Про Яшу Бунимовича и его стихи
Жил на свете парень, Яша Бунимович. Поэт и программист, театральный критик, Дед Мороз, Волшебник и друг, молодой человек с лицом Иисуса, учитель, он сам шутил: мне надо было идти в проповедники. Он не был всемирно известным и не был даже известным в широких кругах, но каждый, кто столкнулся с ним хоть раз, сохранил в душе радость и счастье.
Высокопарное получилось начало, но ведь так и есть.
…Непридуманность. Вот что драгоценно. Возможность не измышлять…
Дед Яши, Яков Бронштейн, литературный критик, погиб 29 октября 1937 года в «ночь расстрелянных поэтов», когда было казнено более ста представителей белорусской интеллигенции, в том числе 22 литератора.
Бабушка Яши, Мария Минкина, учитель и писатель, отсидела 8 лет в АЛЖИРе – Акмолинском Лагере Жён Изменников Родины. Её соседкой по бараку оказалась мама Булата Окуджавы, Ашхен Налбандян. В соседнем бараке находилась мама Майи Плисецкой Рахиль Мессерер.
Мама Яши, Инна Яковлевна Бронштейн, учитель истории с 50-летним стажем, стала родоначальницей нового литературного жанра. Ее «блаженства», ироничные стишки, скрывающие грусть и транслирующие оптимизм и жизнелюбие, разлетелись благодаря интернету по всему миру.
То есть Яша – из пишущей семьи. Литература, искусство, театр – это его стихия, его естественная среда обитания. Но главным объектом приложения его таланта, энергии и вдохновения была сама жизнь. Удивительным образом ему удавалось превращать повседневность своих друзей, знакомых и почти незнакомых людей в театр, в игру, в представление, в поэзию. Он по призванию был Волшебник. Да, именно, его основная профессия была Волшебник.
Вот, можно сказать, программное стихотворение Яши:
Волшебники узнают друг друга по лицам
они путешествуют по столицам
спешат по улицам там и тут
они торопятся и бегут
туда откуда их позовут: – Волшебники!
И это радость, и это Труд – Волшебники
И их движения как в балете
они улыбаются словно дети
людям вокруг и вдруг
Словно светлее на белом свете
это, должно быть, волшебники эти
И – как спасательный круг –
появляется Друг
Пунктиром прочерчу жизнь Яши, как пишут её в биографиях.
В 1984 году окончил Минский радиотехнический институт и работал программистом в проектной организации ЦНИИТУ.
Спустя три года поехал в Москву поступать в ГИТИС на режиссёрский курс Анатолия Васильева. (Яша был целомудренный человек. Васильев тогда увлекался смелыми экспериментами. На экзамене между мэтром и абитуриентом вышел спор о путях развития современного театра, после которого абитуриент забрал документы и перешёл на театроведческий факультет).
После окончания ГИТИСа Яша работал корреспондентом в журнале «Театр», ездил по Советскому Союзу, писал статьи о спектаклях, участвовал в создании телевизионного канала «Культура», готовил собственный спецкурс в Российском Гуманитарном Университете.
Эта официальная жизнь на деле была заполнена ежеминутно эпизодами жизни в Яшином стиле, необычными, побуждающими всех, кто рядом, к творчеству, наполняющими их повседневность смыслом и радостью.
Гамлет в ЦНИИТУ
Во время работы в ЦНИИТУ по вечерам Яша ставит и репетирует спектакль «Гамлет», в котором все роли исполняют программисты и их начальники.
Лестничная клетка служит королевским дворцом, ковёр, повешенный на перила лестницы, символизирует трон, а убитого Полония втаскивают в лифт.
Вечер Хлебникова в «Юности»
Приблизительно в то же время Яша играет летом поэтический спектакль по стихам Хлебникова в гостинице «Юность» на Минском море. Под это мероприятие ему выделяют комфортабельный «Икарус», в котором Яша после рабочего дня везёт нас, человек 15 друзей, на спектакль. Он чрезвычайно доволен тем, что смог организовать нам это неожиданное приключение!
Спектакль выглядит так. На сцене — Яша, три музыканта, тазик с плавающими свечками и детское пианино с дребезжащим звуком. В зале – разгорячённая пляжем и отпускными романами публика. И совершенно несерьёзные эти отдыхающие с интересом слушают стихи Хлебникова.
