Когда я был маленьким, книжек еврейских сказок не было. И еврейские сказки мне рассказывала бабушка. Они были похожи на сказки, которые были в книжках. Но их герои были мне как-то ближе, потому что бабушка всегда рассказывала историю, как будто она самая что ни на есть настоящая, и произошла она не за тридевять земель, а в нашем местечке, и герои её бабушкины хорошие знакомые и чуть ли не наши родственники. Называла бабушка эти истории не сказками, а майсами.
Поздно вечером, когда все уже ложились спать, бабушка зажигала на кухне керосиновую лампу и продолжала ещё долго что-нибудь делать, то ли перебирать крупу к завтрашнему супу, то ли на ночь замешивать тесто для хал, то ли ставить на мои одёжки заплатки, то ли гладить большим чугунным утюгом, наполненным углями, помытые и высушенные за день вещи.
Каждый вечер она находила себе работу. Когда все в доме засыпали, я выбирался из кровати, тихонько приходил к бабушке и просил её рассказать сказку.
– Сказок я не знаю, – говорила бабушка, – а майсу могу тебе рассказать.

БЕЙГУЛ РЕБ АРИ-ДОВИДА

Каждое утро реб Исер-Ёсел шёл в булочную к реб Ари-Довиду, чтобы купить свежий бейгул (баранок–идиш). Появлялся реб Исер-Ёсел в булочной очень рано, когда половина Краснополья ещё спала. Булочник давал реб Исеру бейгул прямо из печи: румяный, пышущий жаром и пахнущий, как спелый персик в саду Соломона. Реб Исер-Ёсел никогда не держал в руках персик и никогда не был в саду у царя Соломона, но так о бейгуле говорил его папа реб Мендл-Товье, и потому реб Исер считал это сравнение божественным!
В то утро, о котором рассказывает наша история, у булочника реб Ари-Довида было плохое настроение, что совершенно несвойственно было его жизнерадостной натуре, но он ничего не мог поделать с собой: разве можно было спокойно смотреть на приготовление к свадьбе в доме реб Мойши и знать, что торты на свадьбу заказаны не у него – реб Ари-Довида, а где-то в другом месте?! Реб Ари был глубоко обижен этим поступком реб Мойши, и ему хотелось хоть с кем-то поделиться переполнявшим его чувством несправедливости.
– Вот скажите, реб Исер, есть справедливость на этом свете или нет? – спросил он реб Исера.
– Как знать, – осторожно пожал плечами реб Исер, зная не понаслышке древнюю мудрость о том, что, угодив своим ответом одному, можно нажить врага в другом.
– А я вам скажу, что справедливости нет! – категорически сказал реб Ари. – И объясню, почему. Я жду свадьбу дочки реб Мойши целых полгода, выписываю рецепты всяких свадебных марципан из самого Киева! Плачу за эти рецептики хорошие деньги. И что я получаю за это? Ничего! Они приглашают повара из какой-то Вильни, и плакали мои рецепты и мои денежки. Кому теперь надо мои марципаны? Такие хупы, как у Мойши в Краснополье, бывают раз в сто лет. И до следующей такой хупы, я вас уверяю, я не доживу!
– Кто знает, – как всегда осторожно заметил реб Исер-Ёсел.
Булочник задумчиво посмотрел на реб Исера, потом постучал себя по голове и сказал:
– И для чего я вам про всё это говорю? Я совсем забыл, что ваша Эстер-Двойра из мишпохи реб Мойши! И вы сегодня будете кушать халы (еврейская булка – идиш) этого мамзула (негодяй – идиш) из... Вильни!
–Я, конечно, буду на хупе у реб Мойши, – согласился реб Исер, – но если вы что-то имеете сказать про эту свадьбу, то говорите. Я никому не передам, а особенно реб Мойшу. И ещё я вам хочу сказать, что в мишпохе реб Мойши мы с Эстеркой как ломаный горлач в базарном ряду: с одной стороны, из той же глины, а с другой-давно пора выбросить. Сегодня там соберётся вся мишпоха, и нас с Эстеркой будут учить, как жить. Вы знаете, богатые родственники всегда считают себя умными и всегда любят учить жить бедных родственников. Такая у них хвороба, как говорила моя мама. И я буду слушать и молчать. Вам интересно, почему? Я вам объясняю: если я попробую что-нибудь сказать не так, как это хочется Эстерке, она мне потом дома устроит Содом и Гоморру. Вам нужно это в доме? Мне нет. И я молчу. Но я вам скажу ещё пару слов: жизнь – как ваш бейгул, и я в ней дырка.
– Не говорите так, реб Исер, – остановил его булочник, – в жизни всякое бывает, сегодня вы дырка от бейгула, а завтра можете стать коржиком.
– Хотя бы один день побыть этим коржиком, о котором вы говорите, – вздохнул реб Исер.
