Как зарабатывали на жизнь в Яновичах? Как и в других местечках, евреи были ремесленниками – сапожниками, портными, печниками, бондарями, кузнецами.
Снова обратимся к воспоминаниям А.Я. Колоницкого: «Яновичи славились не только торговлей, но и своими умельцами – ремесленниками и кустарями. Из ремесленников больше всего было сапожников.
Готовой фабричной обуви, кроме галош, в дореволюционные времена почти не было, и её изготавливали прямо на месте по заказу. В местечке насчитывалось около 15 сапожных мастерских. Самая большая мастерская была на Лиознянской улице у Берки Пукшанского. Работал он сам, его зять Магиндовид и две дочери, имел рабочих мастеров и подмастерьев около шести человек. В мастерской были две швейных сапожных машины для сшивания заготовок, а вообще вся работа производилась вручную. Основным материалом была кожа разных сортов...
Мастерская Пукшанского изготовляла обувь не только по индивидуальному заказу, но и в запас на продажу. В большом настенном шкафу-витрине была выставлена также обувь, которую можно было по размеру выбрать и купить.
Остальные сапожные мастерские были поменьше, но в некоторых из них хозяин-мастер имел одного или двух подмастерьев или учеников.
Некоторые из местечковых сапожников были искусными мастерами. Хорошую, изящную женскую обувь изготавливали Генин, Магиндовид и некоторые другие.
Несколько сапожных мастерских занимались только заготовками для обуви.
Список сапожников: Генин – Конная пл., Гофман Мендель – Лиознянская ул., Гофман Пинкус – Школьная ул., Гофман И.Г. – Мельничная ул., Горфункель – Школьная ул., Гудкович Зелик – Унишевская ул., Давыдовский Михаил – Школьная ул., Златкин – Суражская ул., Кровопуск Гавриил – Суражская ул., Пукшанский Берка – Лиознянская ул., Шайкевич Иосиф – 1-я Колышанская ул., Шайкевич – Лиознянская ул., Фрумкин – Ручей, Анашкин – Слободка, Магиндовид – Лиознянская ул.
Заготовщики: Пукшанский Нота – Конная пл., Прупис Янкель – Суражская ул.»
Семья Брайниных жила в тяжёлых материальных условиях, и отец отвёл Бейлочку к швее-белошвейке, чтобы дочь училась шить и зарабатывала какие-то деньги. Бейлочка села за швейную машинку в 13 лет. Сначала получала как ученица – 11 рублей в год. Выучившись, стала первоклассной белошвейкой и начала работать в артели. К какому мастеру отдал отец Бейлу Брайнину на учёбу, мы не знаем. «В местечке пошивкой женских, а также детских костюмов и платьев занимались хорошие мастера. Некоторые из них шили и мужское бельё, и верхние рубашки. Были мастерицы по шитью стёганых ватных одеял. Заказчиками были жители местечка и деревень», – это тоже из воспоминаний А.Я. Колоницкого.
Там же приведены фамилии мастеров. «Короткина Ида – Витебская ул. – женские костюмы и платья, Колоницкая В.А. – Лиознянская ул. – бельё и рубашки, Игумнова А.А. – Витебская ул. – одеяла».
Как сложилась дальнейшая судьба Бейлы Брайниной? Помогала отцу растить младших сестёр и брата. Окончила только начальную школу. После 13 лет Бейла уже не имела возможности учиться. Целый день проводя за швейной машинкой, она искривила позвоночник, и у неё стал расти горбик. Ей сделали корсет, и она его носила долгие годы, корректируя недостаток фигуры. Когда Бейлочка стала зарабатывать, семье стало полегче. Бела Брайнина обшивала всю семью. Материал выделяли в артели. Нитки она экономила, оставляя при шитье наименьшие концы. Эта привычка осталась на всю жизнь. С первой дочкиной зарплаты справили отцу новое пальто. Бейла была замечательной хозяйкой, прекрасно готовила. Особенно вкусно получались еврейские блюда. В юности у неё был ухажёр – молодой человек из Яновичей. Он сделал предложение выйти за него замуж, Бейла отказала. Надо было помогать отцу растить сестёр и брата».
http://shtetle.com/Shtetls/janovichi/braynin.html
Вот что пишет о портных Алексей Яковлевич Колоницкий: «Было в Яновичах несколько портных, которые шили, изготовляли платье по заказам. Как правило, из материала заказчика. У некоторых портных, как и у сапожников, были подмастерья.
