Представитель Минской поэтической школы. Работал инженером и начальником строительства. Годы жизни: 1940–2008.

Любые стихи отражают свою эпоху, решая очень специфические задачи времени.

Само понятие Минской школы поэзии предложил Дмитрий Строцев ещё в 2000-х, обратив внимание на то, что почти все поэты данной школы – евреи, и хотя они творили, часто не зная о существовании друг друга, но их поэзия имеет при этом общую атмосферу и стала единым движением нонконформизма и философского экзистенциализма.

Контекст данной школы был во всех смыслах даже противоположен серебряном веку. Невозможность публичного эксперимента. Цензура. Требования соцреализма и патриотического пафоса. И поэты школы уходили в андеграунд и самиздат. Они противостояли общественному пафосу через малые формы и экзистенциализм. В их поэзии нет ничего советского, хотя они писались в период БССР. В них нет площади. Но зато есть глубина камерных произведений. Обязательно присутствует религиозная рефлексия, оставляя место юмору, что очень по-еврейски.

Среди поэтов школы есть очень известные имена – такие, как Вениамин Блаженный, есть барды – Михаил Карпачёв и Марк Мерман. Есть авторы религиозной поэзии – Гершон (Григорий) Трестман. Но есть и молодые авторы – Роман Цимберов.

Стихи Николая Шумана – это мидраши, бытовые истории близких и знакомых, положенные в стихах. Несколько его стихов из недавно вышедшей книжки «Между прошлым, что не повторится» (Минск, издатель Роман Цимберов, 2024).

Андрей ШУМАН

***

О, как мечта моя непостоянна!
Ведёт она, ведёт куда-то вдаль;
То к новому стремится неустанно,
То с прошлым ей расстаться очень жаль.

Воображенье чем не занимает,
На всех словах лежит её печать;
Писать пустое мне не запрещает,
А я хотел бы дельное писать.

Мне век бы жить с напутственною мыслью,
Что это очень труд большой — творить!
Слова, лишь что пропитанные жизнью,
В сердцах людских имеют право быть.

23 июля 1964 г.

Снежинка

Хрустальный воздух от мороза звонок.
Давно слетела жёлтая листва.
Лишь снег летит, пушистый как котёнок,
Красивый, нежный, только без тепла.

Кружится тихо, словно примеряясь,
Куда бы опуститься и зачем?
С прошедшим с сожаленьем расставаясь,
Предчувствуя, что это насовсем.

Снежинка только — маленькое чудо,
Ещё надежд несбывшихся полна,
Свободной прилетев из ниоткуда,
От будущего всё же не вольна.

Но неизвестность была так прекрасна,
Тепла земного так хотелось ей!
Пусть знала: безрассудство так опасно,
Да чувства только разума сильней.

Возврата нет! Решенье неизменно.
Она прервёт волшебный свой полёт.
И вопреки, пожалуй, всей Вселенной
На тёплую ладошку упадёт.

Осудит кто за прерванную песню,
С мелодией кристальной чистоты?
За то, что в жизни — вечной и чудесной,
Растаяли Снежинка и мечты.

Мир прошлого, как лёд осенний тонок,
Но вспомнится сквозь толщу долгих лет
Пушистая Снежинка, как котёнок,
Дороже и теплей которой нет.

***

Место пусть найдётся для грустинки,
Оглянуться если вдруг назад.
И возникнут прошлого картинки…
А вокруг пушистые снежинки
Словно бы фонарики горят.
Чувства, охлаждающие льдинки…
Оглянуться надо и назад,
Чтобы склеить наши половинки…

Добро и зло

Добро и зло… о вечной теме этой,
Что через сердце проложила путь
В горячее, как в преисподней, лето,
По-новому приходится взглянуть.

Был знойный день. Поджаристое солнце
Вокруг лучами щедро разлилось.
Но почему же, как коварный стронций,
В его душе потом отозвалось?

И в прошлое, всегда что беспристрастно,
Вновь окунуться — и в восторг, и в боль,
Чтобы опять, как прежде, ежечасно
Играть судьбой начертанную роль.

Ловить опять счастливые мгновенья
Ему уже, пожалуй, не дано.
И даже повторить всё в сновидениях,
Наверное, уже не суждено.

Слова

Затерялись слова в пути.
— Может с ними что-то случилось?
Но в ответ, что пытаюсь найти,
Только сердце тревожно забилось.
Я навстречу пошлю свои,
Чтоб спасать от беды кричащей.
Вдруг разбойники там, соловьи,
Обитают в дремучей чаще?

Налетят на твои слова,
Что отправились в путь беспечно,
Ведь бытует не зря молва:
Нет опаснее, чем бессердечность.

К атаману их отведут,
Предводителю всех злодеев.
Спросит мрачно:
— Зачем вы тут?
И тревожить меня кто смеет?
Вы идёте зачем, куда?
И послал кто в эту дорогу?
Отвечайте! Иначе беда.
Не попасть вам ни к чёрту, ни к Богу.

Ни к тому, что стремитесь вы,
Дар бесценный кто так заждался.
Вам совет престарелой совы:
Будет жить, кто во всём мне сознался.

Не уйти от нас никуда.
Если жизнью вы дорожите.
Всё, что ценно, быстрее сюда
Под раскидистый дуб положите.

Наизнанку ду́ши свои!
Совесть, верность и честь — оттуда!
Чувства, правду… они мои.
А иначе… не ждите чуда.

Отвечали слова:
— О, нет!
Людям служим честно послами.
Кто, зачем и к кому — секрет.
Мысли, чувства останутся с нами.

Атаман гневно руки простёр.
— Сжечь, — скомандовал он, озлобляясь.
И слова возвели на костёр,
Отреченья добиться стараясь.

Запылали они в огне,
Атаману бросив:
— Послушай!
Что ж, сгораемы мы вполне.
Не сгорают любящих души.

Повторя́т нас они опять,
Чтобы снова нам жить в грядущем.
Будут снова слова создавать.
Даже, может быть, нас получше.

Затерялись слова в пути —
В том, конечно, большая жалость.
То не трудно совсем простить,
Лишь бы ты навсегда осталась.