В то утро меня ждал сюрприз. Из почтового ящика достала большой увесистый конверт. В нём была книга. На обложке – осенний пейзаж. По дорожке, усыпанной жёлтыми и багряными листьями, медленно идут, уходят в бесконечность двое: он и она. Уверена, что знаю этих двоих, хотя вижу только силуэты. Не случайно попала ко мне книга Давида Гая «Перебирая годы поимённо: история одной семьи». Открываю её. С фотографии на меня смотрят двое с обложки: Циля Ботвинник-Лупьян и её муж Авсей Лупьян. О них и их большой семье эта книга. Её прислали мне их сыновья Семён и Ян Лупьяны.
Семён и Ян – врачи. В Бруклине находится их медицинский офис. Семён хорошо знает пациентов, что приходят на приём к профессору-невропатологу Яну Лупьяну и к нему. Они наши земляки, бывшие подпольщики и партизаны, узники гетто и концлагерей. Эти люди – сподвижники легендарной подпольщицы и партизанки Цили Ботвинник-Лупьян, любимой, доброй, мудрой мамы братьев Лупьянов.

Двое с обложки

В июне 1941 года Циля и её родители не смогли уйти из пылающего Минска. Дороги были уже перекрыты. Пришлось вернуться. Встретилась со своими подругами Розой Липской, Славой Гебелевой и Рахилью Кублиной. Циля в то время ждала ребёнка. Но несмотря на это, вместе с ними она спасала людей из лагеря советских военнопленных в Дроздах. 