Шили мужские костюмы и пальто из материи, шили шубы и полушубки из овчин.
Лучшими портными считались Голынков, Кониксон. В мастерской Голынкова работала вся семья: отец, сын и две дочери. Хорошо шил овчинные шубы и полушубки зять Голынкова».
Колоницкий А.Я. приводит фамилии яновичских портных, хотя, думаю, этот список, составленный в середине 60-х годов, спустя сорок лет после того, как закрылись частные мастерские, далеко не полный. «Голынков Хаим – 1-я Пукшанская ул., Кониксон – Витебская ул., зять Голынкова – Витебская ул.»
О своём дедушке Хаиме Голынкове, о своих родителях вспоминает Муся Гуткович: «Папу звали Лейб Янкелевич Гуткович. Он родился в 1899 году в Яновичах и вырос в этом местечке. Его отец, мой дед Янкель, преподавал латынь, но не в Яновичах, а где-то в другом месте.
Маму звали Хая-Сора Хаимовна, если по документам, а в обиходной речи – Сошке. Она тоже яновичская. Родилась в 1900 году. У её отца, моего деда Хаима Голынкова, было трое детей. Две девочки и мальчик. Он был портным. Отец мой, когда жил в Яновичах, учился у него. Дедушку Хаима немцы расстреляли в 1941 году, ему было 80 лет.
В 1927 году Лейб и Хая-Сора переехали в Витебск. Лейб работал на швейной фабрике «Знамя индустриализации» со дня её основания, незадолго до войны был назначен заместителем начальника цеха. Мама тоже работала на фабрике.
В 1937 году родился мой брат – Яков Гуткович. Он стал доктором наук, профессором, был ректором Ульяновского ветеринарного института».
http://shtetle.com/Shtetls/janovichi/gutkovich.html
Одной из самых многочисленных и уважаемых профессий в местечках были кузнецы. Конечно же, Яновичи не были исключением. В местечке работало семь кузниц.
«Три из них, – вспоминает А.Я. Колоницкий, – располагались почти рядом в конце Пукшанских улиц. В каждой кузнице кроме мастера обязательно был подмастерье-молотобоец. Кузнецы производили много самых разнообразных работ. Они подковывали лошадей и изготовляли подковы. Они же оковывали телеги, брички, сани, возки и изготавливали необходимые для этой цели детали. Накладывали шины на колеса, изготавливали оси для железного хода и втулки для колес. Кузнецам приходилось производить ремонт сельскохозяйственных орудий – плугов, борон и отковывать части к ним. Изготавливали они серпы, ножи, ремонтировали косы. Выковывали скобы, завесы, петли, ручки для дверей, замки и т. д. Делали ухваты, кочерги, топоры, молотки, секачи, вилы, кувалды, мастерки для штукатурки. Тут же производились закалка и заточка режущих инструментов, частично производились некоторые слесарные работы, пайка оловом и медью...
Из кузнецов хорошими мастерами считались Хорькевич, Кровопуск, Медяев, Эфрос».
О своих родственниках, которые занимались кузнечным делом, вспоминает Раиса Кастелянская: «Мордух Шульман был потомственным кузнецом. В молодости служил в царской армии. После окончания службы приобрёл дом и построил кузню на Смоленщине у деревни Большие Кошевичи (ныне Понизовский район) и жил там с семьёй. В семье было шестеро сыновей и самая младшая дочь Берта. Из детей только она получила образование – училась в витебской гимназии, и этим семья очень гордилась. Кроме Исера, все с юных лет работали с дедом в кузне.