Потом этот же спектакль Яша показывает шведской профессорше и её студентам в Москве на строительных лесах ремонтирующегося тогда родного ГИТИСа. Профессорша приходит в восторг, приглашает Яшу поработать в Швецию и порывается его усыновить.
Дед Мороз для взрослых и детей
Каждую зиму перед Новым годом у Яши была постоянная миссия – быть Дедом Морозом. Взвалив на плечи рюкзак с подарками, он ходил от одних друзей к другим, одаривая детей игрушками и конфетами и набирая у предыдущих новый запас подарков для следующих. Яша не был богачом, денег всегда не хватало, и чудеса делались небюджетными способами. Яша приходил к друзьям на работу, в детские и взрослые больницы и устраивал там праздник. Однажды мне самой повезло участвовать в таком мероприятии во 2-й детской больнице Минска. Яша уговаривал меня побыть Снегурочкой. Но какая из меня Снегурочка? Придумала себе роль Звёздной Ночи.
Дед Мороз Яша бывал и в нашем доме тоже. Потом мы с детьми смотрели в окно, как он выходил из подъезда на дорогу, махал рукой проезжающему автобусу № 69, автобус останавливался и подбирал его посередине маршрута между остановками. Благодаря Яше в нашей семье появилась традиция – быть Дедами Морозами, для чего был куплен костюм, который эксплуатируется уже больше 20 лет.
Он оказывается там, где нужен
Он всегда оказывается там, где нужен. И это всегда игра, театр, праздник.
Он везёт книжки и фрукты в больницу к знакомому.
Или ставит подружке-балерине дипломную работу. «При моей врождённой косолапости я выступил балетмейстером-постановщиком!» – смеётся Яша.
Или с помощью банки малинового варенья помогает попасть на Таганку приехавшему на один день в Москву другу.
Или приезжает из Москвы, и мы сидим на кухне среди сохнущих пелёнок (потому что у меня родилась дочка). Яша рассказывает все театральные новости и проигрывает сцены самых интересных спектаклей. В эти минуты мир раздвигается для меня, и я вижу его Яшиными глазами.
Или он просто пишет тебе экспромтом стишок на бумажке или салфетке... Хочу, чтобы вы представили, как это бывало. Сохранился листик с шуточным стишком для Тани Третьяк. Это, конечно, не программный стих, дружеский, написан за пять минут у нас на глазах, но в нём и игра слов, и юмор, и человеческое тепло.
И он всегда побуждает тебя к творчеству… в любой сфере… ищи свой голос…
…Ничего никто не поёт сразу
Поиск голоса – писк…
Друзья
Друзья Яши жили в разных городах и странах. Он рассказывал о них много и с любовью. Почему-то я была абсолютно уверена, что это мои люди.
То, что они были Яшиными друзьями, априори было гарантией их человеческой подлинности, порядочности и надёжности…Познакомлю-ка я вас с ними, а, таким образом, и с Яшей. Всё равно лучше о нём никто вам не расскажет!
Боря Энтин (Хайфа, Израиль):
«Яша… не считал, что призван писать стихи… предпочитал тексту устную речь. Найти рифму в глазах собеседника было для него важнее, чем правильно расположить слова на листе бумаги. Его стихи кажутся поэзией в каком-то изначальном, незамутнённом смысле.
Может быть, именно потому, что они не стремятся стать литературой. Как ни странно, трагическая незавершённость, недосказанность таланта и судьбы не способна отменить ощущения, что он был счастливым человеком…»
Жора Дубовец (Минск, Беларусь):
«…в нём чувствовались честность и благородство, какая-то внутренняя стойкость и самодостаточность. Он просто был преисполнен мира и тишины, тогда как все мы наполнены дребезгом и жужжанием. Он не вмещался ни в какой мирок, ни в какой “формат”. …Даже в его увлечении театром ему было мало театра... Ему нужно было творить жизнь, и всякое проявление поэзии в жизни его окрыляло…. Он был сделан как будто из более качественного человеческого материала. Я задаю себе вопрос: стал ли я лучше от того, что был другом такого человека? Не знаю, но по крайней мере я видел, что такие бывают на свете. А это уже очень сильный повод к подвигу…»
Инна Ширко (Минск, Беларусь)
…Про Инночку Ширко расскажу историю, потому что она абсолютно в духе Яши. Они жили в одном подъезде. Она – на втором этаже, он – на первом. Но по стечению обстоятельств Инна не видела Яшу и не знала, что он живёт этажом ниже. Просто Яша редко бывал дома. Инночка была ученицей в школе, Яша – её учителем, руководителем театральной студии. Когда Инна заболела серьёзно и надолго, Яша приходил её навещать. Он надевал пальто, поднимался на второй этаж, приносил книги. Это продолжалось до тех пор, пока Иннина мама случайно не встретила Яшу у дверей его квартиры...