Когда возникло подполье в Минском гетто, под руководством Михаила Гебелева они выполняли самые сложные задания. Циля возглавляла группу подпольщиков, которые работали в немецких оружейных мастерских. Они по частям выносили оттуда оружие. Потом его переправляли в лес. Уйдя в партизаны, Циля Ботвинник стала одной из бесстрашных подрывниц. Она пустила под откос пять эшелонов с техникой и живой силой противника, немало гитлеровцев уложила из чешской винтовки, принесённой в отряд. Так мстила партизанка за погибших в Минском гетто родителей и пропавшую в горниле войны доченьку, рождённую в ноябре 1941-го, за пропавшего без вести на фронте мужа Льва Дрейзина.
После войны она воспитывала двух чужих детей, пока их не нашли родители. Своё тепло подарила и нам, дочерям Михаила Гебелева, казнённого гестаповцами. Она помогала нашей маме растить трёх сироток, относилась к нам, как родная, и мы стали называть её тётя Циля.
Вскоре она встретила замечательного человека Авсея Лупьяна, фронтовика. Вернувшись с войны, он увидел на месте своего дома пепелище. Семья погибла.
Общее горе, боевые воспоминания сблизили Цилю и Авсея. А главное – пришла любовь. Они поженились. Родились два сыночка. Сначала Семён, а через год – Ян. Это была счастливая, дружная, работящая семья. Тётя Циля руководила столовой НКВД, затем работала в райпищеторге. Её муж был одним из лучших в Минске парикмахеров, организатором службы быта. Братья рассказывали мне, что между ними были тёплые, доверительные отношения. По мере того, как мальчики подрастали, их привлекали к решению житейских проблем. Когда родители вспоминали гетто, подполье, партизан, фронт, дети брались за ручки и бумагу. Ян записывал воспоминания папы, а Семён – мамы. Когда они выросли, исполнили заветное желание мамы и папы: получили высшее образование, стали врачами, привели в дом жён и подарили родителям внуков.
...После того, как тётя Циля вышла замуж, мы не могли встречаться, как прежде. А спустя время я узнала, что Лупьяны уехали на ПМЖ в США. Увы, без главы семьи. Авсей Лупьян умер и похоронен в Минске.
Мы с тётей Цилей встретились после длительного расставания в Нью-Йорке на митинге, организованном Ассоциацией узников гетто и концлагерей в память 55-летия уничтожения Минского гетто. Тётя Циля была активисткой. С помощью сыновей поддерживала Ассоциацию материально. Ветераны её уважали и любили. Вспоминаю, как тётя Циля в день нашей встречи, усадив меня рядом, повторяла: «Светочка, мы так рады тебя видеть, ты ведь дочь Михаила Гебелева. Он давал нам боевые задания». Потом она добавила: «Сейчас мы уже не расстанемся. Я познакомлю тебя с моими сыновьями. Они станут тебе братьями». Так и получилось. Приезжая в Нью-Йорк, я навещала тётю Цилю. В такие дни в гостеприимном доме Беллы Мироновой собирались дети подпольщиков и партизан. И всегда с нами были братья Лупьяны.