Мордух был невысок ростом, худощав, с седой бородой. Человек трудолюбивый, работал до последнего часа, честный, но вспыльчивый и упрямый. Был горд и независим, даже в старости не хотел зависеть от детей. В еде и быту был скромен. Помню, как пил чай без сахара, с хлебом, посыпанным солью».
http://shtetle.com/Shtetls/janovichi/kastelanskaja.html
Все работы первой необходимости можно было сделать, не покидая местечка. Здесь трудились мастера разных профессий: каменщики, печники, штукатуры, столяры, плотники, слесаря, кожевенники, гончары, рыбаки. Были свои валенщики, шапочница, парикмахер, переплётчик, часовщик, трубочист.
Яновичи находились на оживлённом торговом пути. Даже когда этот путь из Поречья и других мест России в Витебск потерял свою значимость, дорога из Яновичей в Витебск всё равно оставалась накатанной круглый год. Все фабричные товары доставлялись в местечко из губернского города. Многие торговцы сами ездили в Витебск за товаром. Кто-то ехал в местечко по делам, кто-то в гости.
«Были извозчики по перевозке пассажиров – “балаголы”, и были извозчики по перевозке товаров – “клади”, – вспоминает А.Я. Колоницкий. – Дорога до Витебска была трудная, особенно на участке Яновичи – Кармолиты в осеннюю и весеннюю распутицу.
Представляете себе довольно большую телегу на железном ходу (в последнее время на рессорах) с крытым верхом от дождя. В неё впрягались две довольно измученные лошади. На телегу извозчик сажал изрядное количество пассажиров (больше десятка) и их багаж.
В местечке было несколько таких балагол, и они регулярно совершали рейсы из Яновичей в Витебск и обратно, кроме субботы. Путешествие в таком битком набитом экипаже было не из приятных, особенно в весеннюю и осеннюю распутицу. Из Витебска до Прудка езда была нормальной, разве только подколачивало, а после поворота на Кармалиты по неблагоустроенному грунтовому большаку до самих Яновичей начинались целые муки. Осенью и весной эту дорогу так развозило, что колёса погружались по самую ступицу, а телега переваливалась из ямы в яму. Тощие лошади еле-еле тащили телегу, а многие пассажиры, испытывая почти морскую качку, предпочитали идти пешком. Летом и зимой этот отрезок пути можно было проехать нормально. Только зимой телега сменялась на большие сани, тоже с будкой.
Извозчики-балагулы жили бедно, хотя и брали с каждого седока не менее 50 копеек...»
Яновичских извозчиков знали на дорогах и даже в самые лихие времена с ними не связывались. Физически крепкие ребята умели постоять за себя и своих земляков.
Колоницкий А.Я. вспоминает фамилии некоторых яновичских извозчиков. Лесин жил на улице 1-я Пукшанская, на 1-й Колышанской жили Гуревич, Ревзин, Паксон.
Конную земскую станцию держал Г. Зайцев, живший на Суражской улице. Он имел несколько лошадей и экипажи для поездок правительственных чиновников. У него за плату могли нанять лошадей и рядовые граждане.
В Яновичах жили и евреи, и белорусы с фамилией Зайцевы. Скорее всего, в данном случае происхождение фамилии от названия соседней с Яновичами деревни – Зайцево. Белорус колхозник Яков Андреевич Зайцев был расстрелян фашистами в годы войны.
Его однофамилец Зайцев Вульф Монивич (Моисеевич) погиб в 1944 году, освобождая витебскую землю от немецких оккупантов. Он был призван в 1943 году в армию. Имел боевые награды. Похоронен в братской могиле в деревне Крынки Лиозненского района Витебской области. На обелиске, установленном в честь павших воинов в деревне Крынки, написана и его фамилия.
