Я родилась и выросла в Ленинграде. Стихи писала с детства. По первому образованию (ЛГПИ им. Герцена) учитель русского языка и литературы.

Второе образование получила в Центре изучения еврейской цивилизации в Институте стран Азии и Африки при МГУ.

Сфера моих профессиональных интересов – еврейская художественная литература. Работала в Петербургском еврейском университете, Петербургском институте иудаики, Петербургском государственном университете, в еврейских школах.

Составила книги для чтения в 1, 2 и 3 классах еврейской школы и методическое пособие к ним.

Печатала стихи в периодических изданиях в России и за рубежом.

С 2009 г. живу в Израиле, читаю лекции по еврейской литературе.

В Иерусалиме вышел сборник моих стихов «В обратном порядке».

Это третья моя подборка стихов в журнале «Мишпоха».

Кожей чужой привыкаю к лету…

Мне нужно жить на свете без тебя.
Не рухнул мир, не прекратилась осень,
Рябины по-осеннему рябят,
И клён листвы до времени не сбросил.
Не думать ни о чём,
Не помнить ничего.
Бездарный детектив –
чем хуже, тем вернее –
До одури читать.
Свалиться и заснуть.
И видеть сны чужие,
Где я тебя не жду...

***

Я по осени иду – плачу,
А в квартире и того горше.
Я от боли в поездах прячусь,
Пересадка в семь утра в Орше.
Так удобней: в Минске дочь встретит,
О какой-то ерунде спросит.
В Минске сыро – нынче осень на свете,
Бесконечная и горькая осень.
А для тебя теперь ни зим, ни лет,
Ни весны, ни листопада нет.
Про тебя со мной молчат друзья.
О тебе и говорить нельзя?

***

– А я-то чем могла тебе помочь? –
Ничем. Любовью, словом, состраданьем,
но этого, к несчастью, не нашлось.
Неужто старость даже матерей
способности к сочувствию лишает?
По крайней мере, можно думать так
и не искать другого оправданья.

Ночной разговор

Зачеркнула жизнь, погасила свет
И ушла к себе – мне прощенья нет.
Я – плохая дочь, я – плохая мать,
И женой была – оторви да брось,
А другой женой мне уже не стать,
И вдовой живу тоже вкривь и вкось.
Дочь закрыла дверь – мне прощенья нет –
И ушла к себе, погасила свет.

***

А этот город много лет
Я примеряла, как жакет,
Надеть пыталась, как пиджак,
Но он всегда сидел не так:
Мне город жал под мышкой
И был коротким слишком.
Я не хотела уступать,
Я не спешила покупать…
Но привела меня беда
Сюда.
Когда дошло до дела –
Надела
И, похоже,
Надев, сменила кожу.
И я –
почти не я.

***

Так и живу – никуда не деться.
Кожей чужой привыкаю к лету.
Выйдешь из дома – пахнуло Крымом:
Солнцем, и пылью, и тёплым ветром,
И чем-то неуловимым,
Чего так не хватало в питерском детстве.
Даже морем, которого нет
Рядом с Иерусалимом.

Воспоминание о Манхэттене

Это не свет –
отражение света в стекле.
Это не город навстречу –
дробясь и срастаясь,
сто отражений взбираются вверх по стеклу.
Это – стена из стекла…
Я могла бы её полюбить?

Сёстрам Римме и Алле Марковым

Мой прадед, и дед,
и отец похоронены в этой
болотистой почве…
Римма Маркова.
А мы не ляжем в топь болот
К отцам и дедам,
Когда настанет наш черёд
За ними следом.
Да упокоится наш прах
В других/ чужих краях!
Остались имена, осталось сходство в лицах,
Но умирать нам врозь, по разным заграницам.
Зачем тогда родня, коль на исходе дня
Ни дома, ни могил не будет у меня?

***

В чате две строчки
о скверной нью-йоркской погоде
(или стокгольмской —
и там непогодится вроде).
Сёстры мои не звонят из своих заграниц,
Сёстрам достаточно в чате общения блиц –
Информативно и кратко,
формат оптимальный:
– Как вы? – Нормально.
– Марк приезжает.
– Вчера проводили гостей, –
Общая лента семейных экспресс-новостей.
Страхи, сомненья и память –
не в этом формате,
Личный звонок без причины
и вовсе некстати –
Только по срочному делу, случается редко.
Если мне тошно –
пойду посудачу с соседкой.

Два города

Мне не вернуться в город мой,
В сырые сумерки зимой,
В простуду и усталость.
Я там всё время шла домой,
Куда б ни направлялась.
Но свет в окне уже не наш,
Не наш подъезд, не наш этаж…
И город...

Анна МОЛЧАНОВА. Рисунок Лии ШУЛЬМАН.