А теперь слово Инночке:
«Яша двигался в пространстве наших классов и коридоров так, как не делал это ни один человек, которого я знала. Его особое, несуетное отношение к жизни, ко всему, что его окружало, было отношением художника, – с ним казалось, что нет ничего радостней чувства творчества. Он появился как видимое свидетельство праздника и чуда, когда всё сущее претворялось, преображалось в моих глазах. Он был “капитаном” для меня …в открытии жизни, того мира культуры и творчества, таких человеческих отношений и встреч, которые подспудно и вылечили меня, благодаря которым я и держусь пока на плаву…»
Деви Тушински (Франция, Париж, король миниатюры, друг Дали и Пикассо)
В 1991 году в Москве проходила его персональная выставка «75 лет, 75 миниатюр». Гидом для Деви и его жены Ады был Яша. Они познакомились и подружились на всю жизнь.
Из письма маме Яши, Инне Бронштейн: «…Моя выставка в музее им. А.С. Пушкина была овеяна радостью, потому что Яша был нашим ангелом-хранителем. Он приносил нам хлеб и …поэзию человеческих отношений. К Вашей родительской Чести и Гордости хотим сказать, что не каждому живущему дано занимать в нашем сознании и в нашем сердце такое большое место, какое занял Ваш Яша…»
Нателла Арутюнян (Армения, Спитак):
«… Он помог в трудный час… и мне ничем не удалось отблагодарить Яшу… Это была естественная для него форма поведения, он делал то же самое для других людей… Он брал на себя ответственность за чужие ошибки и пытался исправить их. …И был он похож на царя, который отрёкся от трона и раздал всё, все свои богатства бедным. И делал он это со смирением, возвышая тех, кому дарил, радостью сердца своего…»
Татьяна Береговая, Украина, г. Ивано-Франковск, мама Димы Берегового (Димы-Муравья)
Из письма маме Яши, Инне Бронштейн: «…Может, Вы по разговорам знаете моего сына Диму Берегова, друга Вашего Яши. Я его мама. Я расскажу, как они познакомились. Это было в начале 1991 года. Дима тогда учился на втором курсе Первого мединститута и жил на зимней даче (получалось, сторожил) у своего однокурсника в Никольском. Это на электричке минут двадцать от Курского вокзала. Однажды вечером он шёл через переход Курского вокзала и по дороге пил молоко из пакета. В переходе не было ни души, и вдруг навстречу – Яша. Они приближались друг к другу и, как Дима потом вспоминал, мгновенно что-то такое появилось в глазах Яши, что Дима замедлил шаг, поравнялся с ним и протянул ему свой пакет с молоком.
Яша улыбнулся, взял пакет и протянул Диме конфету. Дима сказал: «Поехали ко мне в гости, я живу в Никольском, тебе понравится, электричка сейчас. Поехали?»
И они поехали. Так началась их совместная жизнь в доме в Никольском, и эта жизнь продолжалась почти год. Потом Дима вспоминал, что это было самое светлое в его московской жизни время.
От него исходили такое мощное тепло, чистота помыслов, сила доброты, что невольно хотелось хоть постоять около него.
Я сама с 1976 года работаю преподавателем в институте, но никогда у меня не возникало такое чувство, как при появлении Вашего Яши. Я понимаю, что очень странно пишу, но, чтобы хоть как-то прояснить, скажу Вам, что отнюдь не религиозна по природе, достаточно рациональна, не склонна к мистицизму, но верю в Замысел, в Дружбу, в Любовь, в Человека. Поэтому сразу разгадала Якова. Он – часть Божьего замысла, иначе быть не могло. Мама Димы-Муравья».