Судьба исполнила все желания тёти Цили. Был рядом заботливый, преданный, любящий муж, дети стали для них опорой в жизни. Выросшие в США внуки Игорь, Элеонора, Люба и Дима получили высшее образование, дипломы, степени, обзавелись семьями. Подаёт большие надежды младший внук Джошуа. Приносят радость правнуки Джулиан, Ивушка, Вита и Бенечка. Когда внуки были ещё маленькими, им очень хотелось посмотреть заветную шкатулку с семейными реликвиями. Но бабушка берегла их детство. Она не хотела, чтобы туда вторгались страшные слова: война, оккупация, гетто, сражения. Но время пришло, и внуки об этом узнали, увидели боевые и трудовые ордена дедушки Авсея и бабушки Цили. Увидели три пары священных детских башмачков, которые носили трое детей дедушки Авсея. Его первая семья погибла в Минской яме в 1942-ом. В сердца внуков врезалось слово Память, а в сознание – Гордость. Благодаря любящим, заботливым сыновьям и их семьям тётя Циля прожила долгую, счастливую, хотя порой и тернистую жизнь. Она ушла в мир иной в декабре 2015 г. Ей было 98 лет.
Среди тех, кто пришёл сказать ей слова прощания, был известный писатель и журналист Давид Гай, друг Лупьянов. Я его тоже знаю. Мы часто встречались в Нью-Йорке на митингах и собраниях ветеранских ассоциаций. Я не раз выступала на страницах его изданий. Давид Гай – бывший москвич. Больше 30 лет работал в газете «Вечерняя Москва». С 1993 года живёт в США. Он был редактором газет «Еврейский мир» и «Русская реклама», «В Новом Свете», а также заместителем главного редактора интернационального журнала «Время и место». Читателям известны литературные произведения Давида Гая. Он – автор 20 романов и повестей.
Ещё живя в Минске, я прочитала в журнале «Знамя» повесть Давида Гая «Десятый круг» о страшной судьбе узников Минского гетто и об организованном сопротивлении врагу его героев – подпольщиков, которых возглавлял мой отец Михаил Гебелев – Бесстрашный Герман, как называли его в Минском подполье. Собирая материалы для этой книги, писатель в 1986 году приехал в Минск. Здесь он и познакомился с семьёй легендарной подпольщицы и партизанки Цили Ботвинник-Лупьян. Когда повесть «Десятый круг» вышла в издательстве, автор не смог подарить её Лупьянам, так как они эмигрировали в США. Встреча их состоялась через 10 лет, когда Давид Гай поселился в Нью-Йорке. По совпадению, его соседом в Куинсе оказался Ян Лупьян. С тех пор их дружба возобновилась.
В день, когда поминали Цилю Ботвинник-Лупьян – необыкновенную женщину, оставившую яркий след в жизни нескольких поколений, родилась мысль написать книгу о ней, о её большой семье, о детях и внуках, для которых Америка стала местом осуществления заветных планов. Предваряя повесть, Давид Гай пишет: «Это книга, в которой нет никаких художеств, а лишь правда фактов и ситуаций, как они отложились в памяти самой Цили и окружающих её людей с юных лет и до глубокой старости».
Сразу скажу: для меня книга Гая представила особый интерес, потому что её герои – близкие мне люди, о которых я не раз писала, о которых, казалось бы, я знаю всё. Куда там... Уже первые главы убедили меня в обратном. Я писала об одной из главных ветвей высокого и прочно сбитого семейного древа Ботвинников-Лупьянов. А на самом деле, на этом древе пышная крона. Когда я начала читать, меня сразу окружили десятки людей, тех, которых знала и знаю, о которых слышала и о которых узнала впервые. Горячие, сердечные воспоминания сыновей Семёна и Яна о родителях, внуков Димы, Любы, Игоря, а также Леонида (мужа Любы) – о бабушке и дедушке, племянников и племянниц – о тёте Циле и дяде Авсее, их родных и друзей из Беларуси, Израиля, США, Канады, Белорусского землячества Нью-Йорка.