– Всё может быть, – повторил реб Ари-Довид и добавил, – Вы знаете, что в этом деле вам может помочь мой бейгул.
– Ваш бейгул? – удивился реб Исер.
– Да, как это вам ни покажется странным, – сказал булочник. – Мой папа реб Иммануил-Гецл мне говорил, что раз в сто лет выпекается счастливый бейгул, который может выполнить любое желание. Правда, действие этого чуда всего один день. Но, как мы с вами говорили, и один день поспать на перине неплохо, если каждый день спишь на досках.
– И вы думаете, что этот бейгул достанется мне? – безнадёжно махнул рукой реб Исер. – Нет! Он достанется тому же реб Мойше.
– Не говорите так, – возразил булочник. – Не всегда золотое зёрнышко достаётся золотому петуху. Дай Б-г и вам повезёт!
– Дай Б-г! – согласился реб Исер.
На улице было холодно: снег скрипел под ногами, мороз жёг щеки, и горячий бейгул терял своё тепло прямо в руках реб Исера.
– Пока я дойду до дома, бейгул станет совсем холодным, – подумал реб Исер. – И может, даже затвердеет от такого мороза. И Эстерка попробует его и скажет: «Нашёл, на что тратить деньги! Как будто они у нас лишние!» Она с утра была против покупки бейгула: кто это перед свадьбой покупает бейгул?! Умные люди вообще перед свадьбой ничего не едят! Потерпишь до вечера и там наешься.
Но он её не послушался и пошёл за бейгулом, и теперь не дай Б-г бейгул станет твёрдым и Эстерка не успокоится до самой свадьбы. Реб Исер представил на минуту гневное лицо Эстерки, вздрогнул и решил тут же скушать бейгул. Конечно, с молоком бейгул был бы вкуснее, но тут бабушка надвое сказала, что лучше: горячий бейгул без молока или холодный с молоком. И реб Исер поднёс бейгул ко рту. В это утро бейгул был удивительно вкусный, тепло от него расходилось по всему телу, он таял во рту, как марципан.
– Если бы он был бы ещё и счастливый, – размечтался реб Исер, – и на хупе я бы стоял рядом с женихом и невестой, а потом бы меня посадили на самое почётное место за столом, как реб Меера-Зисла из Быхова. Или хотя бы как реб Натана из Самоцевич.
Пока реб Исер кушал бейгул, мечта была сладкая, как гомонты с маком, но с последним кусочком бейгула она растаяла, как снежинка, попавшая на сковородку. И реб Исер сам себе грустно заметил:
– Эстерка права, я – а мишугенер (сумасшедший – идиш)! Только мишугенер может поверить в сказку реб Ари. Разве такое бывает на свете? Хотя, с другой стороны, Готуню сказал, пройдут сыны Исраэливы среди моря по суше, и они прошли.
Полный таких противоречивых мыслей, реб Исер-Ёсел едва не столкнулся с лошадью, привязанной к забору его собственного дома. Когда он разглядел лошадь, сердце его заколотилось, как у курицы, когда её несут к резнику, ибо это была не просто лошадь, а лошадь господина урядника.
– Готуню (Боже – идиш), – задрожал реб Исер, – избавь меня от напасти! Разве его благородие приезжает к бедному еврею просто так? Или жди погрома, или жди выселения, или, не дай Б-г, тюрьма! Прости меня, Готуню, если я возгордился в своих мечтах! Прости и избавь!
Реб Исер осторожно открыл дверь своего дома, как будто входил не к себе домой, а в чиновное заведение. И сразу увидел урядника, сидящего на единственном имеющемся в доме стуле, который достался реб Исеру в наследство от тёти Енты. Эстерка стояла возле урядника и сияла, как свечка в шабес.
– Исерка, – неожиданно для реб Исера ласково сказала она, – его благородие ждёт тебя уже не знаю, сколько: я успела приготовить блинцы, и мы успели их покушать. А тебя всё нет.
– Простите, ваше благородие, – голос реб Исера задрожал, как у ешивабохера перед меламедом. – Если бы я знал, что вы меня ждёте, я бы бежал, не останавливаясь, как наш пожарник ряб Двоня-Сруел на пожар.
– И надо было бы бежать, – засмеялся урядник и подкрутил правый ус. – Такая новость, которую я принёс тебе, приходит в Краснополье раз в сто лет!
Потом он подкрутил левый ус, вынул из кармана бумагу и, развернув её, спросил:
–Ты ли есть Исер-Ёсел, сын Мендла-Товье?
– Я, – кивнул реб Исер.
– Учился ли ты в Воложинской ешиве?
– Учился, – признался, весь дрожа, реб Исер.
– Значит, ты есть тот самый, кого ищет императорская депеша, – успокоенно сказал урядник и спрятал бумагу обратно в карман шинели.
