В каждом городе, районе непременно бытует легенда о местных Ромео и Джульетте. И не имеют значения их возраст или принадлежность к той или иной религии.
Мы собираемся не только публиковать эти рассказы в каждом номере нашего журнала и на интернет-сайте журнала «Мишпоха» (www.mishpoha.org), но и издать их отдельной книгой.

РЕЧКА САРА

В Витебском районе впадает в Западную Двину небольшая речушка Лучица, которую в начале XX века люди начали называть Сарой.
Сложилась легенда о речке Саре.
На крутом берегу речки Лучицы стояла небольшая деревушка Новка. И жили в этой деревне три еврейские семьи. Фамилия их была Уздины.
Двое из братьев жили очень богато. И была у одного из них красивая и умная дочка по имени Сара. Училась она где-то в Витебске и часто наведывалась к родителям. Однажды подружка позвала её в соседнюю деревню на вечеринку, где Сара познакомилась с местным парнем Василём. Это был красивый, статный юноша. Он играл на гармошке и всегда был душой деревенских компаний. Жил он с больной матерью очень бедно. Сара Василю также понравилась, и они начали встречаться.
Местом встречи выбрали красивый берег Лучицы. Сидя на берегу, молодые люди слушали бесконечные трели соловья, щебетание пичужек, стрекотание кузнечиков. У ног плескалась прозрачная вода, переливаясь через мелкие камушки, а над ними пышно цвела черёмуха. Ветки плакучей ивы спускались до самой воды. Теплота и нежность наполняли сердца влюблённых.
Богатые родители Сары не разрешили ей выйти замуж за простого бедного парня, да и мать Василя была против невестки еврейки. Но, веря в лучшее будущее, молодые люди продолжали встречаться на том же берегу.
Вскоре началась Первая мировая война, а там и революция, Гражданская война. Василь был призван на службу, и военная лихорадка занесла его далеко от дома.
Много лет прошло, но Сара упорно ждала своего возлюбленного, даже тогда, когда казалось, что ждать уже бесполезно. Тоска и безнадёжность охватили девушку. Часто она приходила на их излюбленное место, думала и страдала. От тоски и горя Сара заболела сухотами (туберкулёз). Последний раз она пришла на знакомый берег, когда была весна, цвела черёмуха и вода по-прежнему плескалась у ног и тихо перекатывала камушки по дну. Это был прощальный визит. Скоро Сара умерла.
А Василь вернулся домой. Как на крыльях, летел он в родные края в объятия своей одинокой старой матери и любимой девушки. Но их уже не было на белом свете. От тоски ли, или от последствий военных ран и невзгод вскоре и Василь ушёл в мир иной. А берег, где встречались влюблённые, люди назвали Сариным берегом. А со временем и речку стали называть Сарой, и даже на топографических картах она так и называется.

Записала от старожилов деревни Новка Маслаковой Е.С. и Печенёва Н.М. –
Маргарита ЮШКЕВИЧ,
директор Народного историко-краеведческого музея Старосельской средней школы

МАЗОЛОВО – ЗНАЧИТ СЧАСТЛИВОЕ

Недалеко от Витебска находится деревня Мазолово. В переводе с еврейского «мазолово» – «счастливое». Откуда пошло такое название, мне неизвестно. Впрочем, ещё одна деревня с таким же названием есть в Мстиславском районе Могилёвской области.
Правильно говорят: как корабль назовёшь, так он и поплывёт. С деревней Мазолово связана легенда о романтической любви.Мелкопоместный шляхтич Игнатий Маньковский влюбился в Рахель Маковецкую, дочь богатого и влиятельного могилёвского чиновника. (Рахель – ветхозаветное имя прародительницы еврейского народа, редко встречающееся у не евреев.) Чувство было взаимным, но отец девушки противился браку дочери с бедным дворянином.
Тогда Рахель написала императору Павлу І письмо, и Игнатий отправился с ним в Санкт-Петербург. Во время утреннего развода войск юноша бросился к царю, стал на колени и положил письмо на голову.
Государь прочитал послание, познакомил просителя с императрицей Марией Фёдоровной, которая сочла, что за такого умного и любезного молодого человека можно выдать дочь замуж.
Пану Маковецкому было передано письмо с просьбой не препятствовать браку. А Игнатию были пожалованы высокий чин и поместье. Вскоре Игнатий Маньковский въехал в Витебск новым губернским прокурором, а через несколько лет поднялся по служебной лестнице и стал вице-губернатором. Постепенно молодые обживали дарованную землю. Имение в Мазолово получило название «Милое».
Кстати, в 1831-м, за год до смерти Игнатия Маньковского, Императорским вольным экономическим обществом имение «Милое» было отмечено как образцовое.