Ботвинники

Книга захватила меня с первых строк, с первых страниц, повествующих о юности, молодости Цили Ботвинник, совпавших с войной, о родительском доме, из которого она вышла.
Отчий дом в Минске был тёплый и уютный. Отца звали Янкель Ботвинник. Он был продавцом, а затем заведующим маленьким промтоварным магазином. Мама Фаня, урождённая Фрума Рипс, шила женское бельё и вела домашнее хозяйство. Она была дочерью Моисея Рипса, приказчика богатого эстонского промышленника, родственника Янкеля. Приехав как-то в гости к Моисею, Янкель познакомился с его дочерью. Возникла взаимная любовь. Они поженились.
Любящие родители растили сына Захара и трёх дочерей: Цилю, Полину, Маню.
Циля родилась 14 декабря 1917 года. Незаметно пролетели школьные годы, рабфак. Выбрала профессию экономиста. Была активной комсомолкой. Замуж вышла за военного. Работала на фабрике игрушек, затем в артели «Красный печатник», где заместителем председателя по культработе и одновременно секретарём партийной организации был Михаил Гебелев. Тогда они не представляли, какие испытания ждут через несколько лет их и всю страну. Семейное счастье Цили длилось недолго. Муж участвовал в советско-финской военной кампании, а уже в первые дни войны с гитлеровцами был на фронте, откуда не вернулся.
Повестку на фронт получил брат Захар. Из охваченного паникой города смогли эвакуироваться семьи сестёр Мани и Полины. О том, как это было, в книге вспоминают племянники Цили Раиса Махтина, дочь Мани и Евсея Рудинских, и Евгений Крейнин, сын Полины и Анатолия Крейниных.
В Минске остались лишь беременная Циля с родителями. Любая женщина в подобном положении могла сломаться, впасть в истерику. Но не она. В военном, грозовом прошлом думала о светлом будущем.
Вернувшись домой с партизанского парада вместе с верной подругой Славой Гебелевой, преодолевали разруху, строили новую жизнь. Была радость, когда вновь встретилась с сёстрами и их семьями. Вернулся с фронта Захар с двумя орденами Славы на груди, но без одной руки, потерянной в бою. Сестра помогла ему устроиться в мирной жизни. Она помогала многим: и пока жила одна, и выйдя замуж за Авсея Лупьяна, у которого было такое же щедрое сердце. Сообща они делили радость и преодолевали трудности. Вместе заботились о племянницах мужа, осиротевших во время войны. Жили Лупьяны в Минске на улице Фруктовой, занимали половину деревянного частного дома. Я с детства помню этот старый район города вблизи нынешней улицы Заславской. Здесь жили бывшие фронтовики, подпольщики и партизаны Борис Хаймович, Дора Альперович, Слава Гебелева-Осташинская, кстати, наша родственница, Роза Липская... У Лупьянов был большой сад. Их гостеприимство привлекало друзей и родных. И часто в День Победы они собирались у Цили и Авсея. Дети их росли вместе.
Дружба перелетела и через океан, в США, куда они уехали на ПМЖ в разное время. Боевое братство осталось навсегда. И здесь они помогают друг другу. Когда Ян Лупьян сразу после эмиграции поступил на платные Каплановские курсы, чтобы подтвердить в новой стране звание доктора наук по неврологии, первым материальную помощь предложил Алик (Гилел) Осташинский, сын тёти Славы. Оказавшись в чужой стране, подруги не забыли прежние традиции по сохранению святой Памяти. Много энергии, задора, знаний и тепла отдали они русскоязычной Ассоциации бывших узников гетто и концлагерей, которой руководил Савелий Каплинский, во время войны узник гетто, юный подпольщик и партизан. Он подчёркивает, что несмотря на мягкость, доброту, Циля порой проявляла твёрдость и прагматичность, необходимые для дела.
В книге у Давида Гая есть волнующие воспоминания Леонида Тейтельмана о бабушке его жены Любы Лупьян: «Мы приходили навестить бабушку с дочками Ивой и Витой – её правнучками. “Почему бабушка такая мягонькая?” – спрашивала Ива, обнимая бабушку... Циля никогда ни на что не жаловалась. “Всё хорошо!” Сталь крепчайшего закала составляла стержень её характера. Воистину на войне хорошие люди становились лучше, а плохие – хуже. Циля прошла свою войну, когда множество раз можно было погибнуть или сломаться, надломиться духом. Она не сломалась, не надломилась».
Эта сталь крепчайшего закала помогла выдержать, когда немцы расстреляли её родителей, вытолкнувших из толпы обречённых узников Цилю и её двухнедельную доченьку с криком «Спасайся, беги!». Когда пришлось выполнять в подполье опасные задания. Когда в партизанах удалось защитить право с оружием в руках мстить врагу за погибших родных и друзей. Когда ей, представленной за подвиги к награждению орденом Ленина, этот орден не дали: еврейка. Когда в 1983 году умер любимый муж Авсей. Когда прощалась с Минском навсегда, чтобы дети и внуки смогли осуществить свои заветные планы в США.