О нём рассказал внук Валерий Иосифович Каравкин. До войны Вульф Монивич работал в Витебске на станкостроительном заводе. Сюда к мужу переехала из Яновичей Зайцева (Семейная) Хая-Марьяся Мовшевна. У них родилось три дочки. Средняя – мама Валерия Каравкина. «Работала бабушка на фабрике КИМ. Во время войны эвакуировалась в г. Чкалов (ныне Оренбург). После освобождения вернулась в Витебск».
Среди яновичских евреев были богатые, по местечковым понятиям, люди, находившиеся при «серьёзном деле».
В книге «Вся Россия. Русская книга промышленности, торговли, сельского хозяйства и администрации. Адрес-календарь Российской империи» перечислены самые состоятельные жители местечка Яновичи на начало XX века.
«Фабрики и заводы. Мельница: Масарский Литман Эльев (2), пар. 10 с., 3 раб. и 3 раб.
Торгово-промышленные предпр.
Аптека: Глезерман Лея Сим.
Бакалея: Бумагина Шулья, Зобинова Шейна Гирш., Зобин Залман Мовш., Коланицкая Анаст. Евд., Косушкина Сора Залман., Певзнер Хася Шлиом. (железо), Прупис Рохля Лейб., Рубинова Зисля Дав., Славина Элька Шлиом., Фейгинсон Михля Мишел.
Железо: Липин Мендель Дав. (кожа), Могорас Хама Мовш.
Кожа: Залкинд Меер Изр.
Лён: Зобин Мовша Ицк. (2), Хатлин Залман Эльев.
Мануфакт. тов.: Богорад Сора Шлиом., Добкина Хидля Литман., Залкинд Меер Изр., Мерлин Абр. Хаим. (железо), Цукерман Шейна-Сося Залман. (аптекар. тов.)
Мелочн. торг.: Векслер Сора Юд., Щедринский Шлёма-Залман Зелик.
Мука: Мирлас Ривка Вульф., Ревзин Лейз. Литман., Хатлина Сима Залман.
Хлеб-зерно: Мирлас Вульф Мовш., Шайкевич Вульф Меер».
«Вся Россия. Русская книга промышленности, торговли, сельского хозяйства и администрации. Адрес-календарь Российской империи» 1 т., издание А.С. Суворина, 1900.
Шли годы, естественно, колода богатых людей претерпевала изменения, появлялись новые, но старые никуда не исчезали, вплоть до революционных перемен в стране.
Одними из самых богатых людей были торговцы льном. Вот что пишет А.Я. Колоницкий: «В крупных торговых операциях местечка большое место занимала скупка льна и льняного семени. Витебский уезд и в частности Яновичи и другие волости и соседний Поречский уезд Смоленщины производили много льна. Лён закупался специальными торговцами, которые организовывали его первичную обработку (очистку и сортировку) и запрессовку в тюки. Далее его везли к железной дороге – в Витебск, Лиозно, и он переправлялся в Ригу и другие города, а также за рубеж... Дело это было очень прибыльное.
В Яновичах закупкой льна занимались: Хайтлины, Зисерсоны, Маркович, Зобины, Эпштейн. Они имели специальные склады, часто кирпичные, где и производили переработку льна и очистку семян. Для работы нанимались рабочие-трепальщики из крестьян или местных мещан. Платили рабочим немного, а работа была нелёгкая и вредная для здоровья. Работали в едкой пыли».
Зажиточными людьми были хозяева небольших заводов, мастерских, арендаторы мельниц.
Рассказывает Виктор Перцов: «В Яновичах в молодости жил мой дед Перцов Арон Перцович. Он родился в 1903 году. В местечке жила большая семья Перцовых. У деда были сёстры.
Дед рассказывал, что под Яновичами его отец, то есть мой прадед, владел небольшим кирпичным заводом. Мама дедушки, моя прабабушка, была грамотной женщиной, что для местечек того времени редкий случай. К ней приходили малограмотные люди, которым она писала письма, прошения, что-то объясняла, подсказывала.