НА ОСТРОВЕ РОБИНЗОНА

Это было ещё до революции 1917 года. В еврейской общине Миор, в то время небольшого местечка на северо-западе Беларуси, жил один человек, которого здесь считали не совсем нормальным. Все заботились о заработках, о хлебе насущном, строго следили за соблюдением предписаний иудаизма, чтобы суббота была святым днём, а дети во всём слушались родителей. А этот странный человек не торопясь ходил по местечку, рассказывал какие-то были и небылицы и желал всем здоровья. На что он жил? Кому-то воды принесёт, дрова наколет, по хозяйству поможет. Да и много ли ему надо было…
А однажды этот странный человек и вовсе исчез. Пару дней судачили, куда он мог податься. А потом крестьяне рассказали, что ушёл он на болотный остров. Рядом с Миорами Ельнинские болота растянулись на десятки километров, и островов там много.
Сегодня никто не скажет, в каких отношениях была с ним до замужества дочь местного раввина. Скорее всего, слышала о нём, да и только.
Пришло время дочке раввина идти замуж. Как и положено, сделали хупу, накрыли стол, а потом отвели молодожёнов в отдельный дом. Только прожили они вместе не долго. Спустя пару месяцев, однажды утром дочь раввина, уже беременная, сбежала. Была она грамотной, но увечной – одна рука сухая.
То ли муж сказал что-то обидное, то ли относился к ней, как к рабыне. Только не стерпела она обиды.
К концу дня бросились искать молодую женщину, пару дней искали и не нашли. Была ранняя зима. Подумали, замёрзла где-то или провалилась под лёд.
Она действительно чуть не замёрзла. Странный еврей, живший на болоте, случайно нашёл её и привёл к себе в дом, который построил на острове.
Они научились жить там. Дочь раввина родила двоих детей-близнецов. Странный еврей добывал еду для семьи. Раз в полгода он появлялся в Миорах: приносил рыбу, грибы, ягоды, выменивал на то, что надо было по хозяйству. В Миорах его звали Робинзоном – то ли вспомнив литературного героя, то ли фамилия у него такая еврейская.
Говорят, Робинзон и дочь раввина всю жизнь прожили в любви и согласии. Два странных человека нашли друг друга, а это – главное.
В тридцатые годы дети-близнецы подросли  и ушли служить в армию.
Робинзон и его жена всю войну оставались на болоте. Когда начались расстрелы гетто, евреи из Миор, других местечек, бежали к ним. Кто добирался по топким болотам, находил здесь приют. Более 40 человек собралось вокруг Робинзона. Дома на островах построили, с крышами, печками, чтобы можно было жить в них весь год. Помогал им белорусский крестьянин Егор. Партизаны иногда заходили на остров, а немцы и полицаи даже не совались туда, боялись идти в глубь болота.
Все, кто там прятался в годы войны, остались живы. Большинство потом уехали в Израиль, как и сам Робинзон с женой. А остров на болоте Ельня так и зовут по сегодняшний день – островом Робинзона.

История известна благодаря довоенной
жительнице Миор Маше Тор,
которая спаслась в годы войны.
Записано со слов Витольда ЕРМАЛЁНКА

СТАРИННАЯ ЛЕГЕНДА

Это было в середине 30-х годов. Семья Оршанских жила в местечке Кубличи Ушачского района Витебской области. Колхоз «Барацьбiт»  выделил пастбище и пастуха, чтобы пасти коров, но их владельцы должны были помогать в этом.
Пришла очередь Оршанских. Отец отправил на работу дочку Хаю. Девочка расплакалась: чужих коров боялась. Но, накинув на голову сложенный вдвое мешок, чтобы укрыться от дождя, погнала корову. На лугу уже было большое стадо. Дождь усилился, девочка спряталась под деревом. Перекусила огурцом с хлебом и успокоилась.
Вдруг услышала приглушённый цокот копыт, и мимо проплыла серая тень лошади.
Хая испугалась и, вжав голову в плечи, до вечера просидела под деревом....
Утром следующего дня рассказала об увиденном соседке Яде. Она была старше и сказала Хае, чтобы девочка не боялась этой лошади. Её видели здесь многие. Никому она не причинила вреда.
А ещё Ядя рассказала Хае легенду о дочке местного помещика.
В нескольких километрах от Кубличей находилось его имение. Помещику принадлежали леса, земли и луга. У него были пасека, скот, много птицы, красивые лошади.
И всё шло в жизни помещика гладко, к его дочке сватались сыновья богатых людей. Но бывает же такое, единственная дочь – красавица, полюбила бедного парня. Отец даже слушать не хотел об этом, не разрешил выходить дочке замуж по любви. Тогда она села верхом на лошадь и ускакала. Когда увидела погоню, то направила лошадь в Кубличское озеро. И вода спрятала их навсегда.
С тех пор озеро стало зарастать. Образовались топкие берега, вода пожелтела, и из воды стало выходить привидение в виде девушки верхом на лошади.