Лупьяны

Образ главной героини Давиду Гаю давался легко. Было много фактического материала: документы, воспоминания многих людей и самой Цили. Первой в Минске записала её воспоминания выдающийся белорусский учёный-историк Анна Павловна Купреева, старший научный сотрудник АН БССР. Работая 15 лет над темой Минского гетто и его отважных подпольщиков, Анна Павловна стала родной в их семьях. Купреева собрала большой материал. В него вошли воспоминания Славы Гебелевой-Осташинской, Розы Липской, Арона Фитерсона, Доры Альперович, Бориса Хаймовича и многих других боевых друзей и подруг Цили Ботвинник-Лупьян.
Кстати, когда Давид Гай работал над книгой «Десятый круг», он приехал в Минск для сбора материалов. Задача у него была не из простых. Он приехал в то время, когда эта тема была ещё под запретом. Но он узнал, что в Институте истории АН БССР есть 15 папок с необходимыми ему документами. С большим трудом, под секретом, он получил их на короткий срок. Это были как раз те папки и документы, которые подготовила Анна Павловна Купреева.
А встретившись с Лупьянами уже в США, Давид Гай узнал, что воспоминания отважной подпольщицы и партизанки Цили Ботвинник-Лупьян были записаны на видеокассету Фондом Спилберга. Таким образом, в распоряжении писателя было столько материалов о тёте Циле, что можно было написать отдельную книгу.
АвсейЛупьян записи не оставил. В основном, чем располагал Давид Гай, – это рассказы Семёна и Яна, с которыми отец делился пережитым. Они были скупы. Но автор чувствовал, что эта семейная ветвь заслуживает особого рассказа. И тут выручил Ян. Он нашёл воспоминания Абрама Лупьяна, старшего брата их отца. Они хранились у внучки Абрама – Татьяны Славиной, которая живёт в Канаде. Она согласилась их прислать.
Включённые в книгу, эти страницы читаются как приключенческий роман.
Существовало предание, что предки Лупьянов пришли в Беларусь из Германии. Была тогда их фамилия Липпман. Один из носителей этой фамилии был даже выдающимся религиозным деятелем. Когда в начале XIX века в царской России на рекрутскую службу на 25 лет стали призывать евреев, один из Липпманов во избежание призыва изменил свою фамилию на Лупьян.
Повествование ведёт нас в деревню Задомля Городецкого района примерно в 50-годы XIX века. Здесь жил с семьёй Гирш – дедушка Авсея Лупьяна с женой и шестью детьми. Он был портным. Но шил очень медленно. Жена его была бойкой и заправляла всем в доме. Гирш хорошо знал еврейский язык и подрабатывал, делая надписи на надгробных памятниках (мацейвах). Но семья всё равно жила в бедности.
Самым примечательным из детей Гирша был старший сын Шимон (Семён). Интересный внешне, богатый внутренне, он был образованный, всесторонне развитый, хорошо знал русскую и еврейскую литературу, преподавал иврит в хедере. Женился на Басе-Либе Сагальчик. Её отец Лейзер славился в округе как винодел, а мать Эшке пекла очень вкусный хлеб и булочки. Жили они близ Острошицкого городка, который стал малой родиной для восьмерых детей Шимона и Баси-Либы. Родившийся 7 декабря 1911 года, Авсей Лупьян здесь рос, отсюда, из Острошицкого городка, уходил на фронт в составе 100-й мотострелковой дивизии под командованием генерала Ивана Руссиянова. С ней прошёл с боями фронтовые вёрсты и вернулся домой в 1945-м.
Авсей был младшим сыном в семье. У него было четверо братьев: Саул, Исаак, Моисей, Абрам, и три сестры: Таня, Рива, Мина. Как и другие многодетные еврейские семьи, Лупьяны жили небогато, порой голодно, но дружно. В семье сложились богатые традиции и обычаи, которые перешли к Семёну и Яну Лупьянам. Сыновья Цили и Авсея не сами по себе избрали медицину делом своей жизни. У них был пример братьев и сестёр отца. Дядя Саул был аптекарем, тётя Таня – медсестрой, а дядя Абрам стал врачом.
Абрам Лупьян был талантливым хирургом, организатором здравоохранения. Работал главврачом, занимал высокие должности в Минздраве БССР. Во время Великой Отечественной, он – фронтовик, военврач медсанбатов и госпиталей. Завершил войну подполковником медицины. В послевоенное время был врачом-отоларингологом. Братья Лупьяны всегда обращались к дяде за советами. Они переняли у отцовской семьи увлечение театром и музыкой. Дядя Исаак был художником в своём деле. Он шил очень красивую, изящную обувь. Ему делали заказы даже артисты минских театров. Тёти и дяди, в том числе и Исаак, участвовали в самодеятельном театре, музицировали. У Семёна и Яна тоже была тяга к музыке, искусству.
В книге, богато снабжённой семейными фотографиями, есть снимок, на котором запечатлён Семён Лупьян-школьник. Сидя в саду отчего дома на улице Фруктовой, он играет на аккордеоне. На различных музыкальных инструментах играл и младший, Ян. Причём, увлечение музыкой было серьёзным.
Семён ещё в 10-м классе посещал кружок юных медиков при Минском мединституте. У него колебаний не было. Педиатрия. Стал одним из лучших детских хирургов в республике. Призванием Яна стала неврология. Он делал в ней открытие за открытием. В 27 лет защитил кандидатскую диссертацию. Через 5 лет написал книгу «Барьеры общения, конфликты, стресс» для широкой аудитории. Он посвятил её отцу Авсею Лупьяну, которого к выходу книги уже не было в живых. Спустя время Ян возглавил работу по компьютеризации научных разработок в институте неврологии. На её основе в 37 лет защитил докторскую диссертацию, став самым молодым доктором наук по неврологии в бывшем СССР.