Олег Зинцов (Россия, Москва):
«Познакомил нас мой друг Дима со смешным прозвищем Муравей, у которого Яков тогда жил. Муравей снимал практически бесплатно роскошную дачу в селе Никольское, в получасе езды от Москвы. В марте я тоже переселился на эту дачу, и мы втроём прожили там всю весну…
Днём Яков где-то пропадал, где – мы не знали. А вечером опять возвращался, мы чинно ужинали, садились пить чай, и Яков делился впечатлениями от очередного увиденного спектакля или фильма. Яков много рассказывал о культуре, религии. Говорить мог часами, мы больше слушали… Наверно, именно он, хотя и очень ненавязчиво, сформировал тогда наши эстетические представления. Как ни странно, мы очень часто сталкивались с ним в течение дня в Москве, заранее об этом не договариваясь. У него вообще была замечательная способность оказываться в нужном месте в нужное время… Бывшая до того несколько вялой и сонной, наша жизнь стала благодаря Яше очень интенсивной… Он приоткрыл для меня дверцу в особый, странный и красивый мир. Своим духовным богатством он делился совершенно бескорыстно, не прося ничего взамен.
Яша был полон грандиозных планов. Начиная с зимы, он постоянно ходил по различным учреждениям, пытаясь донести свои идеи до чиновников от культуры (тогда организовывался телеканал «Культура»). Тщетность подобных попыток приводила его в отчаяние. Он возвращался… очень уставший, с порога, не раздеваясь, начинал рассказывать о своих неудачах и удачах, встречах и разочарованиях.
Он многому меня научил. Дал определённое ощущение жизни. Ощущение радости, радости что-то узнавать, встречать людей, удивляться, любить… Уезжая последний раз в Минск, он обещал позвонить мне на работу. Но почти на следующий день после его отъезда меня уволили, и Яков, конечно же, не дозвонился, хотя наверняка пытался. Весь май я ждал его, потом решил, что он приедет только в сентябре. Да мне и сейчас иногда кажется, что он зайдёт и, улыбнувшись, скажет: “Привет!”».
И вот он идёт тебе навстречу…
Яша всегда возникал неожиданно. Стоило только о нём подумать, и вот он уже шагает тебе навстречу: по проспекту в Минске, в Купаловском театре, в театре Маяковского или в Измайловском парке Москвы.Эти случайности-неслучайности описывают многие Яшины друзья.
7 мая 1994 года я привычно подумала: вот бы Яша появился! В этот день он приехал из Москвы в Минск... и умер ночью во сне от остановки сердца, так что в этом мае будет 30 лет со дня его ухода.
Говорят, поэты всегда боятся записывать что-то страшное. Вот у Олега Чухонцева: «...не дай бог что-нибудь записать, обязательно всё исполнится».
Или у Яши:
Я засыпаю и засыпан
самим собой наполовину,
откашливаюсь громко, с хрипом
и сплёвываю всё в корзину.
Вот так же, значит, рифмоплётство —
мой монолог ещё не начат,
ещё ищу я только сходство
с самим собою.
Не иначе, ещё я толком не проснулся,
и не прочистил кашлем глотки,
и в океан не окунулся,
уснувши у причала в лодке…
Стихосложение, жизнесложение…
Почему-то всегда мысли о Яше связаны с солнечными летними днями, хотя ведь были в те времена и зимы, и слякоть, и холод…
Как-то Деви Тушински сказал: «Я ищу золочёную нить в сероватых оттенках будней. Художник всегда между небом и землёй. Через его руки и душу небо и земля сближаются».
Это и про Яшу тоже. Люди разного возраста, разного жизненного опыта, они с Деви оказались единомышленниками во взгляде на мир. Яша был молод, но знал о жизни то, что ускользает в суете у большинства. Он искал и находил вдохновение в каждой минуте, он жил по законам поэзии и приносил её в жизнь друзей, знакомых и часто незнакомых людей. Мне кажется, наш рациональный мир истосковался по таким личностям, как Яша, они нужны, как глоток свежего воздуха…
Совершая наезды из Москвы, внезапные и неожиданные, Яша звонил мне на работу и дребезжащим голосом старого занудливого еврея говорил: «Алле-е…». Это означало, что пора закругляться с работой, потому что сейчас начнётся праздник, сейчас мы пойдём куда-нибудь или просто будем бродить и болтать обо всём, и начнётся поэзия. Не только в смысле стихосложения. А в смысле жизнесложения по законам гармонии, счастья и любви…
В конце концов так было всегда
несколько чистых листов
ожидание вдохновения
и нежелание пользоваться
знаками препинания
В конце-то концов так было всегда
ожидание особого языка
любви праздника понимания работы
Быть самим собой
обнаруживать друзей
рифмы поэзию жизни
разные формы любви
Книжки
Первую и единственную книжку Яшиных стихов мы напечатали сами. История её издания абсолютно в Яшином стиле, череда случайных и счастливых встреч.