Мы ездили в Яновичи с дедом где-то в 1976 году, и дед показывал мне, где стоял их дом. Это место находилось недалеко от еврейского кладбища. На кладбище были похоронены родители деда, которые умерли ещё до Великой Отечественной войны, и мы ходили на их могилы.
В Яновичах одна старенькая женщина увидела деда и узнала его, хотя он уехал из местечка полвека назад. Они обнялись и долго разговаривали, вспоминали.
Дед уехал в Витебск учиться в середине 20-х годов на товароведа и всю жизнь работал по специальности».
«Осталась только память», Минск, Медисонт, 2010, с. 60.
Снова вспомним о кожевенной артели братьев Семейных. Зяма Ильич Семейный рассказывал, что его мама Сара родилась в 1894 году, а отец Эли был на три года её старше. Работал он в кожевенной артели, которая до революции была собственностью деда и его братьев.
«Жили мы в большом пятистенном доме. У нас был большой зал, столовая, кухня и три спальни. Был огород в 25 соток, корова, лошадь и разная птица. Всем этим хозяйством с утра до ночи занималась мама, а мы, дети, помогали ей по мере возможности.
С шестилетнего возраста я хорошо помню себя, окружающих, яркие события в жизни местечка. Помню детские игры в лапту, городки, обруч и многие другие, как мы бродили по лесам, собирая грибы, ягоды и орехи. Помню речку Вымнянку, в которой купались, мельницу и плотину на ней».
«Осталась только память», Минск, Медисонт, 2010, с. 65.
Бессменным арендатором яновичских мельниц был довольно зажиточный Литман Масарский. Вот как вспоминает о нём Алексей Колоницкий: «Старик с окладистой седой бородой вроде библейского патриарха. Он имел довольно большую семью, и три младших сына – Мендель, Берка и Лейбка работали на мельнице механиками и в качестве приёмщиков зерна, шерсти и сукон. Кроме того, по найму работали несколько мельников-засыпщиков и рабочих, а также кочегаров-механиков у парового котла-двигателя. За помол зерна платили с пуда деньгами, а в голодные годы – и мукой.
После революции мельница была оставлена на аренде у того же Л. Масарского. Старик умер в 1927 году в возрасте 85 лет. Через год после его смерти (год траура) сыновья по завещанию отца от дальнейшей аренды мельницы отказались и уехали из Яновичей в Витебск и Ленинград.
Новые арендаторы не предусмотрели своевременного ремонта плотины, отчего её в 1930 году весенним паводком разрушило и снесло. Водяная мельница вышла из строя и не была восстановлена».
Довольно уверенно стояли на ногах хозяева магазинов и лавок. В Яновичах было: магазинов и больших лавок – 53, закусочных – 7, пивных – 2, булочных – 1, чайных – 2, бараночных – 2, торговых льняных складов – 6, мясных лавок – 6. Среди магазинов преобладали мануфактурные, потому что спрос на мануфактуру был большой, особенно много продавалось ситца. Крестьяне и сами ткали льняное полотно, но стало более выгодно покупать фабричную ткань. Мануфактурными магазинами владели: З. Мерлин, Цукерман, Соня Эпштейн, Машарская (все на Базарной площади) и другие.
«Многие торговцы старались держать у себя разнообразный ассортимент товаров, – пишет А.Я. Колоницкий. – Так, в галантерейном магазине Фейгензона (Базарная площадь) кроме галантерейных товаров можно было найти самые разные игрушки, краски для тканей, тетради и карандаши, детскую обувь, галоши, соломенные детские шляпы и многое другое.
В своём аптекарском магазине Цукерман кроме аптекарских товаров держал многие москательные. У него были и стекло, и олифа, и разные краски, а жена тут же торговала мануфактурой.