Древо, перелетевшее океан

Так получилось, что вскоре после защиты докторской, в 1989 году, они покинули Советский Союз ради уверенного будущего своих детей. Были и другие причины. В их отъезде была интрига в образе одного из братьев отца, подростком сбежавшего из дома – ни много, ни мало – в Америку! Звали дядю Моисей, Мишарен. Через 60 лет он посетил Минск. Потом приехал ещё.
...И Лупьяны перебрались в США, хотя и непросто это далось.
Добиться признания в новой стране было очень нелегко. Но оно пришло. Медицинский офис братьев Лупьянов – один из самых известных в Бруклине и Нью-Йорке. Ян возглавляет неврологическую группу, Семён в ней – специалист по диагностическим тестам в неврологии.
Лупьяны – династия врачей. Вот как это сложилось у старшего брата Семёна. Его жена Инна – дипломированный специалист в сфере налогов и бухгалтерии высшей квалификации. А дети – близнецы Люба и Дима пошли за отцом медицину. Люба – медик-ассистент. Дима – доктор наук. Занимается изучением проникновения лекарств в клетки человеческого организма. Его работы известны за пределами США. Знаменитость в медицине и Леонид Тейтельман, муж Любы. Он доктор наук в области биологической генетики. У Любы и Лёни растут две очаровательные доченьки Ивушка и Виточка. А у Димы и его жены Ирины, бизнес-администратора, родился сынок Бенджамен. Обаятельному Бенечке исполнилось два года.
У Яна Лупьяна и жена Инга – врач. Старшие дети Яна, Игорь и Элеонора – учёные- психологи со степенью доктора. Жена Игоря – Эмили тоже доктор наук по психологии. Они даже и работают вместе, в одном университете. Но вот младший сын 17-летний Джошуа, всеобщий любимец, бредит театром. Ян смирился: не всем же быть врачами. Поразителен семилетний внук Джулиан, сын Элеоноры. Этот ребёнок необыкновенный: он играет на фортепиано, пишет музыку и за полгода сдал экзамены за три класса начальной школы. Добавлю, что этот вундеркинд знает три иностранных языка, в три года уже читал газеты...
Жизнь Лупьянов складывается по традициям их замечательных родителей. Они необыкновенно талантливые и перспективные, трудяги, работяги. Но умеют и отдыхать, и делают это часто вместе с детьми и внуками. Большие праздники отмечают с детьми и внуками Мишарена (Моисея) Лупьяна, Захара Ботвинника. Крона семейного древа растёт. На ней ветви и канадских Лупьянов, и Сагальчиков (по линии бабушки Баси-Либы), и израильского колена Рипсов, Ботвинников и Лупьянов.
Книгу Давида Гая «Перебирая годы поимённо... История одной семьи» прочла дважды, с большим интересом. Хотелось ещё раз проследить, как рождалось и крепло семейное древо большой-пребольшой семьи, пустившей корни на земле Беларуси несколько веков назад. Пробовала пересчитать, сколько же их: сбилась со счёту. Семён и Ян Лупьяны, которые давно уже мечтали о такой книге и вели подготовку, открыли мне, как создавалось семейное древо. Начала эту работу Татьяна Цымбал, дочь Леонида Крейнина, их племянница из Нью-Йорка. Таня прислала свои наброски, попросила Семёна и Яна добавить имена своих жён, детей, внуков. Братья пустили собранное по кругу – всем родным. Как бусы нанизываются на нитку, так нанизывались новые имена родословной. Семён вышел на интернет-сайт Geni.com. Здесь все данные сгруппировали. Получилось, что генеалогическое древо Лупьянов объединяет 608 человек. Из них живущих ныне свыше 170. Братья помогли писателю разобраться в хитросплетении ветвей. По мере создания книги Ян и Семён, кто из них был посвободнее, каждую неделю встречались с Гаем и рассказывали о жизни родителей и их предков.
Главное достоинство книги в том, что по мере того, как распускаются листья на пышной кроне их семейного древа, мы узнаём их предков, современников и потомков, ощущаем эпоху, в которую они жили, как боролись с нищетой и достигали жизненных вершин, сражались в Великую Отечественную за свою родину и возрождали её, как обретали своё место в новой жизни в США, Израиле, Канаде, передавая своим потомкам самые лучшие черты и традиции. Книгу дополняют фотографии, на которых мы видим Лупьянов в разных ситуациях. Есть очень симпатичные и забавные снимки. Там, где внуки и правнуки. Нельзя без улыбки смотреть на фото очень похожих друг на друга, почти близнецов – Семёна, Яна и их двоюродных братьев Саула и Стивена...
Есть фотоснимки дяди Моисея (Мишарена), его большой семьи, того самого первооткрывателя Америки.