Это сейчас можно напечатать что угодно в любой частной типографии, а тогда всё было сложно и недоступно, очереди в государственных издательствах были выстроены на годы вперёд.
Итак, 1998 год, мы носимся с идеей книжки. В нашу программистскую контору, которая делает компьютерные игры, приходит устраиваться на работу худой обритый налысо парень, художник-мультипликатор Андрей Майоров. «У меня лейкемия, врачи дали срок два месяца, но пока я себя чувствую неплохо и могу работать».
На следующий день я подсовываю Андрею папку со стихами Яши. «Я не люблю стихи», – говорит Майоров, но папку берёт. Утром Андрей приносит пачку своих рисунков, которые он сделал приблизительно в то время, когда Яша писал стихи. «Вот, берите любые и используйте, как хотите». Яша и Андрей не были знакомы, но удивительным образом стихи и рисунки совпадали своей лёгкостью и глубиной.
Мы верстали книжку с Андреем вдвоём по вечерам после работы. Верстала я, не зная Corel Draw и осваивая всё по ходу дела, Андрей подсказывал, он был свободен, легко подхватывал любые идеи, например, что на обложке не нужны название и автор, а лучше сразу кусок Яшиного стиха.
Напечатать нам помог мой сокурсник из РТИ, который полулегально отдавал на печать в разные государственные типографии части книжки. Она была чёрно-белой, но мы сделали сине-белую обложку и два цветных разворота: зелёный – «Дед Мороз играл на кларнете», и чёрный – «Уснул листок на дереве». «Потому что это театральные цвета», – объяснил Майоров. Чуть позже мы выложили стихи Яши и в интернет.
Книжку делали почти год, и этот год Андрей Майоров прожил! Проект держал Андрея и дал ему силы на целый год жизни! Мы назвали наше выдуманное издательство «Надежда», думая о здоровье Андрея. Книжка вышла, проект закончился, Майоров стал угасать и вскоре умер. Ещё одно совпадение, трагическое: и Яше, и Андрею было по 32 года…
В 2023 году в Москве вышел третий том антологии «Уйти, остаться, жить». В него вошли стихи Яши, статья о нём и внимательнейший анализ его стихотворений, сделанные Ольгой Аникиной. Сама антология – это уникальный и грандиозный проект, созданный московскими поэтами Борисом Кутенковым, Николаем Милешкиным и Еленой Семёновой. Стихи Яши редакторы откопали в интернете, просеяв тысячи web-страниц и графоманских строчек.
* * *
Здесь несколько Яшиных стихов. Мне хотелось выбрать для вас самые важные строчки, их оказалось много… Стихи написаны в 1979-1990 годах, тогда ещё у нас не было интернета, а только пишущая машинка… тогда всё ещё было по-другому…
Тетрадь (рондо)
Тетрадь
Традиция записывать слова
Жива
И рифмы подбирать
И подбирая
Душою не кривить
Зима сырая
А мы себе заварим кружку чая
И будем рифму чаем привечать
Тетрадь
Пишущая машинка на завтрак…
пишущая машинка на завтрак
за неимением телефона
доброе утро говорит АВТОР
доброе утро говорит ворона
ищущий пишущую машинку
находит пишущую машинку
окно телевизор чужую комнату
но это лишь повод
а может быть,
всё может быть ещё проще
утренний рисунок твоих движений
и может быть даже сама невнятность
как часть чистовика, однако
без единого препинания знака
паузы, однако вздохи пробелы
доброе утро говорит лист белый
доброе утро говорит рифма
доброе утро РИФМА
* * *
По графику графика осени поздней
по первому снегу уже не впервые
однако как прежде поэзия в прозе
на завтрак на чай принимай чаевые
Во сне я запускал буквы в небо.