Из воспоминаний Хаи ОРШАНСКОЙ

МОСТ, УКРАШЕННЫЙ ЦВЕТАМИ

В старые времена жили на территории деревни ЭсьмоныБелыничского района Могилёвской области два еврейских кагала. Один – по правому берегу реки, другой – по левому.
Эти роды-кагалы постоянно враждовали между собой. Споры возникали из-за земли, качества выработанной кожи, цен на товары. И поэтому река была осью – границей владений двух кагалов.
Отсюда и название реки – Ослик. Переходить её – значит нарушать территориальную целостность соседей, а это страшное зло. И кто это зло совершал, терял свой лик – облик.
Всё было бы и дальше так, как прежде, если бы не подросли в этих кагалах двое молодых людей: он – Эсь (Есь) и она – Мина (Мона).
Стали они встречаться тайком от родных. Боясь кары Божьей, молодые люди решили объединить свою жизнь, создать новую семью, новый род – кагал. С этой целью они там, где берега реки близко подходили друг к другу, сделали мост, украсив его цветами.
На утро, проснувшись, сородичи были удивлены этому сооружению. Кагалы решили, что это знамение свыше, желание Бога объединить роды для их приумножения.
С тех пор и появилось большое единое поселение – Эсьмоны, названное в честь этих двух молодых людей: Эсь-Мона.

Записала учительница Эсьмонской школы Татьяна Шестак.
Прислала в редакцию Ида ШЕНДЕРОВИЧ

НЕОТПРАВЛЕННЫЕ ПИСЬМА

Жили до войны в Бабиновичах Люба Соркина и Аркаша Семченко. Аркаша был старше на два года. Они дружили с детства, не могли дня обойтись друг без друга. Когда повзрослели, несмотря на то, что родители не очень одобряли их решение, поженились. У них родилось двое мальчиков.
В самом начале войны Аркадия Степановича Семченко забрали на фронт. Старшему сыну Адикубыло чуть больше десяти лет, а младшему Игорю – всего годик.
Люба с младшим сыном была у родителей, которые к этому времени перебрались в Витебск. Они уговаривали её отправиться вместе с ними в эвакуацию. Говорили, что старший сын будет с бабушкой в Бабиновичах, она досмотрит его.
«Нет, – отвечала Люба, – где будут мои дети, там буду и я». И уехала в Бабиновичи. Она жила у свекрови в доме за мостом. Ей сумели сделать немецкие документы – аусвайс. Но в Бабиновичах знали, кто родители Любови Израилевны Семченко.
8 марта 1942 года за Любой пришли немцы и полицаи. Забрали её из дому с маленьким сыном, старший катался рядом с домом на санках. Когда он увидел, что ведут маму, подбежал к ней. Свекровь шла следом и молила, чтобы хотя бы детей отпустили. Ей кричали «юде» и стреляли около ног из автомата, чтобы не подходила.
Любу с детьми отвели на еврейское кладбище и там расстреляли.
После гибели Любы под её матрацем свекровь нашла письма, которые Люба ежедневно писала мужу. О себе, о детях, о том, что происходит вокруг. Они были написаны на страницах школьной тетради. Отправить письма через линию фронта Любовь Семченко не могла...

И ВЕЧНАЯ ЛЮБОВЬ...

Жил до войны в Витебске красивый и высокий парень Вася Корсак. Было ему лет двадцать пять. Работал он землемером. И жил с мамой почти в самом центре города, в маленьком и чистом домике. Домик был таким маленьким, а Вася таким большим, что, приходя домой, он обязательно сгибал голову, чтобы не удариться о дверной косяк.
Перед самой войной Вася познакомился с еврейской девушкой Идой. Было ей всего двадцать лет. Она работала счетоводом. Была очень красивой и чем-то напоминала выточенную из кости статуэтку. Такими же правильными были черты её лица. Но, когда Вася с Идой гуляли по городу, люди оглядывались им вслед и улыбались. Вася был раза в два выше своей подруги.
Они не обращали ни на кого внимания. И видели только друг друга. И может быть, чтобы ближе были её глаза и губы, Вася часто носил любимую на руках. Они поженились. И Ида переехала жить к мужу. Мама выделила им маленькую комнату за печкой. Они были самые счастливые люди на земле.
А потом началась война. И в город пришли фашисты. Ида оказалась в гетто. Вася просил её:
«Не ходи туда. Я спрячу тебя. Никто не узнает, не найдёт». «Не могу, – отвечала Ида. – Там мама, папа, сёстры. Они подумают, что я оставила их одних. Прости, милый. Но я должна быть с ними».
И она ушла. А через несколько дней в гетто пришёл Вася. Русский парень, который мог бы обходить гетто за километр, и не думать, и не вспоминать о нём. Но там была Ида – женщина, которую он любил.
Василий Корсак остался в гетто. Фашисты расстреляли его вместе с тысячами других ни в чём не повинных людей.

Записал Аркадий ШУЛЬМАН