Колумбы семейного древа

Честно говоря, первооткрывателем был не Моисей, а Гирш Лупьян. Но его жизнь за океаном не сложилась. Ещё в 70-е годы XIX века Гирш, которому трудно было прокормить шестерых детей, надумал ехать в Америку искать лучшую жизнь. Надеялся забрать туда всю семью. Но, перебиваясь скудными заработками, которые отправлял жене и детям, Гирш через десять лет вернулся домой.
Моисей (Мишарен) Лупьян внезапно исчез из дома в летний день 1913 года.
Куда он сбежал, знали только брат Саул и двоюродный брат Ерухаим. Но они хранили молчание. Родители с ума сходили. Через три недели пришло письмо из Польши, куда смог пробраться Мишарен. Он собирался отправиться на пароходе в Америку. Но денег на билет у него не было. Скрепя сердце, отправил Шимон сыну 25 рублей. Родители смирились, потому что знали, что в Америке живёт их близкий бездетный родственник Оре. Возможно, он поможет юноше. Дядюшка Оре не был очень щедрым. Но он принял участие в судьбе племянника. Обретя своё место в новой стране, Моисей (Мишарен) не забыл своего обещания братьям. Как мог, он помогал своей большой семье в Беларуси. А приехать смог через 60 лет, когда начал приподниматься железный занавес над Страной Советов.
Уже в XX веке, в 1922 году, уехал в Палестину на поиски счастья Яков Рипс, дядя тёти Цили по материнской линии. Следы его надолго затерялись, но спустя годы нашлись в Израиле. Сейчас там живут свыше 60 представителей династий Рипсов, Ботвинников и Лупьянов. Это довольно преуспевающие люди.
...В книге Давида Гая «Перебирая годы поимённо... История одной семьи» – немало интересного и поучительного для людей разного возраста. Особенно для молодёжи.
В минувшем сентябре состоялась презентация новой книги Давида Гая. Её провели в Белорусском землячестве Нью-Йорка. Ветераны тепло встретили писателя и братьев Семёна и Яна Лупьянов. Давид Гай и братья Лупьяны рассказали о том, как создавалась книга. Семён с теплом говорил о встречах детей подпольщиков и партизан, где вспоминали героические подвиги отцов и матерей. Президент Белорусского землячества Савелий Каплинский, вице-президент Давид Мельцер, член правления Юлий Айзенштат душевно отозвались о книге и с волнением вспоминали Цилю Ботвинник-Лупьян, которая была и осталась символом эпохи, в которой мы живём.
Ян и Семён подчеркнули, что книга Давида Гая задумана не только как памятник их необыкновенным родителям, но и настольная книга, по которой будут жить их дети, внуки и правнуки. Поскольку не все они владеют русским языком, повесть переведена на английский.