И дал реб Исеру-Ёселу сто рублей золотом! Таких денег в Краснополье никто за свою жизнь в глаза не видел. И, может, реб Мойше-Гивир тоже.
Через полчаса о чуде, сошедшем на реб Исера-Ёсела, говорили все краснопольские евреи.
Даже в доме Мойши на какое-то время позабыли о свадьбе. А новость и вправду была невероятная: увидел Григорий Распутин видение: Россию в крови и пожарищах и самого императора убиенного!
И увидел он, что избавление от бед сиих может принести реб Исер-Ёсел, сын реб Мендла-Товье, ешибохер Воложинской ешивы. Чтобы отвести напасти от Его Величества должен будет реб Исер-Ёсел семь дней молиться рядом с императором, самодержцем всея Руси! И прислал Распутин реб Исеру деньги большие и велел ждать, когда закончат строить синагогу в Царском Селе. Негоже за такое дело молиться в простой синагоге!
– Исерка, – сказала Эстер, когда уехал урядник, – за такими большими разговорами я забылась, что ты не завтракал. Сейчас я испеку тебе твои любимые блинцы с творогом, что нам дала тётя Хаша.
– Что ты говоришь! – замахал руками реб Исер. – Ты же сама сказала, что перед хупой не надо кушать, там на неделю наедимся!
– Исерка, прости меня. Их бин, а мишугене, я сумасшедшая, поэтому и сказала. Что мы шлэпары, нищие какие-то, чтобы наедаться на свадьбе? – впервые в жизни Эстер назвала себя мишугеной вместо того, чтобы назвать реб Исера шлеймазулом.
Как сказано в Торе: и однажды ты проснёшься и не узнаешь мир вокруг себя…
За день в доме реб Исера побывали все краснопольские евреи, и даже сам ребе вёл с реб Исером беседу, как с Виленским Гаоном.
– Реб Исер, – сказал он, – тебе выпало святое дело: защитить наш народ перед императором, – как когда-то Иосифу перед фараоном. Будущие амораим прославят твоё имя.
– Может, наконец, закончатся погромы, и еврейские дети не будут знать, что обозначает это слово, – сказал реб Арон-Симон, который бежал от погромов из Одессы в Кишинёв, потом из Кишинева в Свидригайловку, а оттуда в Краснополье.
– Исер, – сказал реб Мойша, – тебя император должен послушать. Ты ему должен сказать, что если он хочет, чтобы в России был порядок, то порядочных людей ему надо искать только в нашем роду. Напомни ему, что реб Мойша поставлял овёс в его ставку в Могилёве, и это был не овёс, а цимус!
– Реб Исер-Ёсел, – сказал реб Двоня-Сруел, – я слышал, что шёл разговор о пожарах. Так ты знаешь, как я тушил дом реб Целебиндера. И если императору нужен хороший пожарник, пусть позовёт меня!
В этот день в Краснополье не было доктора реб Каца, он уехал к хаверу в Могилёв, и вместо него к реб Исеру пришла его жена Хана-Цырул:
– Реб Исер, – сказала она, – вы знаете, что мой Семён вам никогда не отказывал в помощи, даже если у вас не было денег. Вы помните, когда у вас на ноге была водянка, и вы не могли ходить даже в синагогу, Семён вас спас. Так что вы скажите Его Величеству, если ему нужен хороший доктор, то долго искать не надо: это господин Кац.
Целый день реб Исер-Ёсел чувствовал себя на седьмом небе, но вершиной счастья стала хупа. Реб Исера-Ёсела посадили рядом с женихом, а ребе упомянул его имя рядом с именем пророка Элии.
А когда молодых одаривали деньгами, реб Исер-Ёсел дал денег больше всех: сто рублей! Если бы у него было больше денег, он дал бы и больше: ведь это был реб Исер, который знал, что такое быть бедным, и совсем не знал, что такое быть богатым!
– А-а-ах! – прошелестела по рядам гостей и докатилась до ушей реб Исера волна восторга…
Впервые за свою жизнь реб Исер уснул в эту ночь спокойным сном праведника. И впервые Эстерка пожелала ему спокойной ночи, как и положено еврейской жене.
…А в это время билось о лёд Невы могучее тело Григория Распутина и кончалось волшебство бейгула реб Ари-Довида.

Марат Баскин родился в 1946 году в посёлке Краснополье в Беларуси. С 1992 года живёт в США. Герои произведений по-прежнему имеют краснопольские «корни». Пишет на русском языке. Публиковался в журналах Беларуси, России, США, Украины, Литвы, Болгарии. Последние годы урожайные на новые книги. Изданы в США, Украине. Переводился на английский, болгарский, литов­ский языки.

Постоянный автор журнала «Мишпоха».