Так спасли Геню. Семья Пожарицких, рискуя жизнями, совершила подвиг. Они проявили лучшие качества: гуманизм, мужество, бесстрашие, отзывчивость во имя спасения еврейского ребенка.
Эта история под названием “Как будто она ему дочь спасла...” описана в известной книге Светланы Алексиевич “Последние свидетели”.
В 2000 году Алима и Бронислав Пожарицкие за спасение Гени Грингауз посмертно награждены медалью “Праведник народов Мира”. Эта медаль была вручена их детям, которые сейчас живут в Минске.
В июле 1943 года Ревекка Абрамовна с младшим сыном Левой при содействии подпольщицы Л. Бондаренок была переправлена в партизанский отряд № 106 под командованием Шолома Зорина.
В Минском гетто оставался ее старший сын – подпольщик Шолом.
Ревекка Абрамовна с болью в сердце оставляет его. Принимает дерзкое решение – бежать с младшим сыном Левой в партизаны. Любовь Бондаренок обещала помочь и Шолому уйти в партизаны. Подпольщица выполнила свое обещание. Шолом подготовил к побегу группу подростков из Минского гетто в количестве 13 человек. И в начале сентября 1943 года (буквально за полтора месяца до гибели гетто) этот побег завершился успешно. Вся группа во главе с Шоломом попала в партизанский отряд № 106.
В июле 1944 года Ревекка Абрамовна привезла из деревни Гиневичи спасенную семьей Пожарицких дочь Геню. Семья Грингаузов, наконец, воссоединилась. Не было только отца.
Но через полтора года случилась новая трагедия. 3 января 1946 года во время пожара в Минске в Доме профсоюзов на площади Свободы погиб старший сын – Шолом Грингауз. Ему было только 17 лет.
Вот как вспоминает об этой трагедии Савелий Каплинский:
“Как отличники учебы и бывшие партизаны, мы были приглашены на Новогоднюю елку в Дом профсоюзов. И вдруг там вспыхнул гигантский пожар. Я спасся потому, что спрыгнул с третьего этажа, а мой друг Шолом не успел”3.
До сих пор не раскрыта тайна этого пожара. Возможно, была диверсия оставшейся нацистской агентуры. Тогда в Доме профсоюзов на Новогоднюю елку собрались лучшие представители интеллигенции и цвет городской молодежи. Все двери были закрыты. Молодежь прыгала с окон третьего этажа. Во время пожара сгорели сотни юношей и девушек. Хоронили останки людей в цинковых гробах. На Военном кладбище в Минске стоит памятник жертвам пожара. На памятнике можно найти надпись – Шолом Грингауз.
А жизнь продолжалась. Р. А. Грингауз вышла замуж за бывшего узника Минского гетто партизана и фронтовика Б. М. Туника. Они создали великолепную семью, в которой было тепло и согласие. Борис Моисеевич Туник заменил ее детям отца. Они прожили вместе 49 лет.
Не стало мужественной женщины – Ревекки Абрамовны – в 1999 году. Ей было 93 года.
Лева Грингауз – младший сын Ревекки Абрамовны – окончил с отличием автомеханический техникум, а в 1967 году – строительный факультет Белорусского политехнического института. Работал главным инженером Новополоцкого завода железобетонных конструкций, а затем в возрасте 24 лет стал директором этого завода. Лев Аронович был начальником одного из строительных управлений города Минска. К сожалению, он в 1986 году ушел из жизни. Л. А. Грингаузу было только 46. Осталось два сына – Артур и Марат. Теперь растут внуки.
В 1954 году Геня Грингауз окончила 12-ю среднюю школу Минска, а затем училась в Ленинградском индустриальном институте. В 1967 году вышла замуж за бывшего узника Плещеницкого гетто Владимира Иосифовича Завольнера, который потерял в этом гетто всех родных. Долгие годы он работал главным энергетиком термического корпуса Минского завода запасных частей. В доме Завольнеров неоднократно бывало много знаменитых людей, в том числе двоюродный брат Владимира Иосифовича – лауреат Нобелевской премии академик Жорес Иванович Алферов.
Геня Ароновна Завольнер уделяет много времени общественной работе. Она – один из учредителей и член Совета Республиканского фонда “Холокост”, член правления Международного фонда “Тростенец”.
В составе делегаций Г. А. Завольнер неоднократно бывала в Федеративной Республике Германии, выступала перед студенческой молодежью городов Гладбек, Кельн, перед депутатами Бундестага в Берлине. Она приняла активное участие в антифашистских образовательных программах в ФРГ. Фотографии Г. А. Завольнер публиковали газеты и журналы Берлина, Кельна и Гладбека.
Много радости Гене Ароновне приносят дочь Маргарита Завольнер-Дубиковская и внучка Александра.
Рассказ о семье Грингауз я хочу закончить словами из выступления Г. А. Завольнер-Грингауз перед депутатами Бундестага ФРГ: “Я верю: ХХI век, в котором предстоит жить нашим детям, внукам и правнукам, будет мирным и счастливым”.