Буквально. Как воздушных змеев.
Буква «а» напоминала на просвет
тонкую льдинку дневной луны.
Появление рядом буквы «б»
напоминало эпос,
Встречу Одиссея и Пенелопы.
Что-то правильное складывалось
Из покачивания пяти воздушных шариков
«С», «Л», «О», «В», «О».
* * *
Как название магазина «СВЕТ».
И всё-таки
это каждый раз кажется темой
особенно когда ветер прогоняет темень
и синее небо проглянет и
Освещение
особое кажется имеет значение
Улыбка на лице дома напротив
и мне не сидится дома напротив
я выглядываю в окошко
там ветер свежий
серую снимает обложку и
небеса те же
* * *
Синяя тетрадь,
белое облако-промокашка
а если иначе сказать –
разных оттенков рубашка
а если просто сказать – на улице ветер
то облако-скатерть,
то по небу тучи летят,
то солнышко светит.
* * *
Имя этой девушки – девушка
подумал я и это хорошо
стоя под тёплым душем
можно продолжать думать об этом
но всё равно
ничего лучше уже не придумать.
Машинопись
Вздрагивая от прикосновений,
Оставляет чёрный, чёткий след
На бумаге белой – тень мгновений
От которых и поныне свет.
…Одурачит вновь воображенье –
Ничего ведь не было и нет,
Лишь машинки пишущей движенье,
Её щебет и её сюжет.
Скажу тебе на ушко
Скажу тебе на ушко:
«Я Пушкиным не стану»
Мне не попасть в психушку,
Как Гюи де Мопассану.
Мамка моя, по сыну
Тоскуешь слишком рано…
Я не умру красиво,
Как Сирано Ростана.
Ты только не пугайся:
Всё это – сивый мерин,
И звать его Пегасом
Я вовсе не намерен…
* * *
Много слов, но улов небогатый смысла
Ведь пока ты хотел в духоте свои мысли
Зафиксировать как-то,
в небе звёзды светили –
прекрасные факты
доказательством верным тому,
что не всё безусловно доступно
уму твоему.
Когда запускаешь, как бумеранг,
Когда запускаешь, как бумеранг,
В неведомое строку
С надеждой на неведомое как
Даруемое и дураку
Божественное вдохновение
Не выражай нетерпения
Время придёт собирать урожай –
Нужно посеять чувство
Мёртвого дерева не украшай –
Это не есть искусство.
Лучше на солнечные лучи,
Коих давно мы не замечали,
Выскочи и, не зная печали,
Замечательно замолчи.
Едет, едет наша крыша
Едет, едет наша крыша,
Крыша нашего вагона,
Едет в сторону Парижа –
Пару суток перегона.
Если б не было границ,
Было б меньше грустных лиц.
Если б этот мир единым
Становился поскорей,
Прояснилась бы картина,
Стало б меньше дикарей.
А пока – наоборот,
Санта-Клаусы — вперёд
Хокку
Подъезжая к Витебску
Посмотришь на звёздное небо
Достанешь чистый лист бумаги
Напишешь: Витебск — родина Шагала
И родина моего друга
* * *
Покачивает поезд
Неровный почерк и стиль неровный
Но те же взгляды в окошко
* * *
Свешиваются ноги с верхней полки
Спрыгивает худощавый парень
На майке надпись
Японский национальный вид спорта
Сумо
* * *
На самом деле скоро Витебск
В рюкзаке подарок моего друга –
Маленький альбом Шагала
* * *
Вот так мы и едем
И пишем стихи продвигаясь
От поезда к поезду
* * *
Вот так мы и едем
Стихи принимая за прозу
Любовь принимая за позу
Не понимая поэзии
Зная её как жизнь
* * *
Вот так мы и едем
Движимые вдохновением
Покачиваясь от любви
Галина ЛОХОВА
Галина Лохова родилась и живёт в Минске.
Окончила Минский радиотехнический институт.
Работает программистом.
Автор книги «Саркис и Лаппочка» о белорусских артистах балета В. Саркисьяне и О. Лаппо, сценарист, одна из организаторов балетных вечеров, посвящённых Дню балета.