Магазин И. Раца (Базарная площадь) был и универмагом, и гастрономом. В нём продавали муку и крупы, сахар, конфеты, шоколад, кофе и какао, консервы, лимоны и апельсины, масло, разную посуду, лампы и стекло к ним, книги и письменные принадлежности, и даже керосин.
Торговец Липин (Базарная площадь) держал у себя железные и скобяные товары, продавал муку, крупу, сахар, продавал плуги, а потом открыл специальный склад по продаже и выдаче напрокат самых разных сельскохозяйственных машин: веялок, молотилок, плугов».
Только на Базарной площади работало 30 магазинов и лавок. Располагались лавки и магазины по всему местечку: на 1-й Колышанской, Вальковской, Суражской, Витебской, Лиознянской, 1-й Пукшанской улицах.
Выпечкой хлеба занимались 3 – 4 хозяйки. Особое место занимала выпечка кухонов. Кухон – это круглая оладья, посыпанная сахаром с конопляным семем. Выпекалась она из густого теста в русской печи. Выпечкой кухонов занимались 5 еврейских женщин.
«Свежеиспеченный кухон нам, мальчишкам, особенно нравился. Самые вкусные кухоны были у Руманихи (мамы Фрумкина) с Пукшанской улицы и у Либы с Лиознянской», – этими «вкусными» воспоминаниями детства тоже поделился в преклонном возрасте А.Я. Колоницкий.
Яновичи считались богатым местечком, но миф о том, что все евреи жили зажиточно, разлетается в пух и прах после того, как знакомишься с воспоминаниями и документами. Среди евреев Яновичей были богатые, а были и бедные люди. Были те, кто просто не умел зарабатывать, несмотря на то, что много работал.
Из воспоминаний Лизы Гиллер: «В семье моего прадеда Шмера Герценова и его жены Симы, жившей в Яновичах, было трое сыновей: Нафтали, Яша (Евсей) и Хаим. В 14 лет Нафтали, старшего, отдали в обучение пекарю в Минск.
У Шмера профессии не было, работал лесником. Сима вязала и продавала чулки. Прадед был очень набожным человеком. На полгода он перебирался в Ригу, жил у дальнего родственника на кухне и занимался изучением Торы.
За старшего в семье на это время оставался мой дед Яша. Жили очень бедно, половина окон была заткнута подушками из-за отсутствия стекол. Летом семья кормилась грибами и ягодами.
Позже Яша начал свою “деловую” карьеру: вязал веники для бани и метёлки. С первого заработка купил ножичек, и дело пошло успешнее. (Упоминание о ножичке, как семейная легенда, передаётся из поколения в поколение). Позднее дед научился ремеслу сапожника».
«Осталась только память», Минск, Медисонт, 2010, с. 46.
Читаешь эти истории и вспоминаешь книги классика еврейской литературы Шолом-Алейхема. Он никогда не был в Яновичах. Но все еврейские местечки были чем-то схожи друг с другом.
Из семейных историй, записанных Раисой Кастелянской и опубликованных на интернет-сайте «Моё местечко»: «Семья Мордуха Шульмана жила бедно. Домик стоял на окраине. Проезжие останавливались у них на ночлег. Лея кормила гостей чем Бог послал. Нередко гости уезжали, не расплатившись.
Всё изменилось, когда сын Мордуха – Лейб женился на Любе Ароновой. Её семья жила не так бедно. В пятнадцать лет она обучилась шитью у обрусевшей немки. Стала хорошей портнихой. Люба принесла в приданое швейную машинку “Зингер”. Целыми днями сидела за машинкой, чтобы обшить и приодеть родных мужа. Однажды, после очередного приезда постояльцев, она предъявила им счёт за использованные продукты. “Ну, Мордух, теперь ты не пропадёшь”, – сказали гости».
http://shtetle.com/Shtetls/janovichi/kastelanskaja.html
Постепенно местечко отходило от революционных потрясений, люди приспосабливались к новой власти и старались находить с ней общий язык.