Тепло родной страны

Не порывают Лупьяны связь с родной Беларусью, где живут их родные и друзья, где похоронен их любимый отец. Осенью 2016 года Ян и его жена Инга посетили родной город. Они навестили двоюродного брата Евгения Крейнина, одного из любимых племянников тёти Цили. Побывали у активистки Хеседа Фриды Рейзман, зять которой дружит с братьями Лупьянами. С волнением ехали на Чижовское кладбище. Нашли две дорогих сердцу могилы. В одной покоится незабвенный дядя Абраша. Он умер в 1982 году. Спустя год скончался их дорогой отец. Его решили похоронить в Чижовке, рядом со старшим братом. Когда умерла тётя Циля, у братьев даже была мысль перевезти прах отца в Нью-Джерси, где она похоронена. Но, поразмыслив, они решили: пусть братья покоятся вместе.
Стоя у могилы отца, Ян достал привезённые с собой семейные фотографии, фото маминого памятника. Нахлынули воспоминания о детстве, юности... Вспомнил, он как на первом курсе мединститута провёл социологический опрос в своей группе: считаете ли вы своё детство и юность счастливыми? Его удивило, что большинство ребят ответили «нет». Он восторженно ответил: «Да».
В первую очередь благодаря душевной связи с мудрым отцом и немногословной заботливой мамой.
В детстве Ян, да и старший Семён, обожали спать с отцом. Ян до сих пор помнит теплоту его большой и мягкой ладони, которую он прижимал к своей щеке, засыпая под ночную сказку. У Авсея Лупьяна было доброе и справедливое сердце. В сложных ситуациях дети обращались к нему.
Красивая женщина, их мама Циля, становилась ещё краше, когда её причёсывал муж. Сыновей стриг только папа. Ян даже научился кое-чему у отца и порой стриг своих друзей. В самом роскошном салоне «Мечта» женщины стремились, чтобы их причёсывал мастер Лупьян. В городской службе быта Минска не хватало парикмахерских. И руководство города обратилось за помощью к Авсею Лупьяну. Вместе с другими мастерами он организовал артель «Красная звёздочка», открыв в городе новые салоны красоты. Невероятно для тех лет, но работник службы быта еврей Авсей Лупьян был награждён орденом «Знак Почёта». Дети восхищались своими родителями. Ян считает, что важнейшим стимулом своих успехов в те годы было желание увидеть радость и гордость мамы и папы за него...
В Минске Ян интересовался жизнью евреев Беларуси. Память привела к минской «Яме». Среди тысяч невинных жертв были их родные, семья отца. Вместе с женой Ян побывал в Исторической мастерской имени Леонида Левина на улице Сухой, где они увидели немало содержательного материала.
А потом была встреча на соседней улице... Из Минска по интернету я получила письмо от Яна: «Были на улице твоего отца. Поражены, восхищены мемориальным портретом, созданным Леонидом Левиным. Михаил Гебелев – настоящий герой! Мы, дети подпольщиков, гордимся прикосновением к подвигу. Расскажем детям. Пусть слава о нём, о нашей маме и других героях подполья живёт в веках». Лупьяны принесли розы, сфотографировались на улице Михаила Гебелева.
День перед отъездом в Штаты был посвящён Минску. Ян не был в родном городе 18 лет. Инга родом из Ленинграда. Любовались архитектурными ансамблями, парками, скверами, бульварами, современностью и стариной. В городе живёт память о жертвах и героях, защитниках и освободителях страны.
Минск прекрасен, утопая в солнечных лучах, и когда в ночном небе над городом зажигаются звёзды. Красивый, уютный, чистый, ухоженный. «Мой город наполнил меня чувством гордости», – признался Ян.
Они уезжали, полные глубоких впечатлений. Но не расстались Лупьяны с Минском, потому что у родных и друзей осталась подаренная на память книга Давида Гая об их семейном древе. Книга интересная, глубокая, поучительная. Когда я читала её, знала, что обязательно откликнусь. Рецензией? Нет. Это сухо.
24 декабря исполнится год с того дня, как ушла от нас навсегда, засияла в небе яркой звездой тётя Циля. Захотелось написать тёплый отклик о книге и ещё один очерк о дорогих мне Лупьянах.
Я снова беру книгу в руки. Смотрю на фотографию назадней страницы обложки. На ней в окружении своих сыновей и их жён, внуков и их семей привлекательная, ещё полная сил их мама, бабушка, прабабушка. Вот оно – наследие и главное богатство Цили и Авсея, три поколения Лупьянов. Они смогли добиться в США осуществления своих стремлений и замыслов, стать людьми, полезными обществу.
На днях мне позвонила из Нью-Йорка Роза Шапиро, близкий мне по духу человек, дочь героя Севастополя Зельмана Шапиро, нашего земляка из Беларуси, погибшего на Сапун-горе в 1942-ом. Она сообщила: «Прочитала книгу Давида Гая о Лупьянах. Понравилась. Тронула душу. Хорошо, что у нас в Бруклине есть такие замечательные люди и врачи... Мне сейчас нужна помощь невропатолога. Записалась на приём к Лупьянам».
Думается, что таких отзывов будет множество. Хочу поздравить Давида Гая с творческим успехом и пожелать ему новых книг. А Лупьянам желаю, чтобы на их семейном древе появлялись всё новые чудесные листочки и украшали его!

Светлана ГЕБЕЛЕВА

Светлана Гебелева – коренная минчанка. Журналист. Родилась 4 июня 1941 года. Окончила 12-ю среднюю школу. Затем 6 лет учёбы на вечернем отделении Белорусского государственного университета. Переехав в зрелом возрасте – в Баффало, штат Нью-Йорк (США) – окончила один из городских колледжей.

Всю сознательную жизнь посвятила восстановлению имён героев Великой Отечественной войны, и прежде всего, своего отца Михаила Гебелева. Это был тернистый путь. Результатом его стало появление в Минске улицы Михаила Гебелева. А позже – изданной в Беларуси книги «Долгий путь к заветной улице». Об этом Светлана Гебелева писала в журнале «Мишпоха».
Светлана Гебелева идёт дорогой Бесстрашного Германа, как называли Михаила Гебелева в Минском подполье. Открывает новые имена доселе забытых героев, не только совершивших подвиг на белорусской земле, но и тех, кто, родившись в Беларуси, прославил родину в разных огневых точках Великой Отечественной. Эти материалы публикуются в русскоязычных изданиях США, в газетах и журналах Беларуси и России.